Признаки жизни выманивали мертвецов из мрака, в котором они дотоле недвижимо валялись, и заставляли просить о недостижимом забвении.
Игнорируя росшую толпу, Каос Магн шагал к титанических размеров пропасти. Четверть планеты отсутствовала, открывая внутренние глубины. Добравшись до края, мироходец подпрыгнул и пошел по воздуху, отталкиваясь ногами с такой силой и скоростью, что атмосферные газы под подошвами сапог на какой-то миг загустевали. Он отшагал далеко, а потом просто прекратил двигаться. Падение продлилось довольно долго, пришлось преодолеть не одну тысячу километров, прежде чем Каос приземлился на ядро.
Ближайший из многочисленных входов не охранялся, и это было понятно: кто в здравом уме посмеет вторгнуться в обитель Даксара Ануара? Разве что кто-то такой же сумасшедший и такой же могущественный, как сам Ануар.
Винтовая лестница, врезанная в металл, вела вниз; периодически в стороны от ее колодца отходили галереи и коридоры, стены изобиловали ликами уродливых тварей всех мастей, чьи глаза-пасти-ноздри источали тошнотворный желтый свет. Эхо шагов металось по цитадели, быстро погибая. Безмолвие и покой. Но Каос Магн знал, что его визит не остался без внимания. Обитатели ядра прятались в глубине, передвигались на периферии чувств неприятными скользкими комками мыслей и желаний. Местный хозяин всегда был очень разборчив в выборе слуг, отбирал лишь самых мерзких моральных уродов.
Понадобилось несколько часов, чтобы опуститься достаточно глубоко по бесконечным коридорам и начать слышать музыку. Кажется, то была Третья какофония ужаса… или Восьмая? Музыкальные пристрастия Ануара прославились во множестве миров, ибо, приходя с открытым завоеванием, ученик фантазмов любил проецировать на своих врагов симфонии, а вернее какофонии, собственного сочинения. Определенный процент смертных через это кончал жизнь самоубийством или превращался в недееспособных седых слюнтяев.
Когда Каос добрался наконец до первых и единственных дверей во всей цитадели, там его встречал Тестекруо́сс Обнаженный. В своем родном мире он… оно было могущественным волшебником, однако, когда явился Даксар Ануар, это с удовольствием присягнуло ему на верность и приняло огромное участие в деле уничтожения собственной родины. С тех пор Тестекруосс сделал головокружительную карьеру, став камергером Ануара, а также его доверенным эмиссаром.
Позже маг проделал неплохую работу и над собственным телом, отказавшись от основного полового признака путем хирургического вмешательства. На этом Тестекруосс решил не останавливаться и со временем очень остроумно себя освежевал. Кожу с лица и головы он превратил в настоящий капюшон; кожу с предплечий и голеней отделил от плоти, но не удалил, сшив так, чтобы придать ей вид перчаточных манжет и сапожных голенищ, в то время как кожа кистей и лодыжек никак не пострадала. Отрезанные куски с плеч, бедер и живота он сшил воедино с той кожей, которую срезал со спины, чтобы получился плащ, являвшийся единым целым с его плечами и грудью. Таким образом, Тестекруосс не носил никакой одежды, но в то же время был вроде как и одет в одежду из собственной кожи.
Он улыбнулся гостю блестящими от крови лицевыми мышцами:
— Добро пожаловать в Мелахидон, господин Магн, рады, что ты почтил нас своим присутствием.
— Желаю говорить с хозяином.
— Проходи же.
— Вот так просто?
— Препятствовать не велено.
Да, подумал Каос, чего удивляться? Попасть на прием к Ануару легко, а вот уйти живым — совсем другое дело.
Как и сам мироходец, повелитель Лиги Террора относился к существам, коих принято было именовать Новорожденными богами, или просто Новорожденными. Сущности сего плана действительно обладали могуществом, сопоставимым с божественностью, но черпали силу из других источников. Им не нужны были поклонники, храмы и жертвы, они не питались верой смертных, сила Новорожденных шла изнутри. Она могла принимать разные формы: музыка, страх, ультимативная форма арканы, многое иное. Таким образом, Новорожденные не нуждались в душах смертных как источнике энергии, однако Даксар Ануар владел душами миллиардов.
Захваченные во время разорительных походов в иные миры, эти души ссыпа́лись им во чрево Банифистатоса — чудовищного орга́на, который порождал звуки не за счет мехов, а за счет воплей тех самых душ, бесконечно страдавших внутри него. Имея три яруса костяных клавиш, орган исторгал из своих труб какофонии ужаса, агонии, отчаяния, мольбы. Музыка эта сводила с ума любого недостаточно сильного, но Даксар Ануар обожал ее.
Исполинский желтый паук с ловкими кистями рук на четырех передних конечностях еще некоторое время извлекал вопли из своего драгоценного инструмента, а Каосу приходилось терпеливо ждать, пока какофония закончится. Наконец орган умолк, и Ануар развернулся вместе со своим троном. Оглядев гостя десятком глаз, он легко перетек в свою истинную форму — пятиметрового желтокожего гуманоида с телосложением перекормленного стероидами племенного быка. Его грубо слепленная голова сидела прямо на плечах, без посредничества шеи, на них же покоился роскошный плащ розовато-пурпурного цвета, а на поясе поблескивала пряжка с символом Лиги Террора. Довольно скромный облик для воплощения ужаса.
— Как тебе моя музыка, Каос?
— Омерзительно, — ответил мироходец и добавил, повысив голос: — А театральные эффекты при встрече были совершенно не обязательны! Злодей, играющий на органе, это так банально…
— Правда? Я не думал об этом в таком ключе, — серьезно ответил Ануар, закидывая на подлокотник трона правую ногу и подпирая щеку левой рукой. — Выглядишь отвратно, похудел, облысел, покрылся морщинами.
— Зато ты пышешь здоровьем, как погляжу.
— Не жалуюсь, — ответствовал желтокожий, напрягая и расслабляя огромный бицепс. — Знаешь, Каос, я немного удивился, когда почувствовал твое присутствие в Мелахидоне. Учитывая нашу последнюю встречу.
— А что не так было с нашей последней встречей? — нахмурился мироходец, откусывая и съедая кончик новой сигары.
— Ты сильно помешал моим планам. Лиге пришлось покинуть Кагирабитус раньше времени, не завершив дела.
— Сочувствую. Этот мир нужен был моему богу, через него намечено строительство Пути, и Ка’Халла не могла позволить Лиге Террора уничтожить и его.
— Думаешь, мне не плевать на твои причины?
— Думаешь, мне не плевать, что тебе плевать?
Один Новорожденный восседал на троне, дрыгая ногой, второй — раскуривал сигару, поставив металлический гроб на пол. Каждый думал о своем.
Возможно, встречу сущностей такого порядка кто-то представлял иначе, более помпезно, пафосно, серьезно… Однако на самом деле примерно так все всегда и происходило. Новорожденные относились к Метавселенной довольно просто — в ней уже мало что являлось опасностью для них, реальность была песочницей для игр, и единственным неудобством оказывались остальные «крупные игроки». Например, абсалоны, божества, или прочие Новорожденные. Друг друга эти титаны мощи в основном недолюбливали, а в некоторых случаях даже ненавидели, но к прямым столкновениям не стремились. Там, где двое Новорожденных всерьез пытались убить друг друга, мироздание, как правило, начинало трещать по швам.
— Так вот, Даксар, я появился в этой вонючей помойке, которую ты называешь своим домом, не для того, чтобы любоваться ее подгнившими красотами или твоей мерзкой желтой рожей. Я пришел с предложением.
— Начало положено хорошее, — кивнул владыка ужаса, — продолжай.
И Каос продолжил. Все заняло минут от силы пятнадцать, но к их концу развалившийся на троне Даксар Ануар перешел в позу предельной собранности и буравил гостя пылающими желтым светом глазами.
— И где подвох? — спросил он.
— Никакого подвоха.
— Не понимаю. Ты не можешь такого предлагать. Не ты.
— Но я предложил.
— Но ведь ты… ты же… Это неправильно!
— Откуда буйному гиперактивному психопату знать о том, что правильно, а что нет?
— Я психопат, но не дурак. Я знаю тебя, Каос Магн, я знаю тебя не первое тысячелетие. Сколько раз я пытался убить тебя? А ты меня? Но теперь ты приходишь и…
— Я пересмотрел свои жизненные ориентиры. Ты согласен или мне подыскать кого посмелее?
— Не бери меня «на слабо».
— Я могу обратиться к Мэддоку. Его боевые машины ничем не хуже твоей унылой Лиги.
— Не смеши меня!
— Вероятнее всего, я к нему все-таки обращусь. Еще есть империя реверантов. Миллиарды хорошо вооруженных солдат, которые пойдут на смерть ради такого куша.
— Эти тараканы? Ты шутишь?
— Если повезет, отыщу старика Эльлазара. Представляешь, как он облизнется?
— Его время давно прошло, он только и может, что улепетывать в новое тело, как только начинает пахнуть жареным.
— И все же надо бы его найти. А еще Корпорация…
— Жадные дельцы — не воины!
— Кетер…
— Скорее уж атланы пойдут против тебя, чем поддержат.
— Да, но я могу заказать отдельную армию у Крайта, не объясняя назначения.
— Пустая трата времени.
— Корхото́н Всерушитель…
— Ха! Он даже слушать не станет, просто будет нападать на тебя, пока не сбежишь.
— Верно, так и будет. Но что мне остается, если ты отказываешься, Даксар? Для этого дела нужен как минимум еще один Новорожденный кроме меня.
Желтый гигант скрипнул зубами. В его уродливой лысой башке не укладывалась сама концепция предложенной кампании… Любое безумие могло укорениться в этом древнем мозгу и пустить бесчисленные побеги-метастазы, но перед сей новой возможностью воображение Даксара Ануара буксовало. Он просто не понимал: как Магн мог предложить подобное?!
— Примкни ко мне — и снимешь все сливки. Откажись — и локти будешь кусать.
— Не буду, они безвкусные.
Каос Магн закинул гроб за спину, показывая, что намерен уходить.
— «Да» или «нет»?
— Да… Нет! Не знаю!
Трон развернулся, и, отрастив несколько дополнительных рук, владыка ужаса опустил пальцы на клавиши. Рев миллиардов душ содрогнул мир.