Он не был приспособлен для такого, не был закалён. Каждый шаг по пути межмирового скитальца, не оканчивавшийся смертью, был своего рода чудом для него. Однако теперь, похоже, лимит везения себя исчерпал.
Она вернулась на рассвете, прилетела по небу дивного оттенка, необычайно чистому, гладкому. Долго снижалась, пока страшные когти не коснулись карниза, на котором была устроена кладовка. Нечеловечески грациозная женщина прошлась меж своих запасов, запуская когти то в одну тушу, то в другую. Она словно не могла решить, чего ей хотелось, пока янтарные глаза не остановились на человеке. Она улыбнулась почти по-людски. Женщина приготовилась к трапезе. Но ей помешали.
Истошный крик раздался вблизи, и огромная тень мелькнула у карниза. Потревоженная хозяйка издала ответный крик, — не птичий, не человечий, но леденящий кровь. Распахнув крылья, она поймала ветер и ринулась вдогонку за нарушителем границ. Внизу простиралась великая пустота пропасти.
Тем временем в кладовую взобрался некто с лицом, скрытым рваным капюшоном. Его плечи и спину укрывала старая накидка, из-за спины торчала рукоять меча, а кожа рук походила на лоскутное одеяло. Неизвестный достал некую пробирку и влил содержимое в рот едва живому Владимиру. Затем, не медля, он обвязал окоченевшее тело ремешками, устроил у себя за спиной. Так, с ношей, незнакомец повадился к краю карниза, но вдруг, на восходящих потоках из пропасти поднялся тонкий силуэт. Хозяйка предостерегающе вскрикнула
С лицом, искажённым яростью и растопыренными когтями она не выглядела больше такой красивой, однако чужак не дрогнул. Наоборот, во мраке его капюшона расцвела улыбка, столь же безумная, сколь опасная. Он освободил из ножен меч и поднял его перед собой. Клинок оказался очень длинным, изогнутым, лишённым гарды, а его разящая кромка была ужасно иззубрена. Казалось, меч бешено скалился.
Инстинкт самосохранения предупредил охотницу неба о смертельной угрозе. Мало было существ, способных напугать её, драконы разве что, а теперь ещё и это. Сглотнув голодную слюну, она полетела прочь.
Незваный разочарованно убрал оружие. Его ноша начала подёргиваться, — видимо, оживая, а значит, время не ждало. Спаситель сиганул в пропасть, но мигом позже устремился ввысь на спине гигантского ястреба-ягнятника.
***
Когда-то давно Владимиру пришлось пройти курс капельниц и уколов, лёжа на дневном стационаре. Одно из лекарств, которое ему капали, выделялось тем, что текло по венам волной жара, заставляя потеть как в летний зной. Что-то подобное происходило с ним и теперь, но сильнее.
Сонливое безразличие сменилось плещущимся в теле огнём, который жёг и терзал органы! Сердце толчками гнало мёрзлую кровь, пот сочился из каждой поры, а судороги кое-как сдерживали только ремни. Периодически художник приходил в себя, полёт был долог, ветер ревел так, что обратиться к незнакомцу никак не выходило. Да ещё и снежная буря началась.
В последний раз, когда землянин оглядывался, они уже снижались, к трём каменным башням; не слишком высоким, и разнящимся между собой, соединённым воздушными мостиками; с приплюснутыми коническими крышами, заметёнными снегом и трепещущими на ветру флагами. В телах башен горели теплом немногочисленные окна, а сами они стояли на почти пологом склоне горы среди скал.
Птица спустилась, и незнакомец покинул её спину. Не обращая внимания на ледяной ветер, он направился к крыльцу с большим козырьком. В ореоле света, что бил из открытой двери, высилась фигура в длинном развевавшемся одеянии. Следовавшей беседы Владимир не услышал, так как, наконец-то, отключился полностью.
— Как прошло?
— Ты не следил?
— Амплитуда вибраций анамкаровых и керберитовых руд в теле Хребта изменилась и дальнозрение стало невозможным.
— Я исполнил все указания, — хрипло произнёс спаситель. — Вот твой тщедушный иномирец.
— Прекрасно, прекрасно. Заноси.
***
Он очнулся от беспардонных шлепков по щекам и запаха тухлых яиц, лезшего в ноздри. Тем не менее быстро овладеть собой не получилось. Тело сковывало сладкое утреннее оцепенение, когда голова уже начинала выплывать из царства сна, но организм всё ещё отдыхал. Всё было так приятно, что понадобилась конкретная затрещина.
— Проснись и пой, солнышко! — проорали в самое ухо.
Владимир продрал глаза и взвыл, ибо ему померещилось спросонья блестящее свиное рыло перед самым лицом; к рылу прилагались рога, пара красных глаз и рот полный кривых зубов.
— Кто рано встаёт, — тот больше пашет! — не унимался утренний посетитель, хватая художника за щиколотку. — Вставай давай-давай-давай!
— Ты кто?!
— Дракон в пальто! Не видно, что ли? Вставай и ешь! Времени мало! Хозяин сказал привести, как встанешь, но я и так уже заманался ждать пока ты продрыхнешься! Вылазь, рыгота!
— Ладно! Ладно! Отпусти!
Сухая горячая ладонь разжала пальцы и Владимир забился в дальний угол кровати. В изножье же стоял чёрт, самый настоящий, — с пятачком, рогами, копытами и длинным хвостом. Он был одет в кожаную жилетку и пояс с подсумками. Из-за ослиных ушей торчало несколько самокруток.
— Ну? Чего вылупился? Чертей никогда не видел?
— Не видел, — признался Владимир.
— Непьющий, что ли?
— Только пиво и то редко.
— Тьфу ты, — брезгливо скривился чёрт. — Вот, ешь давай, тебе надо восполнить силы. Как закончишь, одевайся и пойдём к хозяину. У него есть для тебя предложение, от которого ты не сможешь отказаться. На всё про всё пятнадцать минут даю.
Ещё какое-то время после того как за рогатым закрылась дверь землянин сидел на кровати, судорожно вцепившись в одеяло. Потом в его голову закралась мысль, что де чёрт, — это какая-то слишком уж мелкая причина для шокового состояния. И не такое видали!
Владимир осмотрелся.
Комната была каменная, небольшая, но довольно уютная. Слева от двери высился огромный древний сундук; у другой стены — комод с мутным зеркалом; на стенах висела шкура и несколько рогов в серебряной оправе, а под деревянным потолком мягко горела люстра.
Одежда землянина лежала на стуле подле кровати, а на комоде стоял поднос с едой. Лишь учуяв запах, Владимир услышал требовательный стон желудка.
Подали миску с каким-то густым картофельно-сметанным супом, горку нарезанных овощей неизвестной природы, и немного недожаренный стейк. Хлеба не наблюдалось. Оказалось очень вкусно, хотя сюрпризом явился рыбный вкус в картофельно-сметанном супе-пюре, но и он был невероятно хорош. На порции хозяева не поскупились, так что, когда удар копыта распахнул дверь, землянин только-только успел доесть.
— Нажрался? Ну и отлично, идём!
— Постой, я хотел…
— Так! — Чёрт развернулся на одном копыте и ткнул когтем человеку в лицо. — Давай-ка договоримся сразу: вопросы типа «где я?», «что вам от меня надо?», оставь на потом. Отвечать мне лень. А теперь шагай!
Фрагмент 1.4.
Прямо за порогом была деревянная лестница, уходившая плавными изгибами вниз и вверх. Провожатый повёл гостя вниз, а тот разглядывал стены, увешанные диковинками, да двери считал. Слева они попадались чаще, через каждые пятнадцать-двадцать ступенек, а справа — совсем редко, и находились, как правило, на широких лестничных площадках. В одну из этих, правых дверей и попытался сунуться чёрт.
— Э-э, хозяин, я тут этого привёл…
Но стоило створке приоткрыться, как изнутри ударил поток смертельного холода, синего света; загрохотал, заставив пригнуться, могучий голос. Дверь резко закрылась.
Чёрт развернулся и всё рыло его оказалось покрыто льдом да инеем.
— Видимо, хозяин ещё занят. — Сунув два пальца в пятак, он надул щёки: кожа покраснела, накалилась, лёд мгновенно растаял, а из ушей ударили струйки расплавленной ушной серой. Тогда чёрт достал из-за правого уха самокрутку и прикурил от когтя. — Все тайминги пролюблены, чухрыла, невовремя зашли. Не любит он, когда мешают магической практике.
— Магической?
— Ладно, идём вниз, там подождём.
Чёрт провёл Владимира к самому началу лестницы, в большую круглую залу. В одном её конце была крепкая дверь с массивным засовом; в противоположном — большой, жарко пылавший камин. В середине залы имелось круглое углубление с кольцевым диваном и круглым же столиком. На стенах также висели различные диковинки, вроде оружия, знамён, звериных — и не только — голов, портретов и панно. Окон было всего два, и за каждым царила зарешечённая тьма.
— Знакомься, это Потрошила, — сказал чёрт, запрыгивая в диванное углубление, попутно махнув рукой в сторону камина, — если бы не он, сейчас харпа уже доедала бы верхнюю половину.
— Х-харпа?
— Харпа, харпа. Иди, поблагодари спасителя, а то некрасиво как-то.
Чёрт ухмылялся, закуривая новую самокрутку.
Возле камина, вплотную к пылающему жерлу, прямо на полу сидела сгорбленная фигура, которая даже в таком положении казалась чересчур массивной. Лица из-за низко натянутого капюшона землянин не видел, зато видел длинный меч, лежавший подле. Сглотнув нервно, он приблизился насколько позволял жар огня и протянул руку.
— Спасибо, что спасли мне жизнь… я очень признателен.
Бесконечно долгие секунды ничего не происходило, но вот вдруг Потрошила, не глядя, протянул свою руку и стиснул ладонь человека.
— Не радуйся раньше времени, червячок, возможно, скоро смерть в когтях плотоядной красотки покажется тебе завидной участью.
— Э-э-э… ну да, хорошо…
Получив свободу, Владимир скорее вернулся к центру, одновременно вытирая с лица пот и массируя ладонь. К его удивлению, ни одна кость не была сломана.
— Что он сказал? — обратился художник к рогатому гиду, однако наткнулся на взгляд выпученных глаз и отвалившуюся челюсть.
— Ты что, больной?! Инстинкт самосохранения есть?! На кой ты к нему попёрся?!
— Но… ты же сам сказал…
— А если я тебе скажу на ежа голой дупой присесть, ты так и сделаешь?! Я чёрт! Много людей видел, которых советы чертей до добра довели?! О идиот! — вспыхнул демон. — Он же маньяк! Для него собеседнику поперечное сечение устроить легче чем зад почесать! Поперечное сечение туловища! Даже я к нему не подхожу!