— Поняли-таки, что за ними идут.
— Голографическая проекция, — выдохнула басилп, следя за иллюзией. — Но никаких источников питания, никакого передающего устройства, чистая энергия!
— Чего ты там бормочешь?
Она одёрнула себя и пришла в чувство. Первое столкновение с явлением, называемым «магией», наконец-то состоялось, но у Мив, к сожалению, не было времени произвести исследование.
— Да, да, идём, — шепнула она, — если поторопимся, скоро нагоним их…
Маркас поднялся во весь рост и двинулся к ловушке.
— Эй!
— Нельзя оставлять это здесь.
— Но постой! Не лучше ли сберечь силы? За ним вернёмся потом…
— Я сражаюсь с тем врагом, которого вижу перед собой, и пусть он лишь мёртвое оружие, я отрублю ему голову!
Земля вновь разверзлась, и монстр безмолвно поднялся, чтобы обрушиться на человека всей своей силой. Сверкнул клинок — два пальца гренделя отлетели прочь. Маркас сделал быстрый шаг в сторону, тем самым уклонившись ещё от одного удара; пригнулся, вращая мечом и рубя гренделя по бедру, отскочил, спасаясь от широкого замаха, бросился вперёд, втыкая остриё в подбрюшье и с треском разрывая полость, полную гнили. Тут-то чудовище и смогло в первый раз серьёзно зацепить горца. Маркас тяжело рухнул наземь в десяти шагах и несколько раз перекувыркнулся, но меч его остался в развороченной брюшине.
Мив решила вмешаться, достала вибронож и бросилась на монстра, который уже направился было к гэлану.
— Эту тухлятину сам на куски порублю!
Человек поднялся, сорвал с себя лохмотья сорочки, — обнажились мышцы-валуны, покрытые рыжей шерстью; кожа блестела от пота, а там, где когти гренделя повредили её, — от крови. Маркас Хаттан кривозубо ощерился, глаза его выкатились из орбит, вены вздулись, и из самых глубин вырвался полузвериный крик-стон. Воин бросился на врага, ловко поднырнул под тяжёлую руку, подпрыгнул, ухватился за меч и с чавканьем вырвал оружие из ожившего трупа. Откатившись, перепачканный в крови и гное, гэлан немедленно напал вновь. Маркас ревел и бранился, раз за разом вздымая клинок, разил мышцы, рвал сухожилия, рубил гранитные кости. Грендель никак не мог дотянуться до человека, его мёртвая плоть окоченела, став жёсткой, движения не поспевали за кипящим энергией сгустком гнева, а непробиваемая кожа пасовала перед светящимся мечом. Наконец труп оказался поставлен на обрубки коленей и локтей. Голова была срублена в два удара, — первым Маркас рассёк толстые шейные позвонки, а вторым — оставшуюся плоть и кожу.
И замер воин над поверженным противником, весь грязный, всклокоченный, с мечом в опущенных руках и часто вздымавшейся грудью, из которой вырывались хрипы.
Миверна, так и не вступившая в бой, стояла в сторонке, не веря своим глазам.
Фрагмент 1.5.
— Человек обыкновенный, — доложил ИИ скафандра, завершивший поверхностное сканирование Маркаса, — довольно крупный, обладающий крепким здоровьем, но, несомненно, обыкновенный человек. Должен указать, однако, на то, что организм пребывает в состоянии беспрецедентного стрессового напряжения. Нервная система работает на пределе, мышечная активность опасна для самого организма, все показатели на грани. Если данное напряжение продлится, тяжёлые травмы неизбежны.
Даже отделённая от тела, голова продолжала жить, ужасная пасть открывалась и закрывалась. Бледное фосфорное свечение, однако, угасало в глазницах, пока шевеление не прекратилось полностью.
— Два… Два… Два колдуна… Два колдуна убили мой клан… Два колдуна уходят в горы. Я догоню их. Я отрублю им головы. Не время отдаваться безумию, нет, не время. Идём, Миверна Янг, идём, идём…
Маркас утёр рот от пены и попытался избавиться от жгучего пота, сочившегося в глаза.
— Ты в порядке? Прости за глупый вопрос, но…
— Я готов продолжать. Идём, Миверна Янг, самая простая часть дела уже сделана, однако, когда мы нагоним некромантов, мне действительно понадобится помощь. Если ты не передумала.
— Не передумала. Но что это было такое? Как ты смог… как… что с твоим мечом? У него какой-то скрытый питающий элемент?
— Рунный меч? Гномы выковали его для моего прадеда. Он мой ближайший родственник, мой соратник. Эта реликвия должна была хранить мой клан от невзгод, но в руках вождя столь никчёмного, она вынуждена быть орудием мести. Идём, Миверна Янг, идём, если не передумала. Настоящие чудовища ещё бегут.
Они вернулись к лошадям, но лишь только для того, чтобы забрать из седельных сумок всё необходимое и отпустить животных. В дальнейшем путь обещал стать мучением для животных, и быстро продвигаться они больше не смогли бы. При некоторой удаче у этих меховых скакунов был шанс вернуться обратно в Крогбюрн, хотя и небольшой.
Взвалив на себя ношу, Маркас побежал по лесной тропе дальше, к подножью одной из окрестных гор и даже Мив приходилось стараться, чтобы поддерживать заданный темп. Казалось, близость цели только подпитывала силы горца, а ведь он давеча преступил границу возможного.
Маркас останавливался редко, искал следы, осматривался. Один раз это произошло в каких-то старинных развалинах, почти поглощённых лесом. Фрагменты построек там были так сильно потрачены временем, что об их назначении оставалось лишь гадать. Пока горец исследовал окрестности, взобравшись на странный обелиск, Миверна Янг разглядывала торчавшую из земли плиту.
Та была обломана сверху, часть скрывала почва и густо росший плетень; поверхность выглядела древней как само время, но покрывавший камень барельеф почему-то всё ещё оставался чётким, и то, что он изображал, холодило кровь.
Чьё-то долото изобразило в камне образы омерзительных, леденивших душу чудовищ, вытягивавших духовную силу созерцателя одним своим видом. Они восседали в центре композиции на тронах, окружённые человекоподобными фигурами с бичами в руках, а чем дальше от центра, тем мельче становились фигурки и тем более жалкими были их позы. Унижение, поклонение, жертвоприношение. Ряд мини-сценок изображал алтари и ритуальные убийства; младенцев, исчезавших в пастях чудовищ. Рядом с узнаваемыми фигурками людей терпели великую муку явные нелюди — тоже рабы.
— Мы вот-вот догоним их, — буркнул Маркас, спустившись с обелиска, — последний рывок. Они не должны успеть добраться до пещер Ба-Локурат. Если же успеют, нам придётся последовать за ними. А под землёй, Миверна Янг, все мы загинем без вести. — Гэлан посмотрел на небо. — Если же мы преуспеем, надо будет ещё смочь убраться от пещер до темноты. Порой бичеватели выходят оттуда по ночам, — так мне говорил отец, да. Когда солнце прекращает сдерживать их.
— Эти? — Мив указала на барельеф.
— Да. Говорят, во времена седой древности они были славным народом, но приняли не ту сторону в войне богов и впали в ничтожность. Их предали истреблению, но некоторые живы до сих пор.
— То есть… вот эти вот уроды действительно были?
— По чём мне знать? — Маркас закинул на плечо сумки. — Мифы, сказки, легенды. Только гномы могут помнить, и то только потому, что всё записывают со времён основания Кхазунгора. А вот бичеватели есть, это точно. Готова? Мы побежим в гору, вон в том направлении и спустимся на пустошь, лежащую перед входом в пещеры. Там ничего не растёт, а земля — вся сплошь голый базальт, мы сразу увидим их, а они нас, но, если удача будет с нами, то успеем вовремя. В том месте магия слаба.
— Что-что?
— Так говорили гномские заумники, которые сновали в этих местах лет двадцать назад, когда я был ещё сопливым юнцом и не имел бороды. — Гэлан решительно зашагал вперёд. — Горный Государь постоянно рассылает их по всему Хребту, чтобы искали ценные месторождения, рисовали карты. Что толку, если Зодчие только и делают, что перестраивают тут всё? Но он продолжает их слать, и они снуют всюду с золотой пайцзой. А у кого золотая пайцза Государя, тому в пределах Драконьего Хребта всегда накрыт стол и готов дом для ночлега. Двадцать лет назад три заумника почти что неделю жили в Крогбюрне и исследовали всё вокруг. Сунулись они и к пещерам Ба-Локурат, да только задержались там до темноты и едва ноги унесли. Смогли только понять, что в том месте магия слаба. Там колдуны обретут смерть, клянусь будущим своим и своего клана!
Маркас припустил вперёд и басилп, было, последовала за ним, но задержалась, ибо заметила в густых зарослях вьюна краешек камня. Глянув вслед удалявшемуся гэлану, Миверна всё же быстро сорвала побеги и взгляду её открылся отломанный верхний сегмент плиты. На нём изображалось нечто вроде круга из шести скупо-схематичных человеческих фигурок, воздевших над собой ни то копья, ни то посохи. Седьмая фигурка стояла в центре. Вырезанные рядом с семёркой образы чудовищ изображались бегущими в ужасе.
— Передумала?
— Нет! Я иду!
Через время они вместе выбрались на опушку, и лесная почва под ногами стала сменяться голым камнем, а древесные кроны больше не прятали мрачный силуэт горы, в основании которой зияла пещера.
— Вон они! — выкрикнул Маркас, указывая вниз, где под склоном холма в сторону пещеры бежали двое.
Они тоже только что вырвались из объятий леса и теперь пытались преодолеть оставшиеся неполные две сотни шагов.
— За клан!!!
Маркас Хаттан помчался по крутому склону так быстро, что если бы он оступился, то непременно сломал бы себе шею, либо напоролся животом на собственный меч. Завидев врагов, горец отбросил узды самоконтроля и полностью отдался ярости. Миверне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.
///
Джалила и Хариз.
Хариз был молод по любым меркам, всего двадцать семь, — младенец, совершенно живой человек, постигший основы Хладного искусства, но уже достаточно умелый, чтобы служить в Мёртвой армии младшим офицером разведывательного отряда.
Он не знал усталости прежде, молодость и магическая закалка делали Хариза неутомимым; обычно, однако не сейчас. В окрестностях этой проклятой горы его потенциал иссякал, укрепляющая плоть магия таяла, уступая накатывавшей усталости. Он ведь совсем не щадил себя в последние дни, не спал ночами, стоя на часах, дабы медам могла отдохнуть; оберегал свою наставницу и всячески пытался быть полезным.