После минутной паузы-тишины Куратор встал, показав рукой, чтобы посетитель сидел – тот, ёрзая в психологическом неудобстве, сдвинулся на самый уголок стула. Куратор снова подошёл к окну. Встал спиной и немного боком.
– Ладно, полковник… Я тебя понял. Ценю твою откровенность. Правильно сделал, что сам всё рассказал. Не ошибается тот, кто ничего не делает… Верно? Ты ведь как лучше хотел… За честь мундира боролся… Так ведь? Работай пока… Я подумаю, чем и как тебе можно помочь… Всё.
«Подумает он… – думал сам Полкан… в смысле, полкан теперь, полкашек даже!.. – Сука!»
И это с искренним раболепием во взгляде, с преданно приоткрытым ртом, из которого разве что слюнявая струнка не тянется вниз к форменным наградным колодкам, приколотым к кителю на груди и лежащим сейчас на пузе.
Однако пауза-тишина затянулась…
Полкашек встал на негнущиеся ноги, неаккуратно громко отодвинув стул, и молча пошёл к двери.
– Полковник, – тихий голос, как гром, впитавший в себя полутон доброты и сочувствия. – Задержись.
Разворот кру-гом.
– Отвечу доверием на твоё доверие, полковник…
И Куратор, умея одновременно быть вкрадчивым и повелительным, продолжил:
– …Хочу, чтобы ты («Ты!» – отметил полкашек, становящийся опять Полканом) и твои ребята… пошустрее, посмышлёнее, поаккуратнее – не как этот! – понаблюдали за…
Куратор подошёл и открыл спрятанный в стене сейф, достал пакет, вынул фотоснимок, показал издали – Полкан подошёл ближе, всматриваясь – так и есть: не менее высокопоставленный коллега Куратора…
Как удивился бы Антон Малой, если бы увидел сейчас этот фотоснимок. Это был отец его покойного друга Кирилла…
«Соперник на ещё более длинный и высокий кабинет, – понял Полкан. – Компромат нужен…»
– …Ясно?
– Так точно. Всё сделаю.
Куратор кивнул, заканчивая аудиенцию.
Но Полковник от наполнившего его вмиг профессионализма вконец осмелел и, не имея (и, конечно же, не спрашивая – как можно!) ни телефонов, ни адресов, подошёл вплотную, чтобы рассмотреть лицо ещё раз, чтобы не дай бог потом не ошибиться – это ведь уже не медсестра! И даже не сынок его… Сам! Ответственность-то какая!!! Ошибка смерти подобна – в борьбе-возне теперь должен победить Куратор. Иначе… Они с конкурентом сами договорятся, и после Куратор если что с готовностью на того поработает, выжидая и подсиживая, а вот Полковнику… полкану-полкашке!.. башку отвинтят… например, по вновь открывшимся обстоятельствам дела об убийстве… Боже! Страшно-то как! Эта сука ведь тогда его даже и не вспомнит.
Куратор положил снимок на стол, отвернулся и медленно двинулся к окну.
Полковник глянул и не увидел на фото лица… Пятно! Отвернулся-повернулся… Пятно! Закрыл-открыл глаза… Пятно вместо лица!
«Что за чёрт!»
В прострации отвернулся и пошёл к выходу. У дверей очнулся и судорожно попытался вспомнить-закрепить в памяти лицо – ещё до пятна! – на фото, показанном вначале издалека.
Куратор заметил топтание у двери.
– Что-то ещё, полковник?
Тот невольно повернулся на голос и обомлел – стоявший в глубине своего длинного, как высокого, кабинета Куратор теперь тоже потерял лицо. Расстояние не мешало разглядеть освещённое расшторенным окном пятно… то есть, здесь – Пятно, конечно же!.. вместо лица.
В голове Полковника задул свистящий ветер.
– Нет, нет, ничего. Всё ясно.
Он, морщась от боли, вышел и аккуратно закрыл за собой дверь.
Через приёмную проходил быстро – неаккуратно. По коридору уже бежал, топая. Ветер в голове усиливался…