– А правда, что Старообрядцы, напавшие на Заречье, навсегда останутся там? – подала голос Агата, разместившаяся в первом ряду.
– Ну почему же навсегда…
– Я так и знала, что неспроста ты их усыпил! Недаром сохранил им жизни. – Это появилась Анисья. За ней по пятам шел Дима Велес.
Кудыкина гора в Заречье изменилась до неузнаваемости, она обросла несколькими десятками домовин, в каждой из которых теперь спал человек. Зачарованных старообрядцев можно было рассмотреть через хрустальные оконца.
– Ты права. Они будут спать под горой до срока и смотреть о Заречье сны, покуда не понадобятся мне.
– Для чего же они тебе могут понадобиться? – спросил Александр Владимирович, появившийся из тени. Лев Долгорукий тоже подошел ближе, за ним – Сергей Лопухин. Маргариту Митя заметил рядом с ее наставником, ему даже показалось, что пальцы их секунду назад были переплетены. Вещий Олег тоже задержал на ней взгляд.
– Я считаю, они не так уж ошибались, когда говорили о необходимости объединения. Наши пути разошлись: Светлых магов, Темных, странников и потусторонних. Кому от этого хорошо? Нам с вами – точно. Но природе? Зверям и диковинным существам? Магии?
Митя непроизвольно вернулся в воспоминания о потустороннем городе: такого враждебного места он никогда не встречал.
– Что, если зерно истины все-таки было и в пламенных речах Огнеслава, и в хитрых планах Веи? Мир изменчив. И однажды нам, возможно, придется принять этот факт. Придется подстраиваться. Отбросить старое и отжившее и прийти к чему-то новому, что пугает. – Он взглянул прямо на Митю. – Мы уже начали движение к будущему.
– Значит, ты думаешь пойти против наших законов? Что, если ради этого будущего придется рассекретить наше существование? Изменить то, что мы так тщательно выстраивали годами? – вклинился Лев Долгорукий. В его тоне проскочили опасные нотки.
– У меня никогда не было о том однозначного мнения. Нет и сейчас.
– И потому тебя не пропускали в Совет Старейшин! – рявкнул Лев.
– И потому… она, – Вещий Олег указал на Маргариту, голова его чуть склонилась, – обратила меня Змеем и наделила силой, о которой я не просил. Владычица знает больше, чем я сам. Больше, чем вы.
Все уставились на Маргариту. Глаза Агаты задумчиво сощурились, пытливо скользнули по ней. Маргарита выдержала взгляд, но не произнесла ни слова. Александр Владимирович неожиданно положил руку ей на плечо, и Вещий Олег улыбнулся.
– Союз Стихий возник не для того, чтобы защитить Заречье от вторжения, – произнесла Маргарита, и Митя признал, что за мгновение до этого точно такая же фраза пришла и в его голову. – Наставники и воспитанники справились бы с этим сами. Союз Стихий явился, чтобы остановить обе стороны. Чтобы избежать смертей. И дать всем время подумать.
– Магии крови никогда не свершаться на земле Заречья, – подхватил Митя. – Мы и дальше будем нести свет и развивать лишь те силы, что не причиняют другим вреда. Но наши связи с остальным миром пришло время пересмотреть.
Сцена вдалеке ослепительно вспыхнула, воздух над ней засеребрился, и гости, собравшиеся вокруг Олега, не могли этого не заметить. Полина только-только успела сбежать от Яромира Рублева и теперь замерла на полпути к танцполу. Звуки полились прямо из-под земли. Оборачиваться начали все: и молодежь, что играла в ручеек и целовалась по углам, и степенные старейшины с семьями, и Василисины соседи по Небывалому тупику. Музыканты колдовали над струнами, а напротив прожекторов уже один за одним вырастали силуэты в высоченных рогатых кичках. Девушки были одеты в черные платья с широкими рукавами. Они ручейками спускались вниз и, кружась, двигались прямо к столам, напоминая угрюмых ирийских птиц: Гамаюн, Сирин, Алконост, Рарога. Полину это заворожило. Гости из свиты Марьяны и Николая еще вели светские разговоры и не обращали внимания на музыкантов – танцовщицы первым делом двинулись к ним. Они кружились неистовее, их черные юбки вздымались волнами, и, хоть музыка оказалась медленной, многим захотелось пуститься вслед за ними в пляс. Танцовщицы сразу вычисляли таких и вытягивали на помост: добровольцы, не сговариваясь, сбивались в парочки.
Свет снова вспыхнул, звуки нарастали и резко опадали, и наконец в них вплелся бархатистый голос Златовласки. Полина вслушивалась в слова, а взгляд ее то и дело выхватывал в толпе рогатые кички и черные волны юбок. Одна из девушек подплыла к Василию Ильичу Муромцу и Николаю Долгорукому, которые продолжали беседовать, и выдернула у них из рук тарелки с остатками еды. Пока они приходили в себя от изумления, она ссыпала объедки в правый рукав, а в левый вылила медовуху, которой Долгорукий только что собирался угоститься. Оказалось, что это происходит повсюду! Девицы хватали со столов недоеденные пирожки, опрокидывали в рукава стаканы кваса, чем приводили гостей в недоумение. А голос Полонеи становился все слаще, все призывнее, и взгляды мужчин из удивленных становились мягкими и игривыми. Колдуны, даже Василий Ильич и старик Рублев, начали озираться в поисках партнерш для медленного танца.
Сцена озарилась красной вспышкой. Барабаны грянули так, что танцующие подпрыгнули и захохотали. В этой суете сразу несколько кавалеров нашли себе дам. И все же гостьи, что пришли сегодня вместе с Романовым и Долгорукой, расступались, отказываясь танцевать, пока их мужья неожиданно закружились с женщинами из Небывалого тупика или воспитанницами Небыли. И тут настала очередь Полины вздрогнуть и едва не выронить бокал – благо, рогатая птица успела его выхватить и вылить вино в рукав. Голос Полонеи умолк, вместо него полился другой – мужской. Негромкий, вкрадчивый, низкий. Захотелось прислушаться.
На другой стороне от сна
Разнотравье да лес густой,
Равноденствие и весна.
Там и встретимся мы с тобой[3].
Где-то рядом засмеялась Василиса, взяла Полину за руку и вытащила на переполненный танцпол. Женщины шли за ними, плавно покачивая бедрами, и уже сами выискивали кавалеров, невзирая на разницу в статусе, богатстве и возрасте. На сцене в черных перьях и блестках, как и сама Полонея Златовласка, сидел с гитарой Сева. Глаза его были закрыты, и он не просто пел, нет – он плел магию. Оттого так томно смеялись люди, так нежно касались друг друга и так страстно прижимались после. Даниил Георгиевич танцевал с Ольгой Феншо и про себя усмехался. Полина втиснулась между Митей и Василисой, прервав их объятия, и с ними вместе наблюдала за трогательным танцем Анисьи и Димы, и за Маргаритой со Странником, которые так близко склонились друг к другу, что их лиц не было видно за темными волосами.
Где сокрыта ведунья стать
Будем ждать тебя, будем ждать
Не во имя, так вопреки
По ту сторону реки.
Девушки в кичках одновременно взмахнули руками. Гости, заметившие это, пригнулись, ожидая, что их обдаст вином и медом, но из левых рукавов вылетели горсти алых звезд и зависли прямо в воздухе. Они взмахнули еще раз, и из правых вылетели призрачные китоврасы, искусные терема и прыткие тонконогие кони с расписными каретами. Восторженные крики заглушили музыку.
– Овражкину пора бы заканчивать песню, а то вечер пойдет не по плану, – заметил Митя, тоже рассматривая гостей.
– Можно к вам в хоровод? – вдруг вклинился Матвей – друг Василисиной мамы, и постарался перекричать дуэт Полонеи и Севы. – Детки, мы вот что подумали! По-моему, Ирочке стоит переехать ко мне, у меня славный дом, и одному в нем живется невесело. Бабушку мы тоже готовы перевезти, если она захочет.
– Что? Вы оставляете нам дом в Небывалом тупике? – взвизгнула Василиса, не веря своим ушам.
– Пора нам строить свою семью, и вы без нас будете чувствовать себя свободнее. Сможете приглашать всех своих друзей!
– Бабушку мы оставим себе! – Митя глянул на Василису. – Какой же дом без бабушки?
– Они и сама не переедет! На старости лет выпал шанс пожить вместе с Муромцем! Думаешь, она его упустит?
За столами почти никого не осталось. Лишь редкие гости не пошли танцевать и наблюдали за чудачествами Златовласкиных плясуний издалека.
– О чем они там шепчутся? – произнесла пожилая дама с копной седых кудрей, придирчиво оглядев молодоженов, которых окружило несколько человек.
– А вам-то что теперь, Марья Васильевна? – ответила ей вторая – прямая и высокая. Ее глаза были подведены черным, пальцы в перстнях сжимали ножку бокала.
– Он, между прочим, не перестал быть мне внуком! Я волнуюсь: он совсем ничего сегодня не ел! – Теперь она так же придирчиво зыркнула на собеседницу. – А ваш где?
– Да вон, на сцене, мой красавчик! Сводит с ума девчонок!
– Так Сева – ваш внук? – К ним подошла еще одна старушка. – Приятно познакомиться! Я Мариетта.
– О, великая Мара, и вы здесь. – Анна Андреевна закатила глаза и плеснула ей сбитня. – Ну, так выпьем же. За счастье молодых. И старых.
Она отсалютовала, и кто-то ответил ей тем же толпе. На них, приплясывая, лукаво глядела Анастасия, давно ушедшая на покой журналистка из «Экспресс-Летописи» и по совместительству бабушка невесты.
Все три дамы молча опустошили бокалы и разошлись. Последний номер Златовласки сотворил чудо: Муромцы, Рублевы, Романовы и Долгорукие смешались с горожанами и побежали, на радость ведущему, участвовать в состязании по готовке пряников. Василий Ильич уже вовсю размахивал рукой, подзывая матушку присоединиться к веселью. Но едва она подоспела, состязание переросло в перестрелку мукой. Мариетта Юрьевна решила не выручать Марью Васильевну и пошла помогать ребятне доставать подарочки, развешанные на высоком колесе, а Анна Андреевна пригласила на танец улыбчивого старичка в праздничном зеленом жилете.
Сева спрыгнул со сцены, увидев друзей. Они бежали навстречу, растрепанные и хохочущие, и подшучивали над мрачным нарядом, которым Полонея снабдила его для выступления. Он обнял их всех, и вместе они побрели на Пустые холмы. Ночь была прохладной и густой, но над городом уже светлел первый блик рассвета. Где-то мерещился плеск быстрой речки. Все шестеро взялись за руки и подняли головы: небо прочертил хвост падающей звезды.