– Почему же ты уехала от деда? Сбежала сюда одна? – Подготовленный заранее вопрос сорвался сразу же за ее признанием.
– Иногда любовь проходит. Да, мои соколики, так случается. Это чувство легко разрушить. Спугнуть. А вернуть почти никому не удается.
– Ты сбежала, когда папа женился на моей матери, – уточнил Сева. – Но я знаю, что она тебе нравилась.
– Конечно, нравилась! Мне не нравилось, какой шум из-за этого подняли в обществе. И как повел себя твой дед. Все-таки это был его сын. И желать для сына счастливого брака, хорошей дружной семьи мне казалось правильным. Даниил был обручен с девицей Брюсов, но влюбился в другую. И, между прочим, не побоялся в этом признаться и даже привести ее домой.
Ножка под Митиным стулом предательски скрипнула.
– Неприятная ситуация, я согласна, но не настолько, чтобы превращаться в последнего идиота и грозить родному сыну лишением дома, наследства и родительской поддержки. Даня был ослеплен любовью. Она помогла бы ему справиться со всеми неурядицами: разобраться с Брюсами, наладить отношения с переполошившимся обществом. Его избранницей оказалась иностранка не из бог весть какого рода.
– Но дело не в роде… – Сева совершенно не планировал произносить этого вслух, но не сдержался.
– В черной крови – так они это называли. Но ведь и это могло помочь обрести в обществе нужные связи. По твоей матери мужчины сходили с ума. Они даже взгляда от нее не могли оторвать. Стоило привести ее в какой-нибудь влиятельный дом, как его владелец уже был готов исполнять все ее прихоти…
– Хорошо, но… – Сева ощутил, что разговор ведет к отношениям его родителей, и попытался быстро сменить тему. Тем более в истории оставалась гораздо более любопытная часть. – С какой стати дед так хотел брака с Брюсами?
– В первую очередь потому что Брюсы богаты. Они были гораздо богаче нас. А ты знаешь, что уже несколько поколений Заиграй-Овражкиных не знали достатка. Те, кому переходил очень сильный целительский дар – как твоему отцу, – могли жить неплохо, но те, кто не оказывался таким уж талантливым целителем, вынуждены были довольствоваться любой работой и могли рассчитывать на связи разве что с такими же обедневшими родами вроде моего или совсем незнатными семьями. Брюсы в ту пору подыскивали, в какую древнюю и уважаемую семью пристроить свою не слишком удачливую старшую дочь, и вот подвернулся случай.
– Когда-то наш род был богатым… Ты знаешь, почему мы обеднели?
– Это связывают с одной историей. Естественно, нам уже не проверить, так ли все было на самом деле. Но…
– Расскажешь?
– И что это ты так заинтересовался родословной? – Бабушка ехидно дернула бровью. – Неужто выбрал невесту и хочешь выставить нас в свете получше?
Сева только тряхнул головой, зато Муромец усмехнулся.
– Это коснулось Заиграй-Овражкиных, Велес и Муромцев, так что, Дмитрий, рано веселишься, – фыркнула Анна Андреевна, и заинтригованный Митя откинулся на спинку стула. – И всех тот случай показывает не с лучших сторон.
– Так что это было?
– О, это был единственный, как говорят, раз в истории, когда Муромцы и Велес оказались связаны не просто членством в совете старейшин, но еще и брачным договором. Юная, скромная наследница Муромцев была обручена со старшим сыном рода Велес. Она была покладиста, талантлива и очаровательна, а он надменен, холоден и своенравен. И прямо к гадалке не ходи: слишком заметно, что Муромцы повлияли на то, в каком виде эта история дошла до наших дней. – Бабушка ехидно прищурила глаза и улыбнулась Мите. – Конечно же, она его не любила. А любила юного целителя Заиграй-Овражкина, чей отец был верным хранителем ее отца. Они часто встречались на приемах, воспылали друг к другу чувствами и не знали, как же сделать так, чтобы расторгнуть ее помолвку с другим родом.
– Вот это поворот. – Сева весь подобрался и подвинулся ближе к столу, даже не заметив, что козочка принесла новый чайник с чаем.
– Эта история должна была вылиться в скандал. Но не в такой уж и сильный. В то время Заиграй-Овражкины мало уступали в положении Муромцам и Велес. Так что за руку девицы соперничали, по сути, два богатых наследника. Один был из чуть менее влиятельной семьи, но зато имел неоспоримый талант. Молодые влюбленные клялись друг другу в любви и строили планы, и я уверена, высший свет смирился бы с их прихотью, если бы… если бы в один прекрасный день девица не сбежала в самый разгар праздника в Белой усадьбе и не была найдена посреди леса мертвой.
– Что? – воскликнул Сева.
– Подождите-ка… – протянул изумленный Митя.
– Да, тело девочки покрывали страшные ожоги, а вся поляна вокруг нее сгорела. Она была Земляной колдуньей. Не Огненной. Наследник Велес, ее жених, был последним, кто с ней разговаривал. Он поведал, что невеста прибежала к нему в слезах и призналась в связи с целителем. Оказалось, они были уже слишком близки. Ближе, чем было в то время положено столь юным колдунам. И в самый последний миг Заиграй-Овражкин отказался от нее. Бросил. Оставил одну. Тогда-то она и прибежала к Велесу. Он подробно рассказывал, как успокаивал ее, как был готов все ей простить, но она была сама не своя. Она выбежала от него точно в такой же истерике. Он надеялся встретить ее вновь утром и поговорить спокойно, но ночью… случилась трагедия.
– О боги! – Митя растерянно почесал голову.
– И вот он – скандал. Случился. Как того и боялись влюбленные. Кто оказался виноват в гибели девочки? Ах, конечно, вовсе не тот, кто убил ее на самом деле. Старейшины словно и не стали этим заниматься. Виноват тот, кто подтолкнул ее на эту поляну. Она хотела умереть, это было написано в записке. Так кто виновен? Тот, кто поклялся в вечной любви и бросил? Потому что обманывал ее? Потому что в последний миг струсил? Неважно. Старейшина-судья – из рода Велес, конечно – спросила, правда ли юный Заиграй-Овражкин недавно отрекся от девушки, которой обещал свою любовь. И тот сказал: «Правда». В остальном не разбирались. Или же детали просто не дошли до наших дней. Юноша не был убийцей, но оказался виновным. И Муромцы забрали у его рода все, что могли. Сокровища, древние реликвии и репутацию. Оставили только дом и жизнь несчастному глупцу. Хотя нужна ли ему была эта жизнь?
Она замолчала и уставилась на молодых людей, замерших перед ней с трагичными лицами.
– Что? – спросила Анна Андреевна.
– Это ведь не конец истории?
– А ты прозорливый, маленький мерек! Конечно, не конец. Перед смертью тот наследник семейства Велес во всем признался. Рассказал, как все было на самом деле. Заиграй-Овражкин вызвал его на разговор. Убеждал разорвать помолвку, говорил о любви к девице Муромец. Это разозлило Велеса. Он действительно умел убеждать, запугивать и влиять на людей. Что уж он говорил целителю, теперь помнят только боги да стены. Но после этого разговора юная девушка услышала от своего возлюбленного самые страшные для нее слова. Он от нее отказался. Действительно отказался. Пожелал ей счастья с другим и затаился, не выходя на связь. Наверное, она догадалась, что на его решение повлиял ее жених. Иначе зачем отправилась в мужское крыло, разыскала комнату Велеса, вошла туда, не спросив разрешения, и принялась выливать на него все, что больше не могла сдержать? Боюсь представить ее слова. Как она могла называть его? Того, кто разрушил ее счастье… Наверное, она знала, что уже ничего не вернуть. Чувствовала. Ведь тот, кто обещал любить и оберегать ее, трусливо сбежал, когда соперник оказался таким сильным. Она твердила – по словам Велеса, – что лишилась девственности в объятиях юного целителя и что Велес не имеет права разрушать их настоящей связи. Блефовала. Потому что, уязвленный ее неверностью, разгневанный и взбешенный, он завладел ею силой. И она оказалась испуганным, совершенно невинным существом. Целитель не дотрагивался до нее. Поняв это, сбитый с толку, оскорбленный жених ослабил хватку, и девица вырвалась. Подхватила туфли и кинулась прочь из комнаты. Белая усадьба гуляла, отмечала солнцестояние, и никто не заметил, как несчастная колдунья выскользнула за двери. Утром кто-то обнаружил ее отсутствие. А вскоре ее нашли на той самой выжженной поляне. С тех пор Велесы и Муромцы больше никогда не связывают семьи узами браков. Велесы держатся холодно с родом Заиграй-Овражкиных. Заиграй-Овражкины до наших дней несут груз ответственности за трусливого сородича, бросившего в беде любимую, а Муромцы больше не рожают таких утонченных принцесс, которые лишают себя жизни из-за любви. Правда, Митя? – Внезапно она подняла на Муромца хитрый взгляд. – Ваша сестрица ведь никому бы не позволила завладеть ее сердцем?
Вместо ответа Митя перевел взгляд на Севу. Голова гудела от тех же вопросов, что мысленно повторял и его друг.
– О боги, да что у вас такие кислые физиономии! – воскликнула Анна Андреевна, хрипло рассмеявшись. – Какие чувствительные нынче мужчины, вы только поглядите. Это было давно, голубчики. Запомните. Не повторяйте ошибок этих глупцов, и все наладится. Вот ты, Севастьян. Да, твой отец, конечно, свел твою мать в могилу…
На этих словах еле слышный стон вырвался из горла Муромца. Ему явно неловко было слушать об этом, но он не знал, как сбежать.
– Зато с Юлей у них все неплохо. Ты знаешь, сколько бы род Заиграй-Овражкиных не пытался восстановиться, всегда что-то идет не по плану. Талантливые и перспективные сыновья в последний миг разрывают союзы с богатыми девушками. Так случилось и с Даниилом. Правда, Ирвинг вдруг воспылал к нему сочувствием и вытащил из полнейшей дыры. Я надеюсь, на этом наша черная полоса закончилась. Твой отец хорошо зарабатывает и счастлив в браке. Бери с него пример.
– Да, ба… Постараюсь.
– Да не хандри! Кровь твоей матери удачно разбавила этот род талантливых трусов, поверь мне. Ты выбери невесту сердцем. Охмури ее своими чарами, ты же умеешь. – Она перешла на шепот. – Тебе придется, мы оба это знаем. Старинные роды обязаны продолжаться, так устроен этот мир. Ну, неужели ты не нравишься ни одной богатой красавице?