Холлидэй вспоминал об этой истории в своей книге: «Несколько коров, обычно отличавшихся смирным нравом, окружили его, вырвали мешок с минералом у него из рук, разорвали мешок зубами и жадно съели весь цинк, мешок и даже грязь, в которую просыпалась часть минерала».
В следующие несколько дней коровы игнорировали все минералы, кроме цинка, но затем постепенно вернулись и к другой еде. Оказалось, что коровы попали в порочный круг. В их еде не хватало цинка, так что они начали есть все больше и больше комбикорма, в котором действительно было немного цинка – но еще в нем был кальций. Кальций мешает усвоению цинка, так что чем больше коровы ели, тем меньше на самом деле получали[97].
Шацкер считает, что мы, подобно коровам Дока Холлидэя, все больше едим потому, что пытаемся компенсировать все растущий дефицит микроэлементов. Ультрапереработка до такой степени уничтожает микроэлементы, что современная диета одновременно вызывает недоедание и ожирение12–15. У уязвимых групп – младенцев и детей, живущих с некачественным рационом, – ультрапереработанная пища и напитки может вызвать сразу и ожирение, и задержку в развитии16[98].
И это верно не только для бедных стран. У пятилетних британцев не только один из самых больших процентов распространения ожирения в Европе, они еще и заметно ниже ростом, чем их ровесники из других стран – более чем на пять сантиметров ниже, чем пятилетние датчане или нидерландцы, среди которых, кстати, ожирение распространено едва ли не меньше всего17, 18. В XVIII веке американские мужчины были в среднем на 5–8 см выше нидерландских. Сейчас же нидерландцы обгоняют американцев в росте уже в два года, и дальше эта пропорция сохраняется. Рост среднестатистического нидерландского взрослого мужчины – 182,5 см, женщины – 168,7 см. Американцы и американки ниже их соответственно на 5,1 и 5,2 см19, 20.
Кроме того, есть данные, что концентрации разных антиоксидантов, витаминов и минералов воздействуют на вес непосредственно, меняя уровни гормона лептина, который, в свою очередь, управляет аппетитом и регулирует вес тела. Когда дети, страдавшие ожирением и дефицитом витамина D, избавлялись от лишнего веса, уровень витамина D у них улучшался. И, напротив, повышение потребления кальция, похоже, замедляет набор веса, но исследование было очень специфическим, так что не спешите с передозировками кальция. Это не лекарство для сброса веса, и у вас, как у тех коров, начнется дефицит других веществ21.
И пищевые добавки нам тоже не помогут. Микроэлементы намного эффективнее и полезнее, когда они включены в пищевой матрикс, а не поступают в организм в виде таблеток. Какую категорию мы ни возьмем – фитохимикаты, жирорастворимые витамины (E, A и другие), гемовое железо, метилфолат, – все они более доступны в своей натуральной форме. Помните статью Джейкобса и Тэпселл, которая так повлияла на Карлуса Монтейру? В ней говорится, что, несмотря на то, что пищевые паттерны приносят пользу для здоровья, никому и никогда не удавалось извлечь из пищи молекулы, которые приносят эту пользу. Рыба полезна, а вот капсулы рыбьего жира не очень.
Ароматизаторы – молекулы, которые влияют на вкус и запах пищи, – это признак низкого содержания микроэлементов. Возможно, это является одной из причин, по которой УПП вызывает ожирение и оказывает множество других эффектов на здоровье, наблюдающихся в эпидемиологических данных. И, что еще важнее, нет вообще никакой разницы, «натуральный» ароматизатор добавили или искусственный.
Если Марк Шацкер прав, то вкус, появляющийся вне верного контекста, может помешать организму установить правильные ассоциации между питательным веществом и продуктом. Чтобы ассоциация была правильной, вкус и аромат должны быть «честными», то есть приходить вместе с самой едой.
13. Вкус у УПП тоже странный
Ароматизаторы – это на самом деле запахи, молекулы, которые обнаруживаются носом, а вот усилители вкуса – это уже реальные вкусы, которые мы отслеживаем во рту. К усилителям вкуса относятся соль, сахар и молекулы вроде глутамата натрия.
Я пошел в гости к Ксанду вместе с моим другом Андреа Селлой, чтобы поесть Pringles и попробовать во всем этом разобраться. Андреа – итальянец, профессор химии в Университетском колледже Лондона. Высокий, эрудированный, остроумный и эксцентричный как раз в такой степени, как обычно бывает у особенно умных людей. Я хотел, чтобы он объяснил мне, зачем в Pringles добавляют усилители вкуса – глутамат, гуанилат и инозинат натрия.
Андреа нельзя торопить, да и вам наверняка этого делать не захочется. Его ответ начался с недостатков ризотто, приготовленного на овощном бульоне, затем он без перехода заговорил об истории химии в кулинарии, которая началась в XVIII веке, а потом опять вернулся к рецепту ризотто от своей матери:
– Если вы готовите на говяжьих костях и жилах, то получите ризотто совершенно другого уровня, чем на овощном бульоне. Овощному бульону не хватает… – Андреа с отвращением пытался подобрать правильное слово. – Ему не хватает сочности.
Отсутствие «сочности» объясняется тем, что в овощном бульоне обычно отсутствуют те самые молекулы, на которые я обратил внимание в Pringles: глутамата, гуанилата и инозината натрия, которые еще иногда называют «рибонуклеотидами».
Во рту у человека располагается очень сложная система обнаружения этих молекул, потому что они сигнализируют о наличии легко перевариваемого белка – не белка из сырого мяса, а белка из идеально выдержанного и приготовленного мяса. Они же являются характерной составной частью ферментированной рыбы и растений, насыщенных мясных бульонов, выдержанного сыра. Вот почему блюда и продукты, содержащие эти молекулы, так вкусны. Одно из таких блюд – ризотто матери Андреа. Молекулы стимулируют рецепторы у вас во рту и сигнализируют, что скоро вы наедитесь вдосталь. Когда вы съедаете ложку ризотто, кишечник начинает готовиться к богатому мясному пиру, свободным аминокислотам. А вот с Pringles все совсем иначе.
Андреа завершил лекцию о ризотто и театральным жестом положил себе на язык чипсину Pringles. Чтобы понять, что сейчас произойдет с Андреа и чипсиной и почему ему будет трудно перестать есть чипсы, нужно разобраться, что вообще такое вкус. Начинается все с языка.
Даже поверхность Луны изучена лучше, чем поверхность рта, да и география у нее более понятная.
Взгляните на ваш язык, и увидите на нем маленькие сосочки. Это не вкусовые сосочки. Настоящие вкусовые сосочки на самом деле не видны невооруженным глазом, не выглядят как сосочки (они больше похожи на ямки – и правильно называются «вкусовыми луковицами») и находятся на сосочках – на каждом сосочке их по несколько сотен. В каждой вкусовой луковице есть около 100 специализированных клеток со специализированными рецепторами, которые отслеживают молекулы вашей пищи, превращают эти молекулы в сигналы и отправляют их в мозг. Вы чувствуете вкус всей поверхностью рта и небольшим участком задней поверхности горла – и, вопреки общепринятому мнению, конкретных областей, отвечающих за тот или иной вкус, похоже, не существует1–4.
На самом деле вкусовые рецепторы расположены по всему телу: в гортани, в яичках, в кишечнике. Рецепторы горького вкуса есть в легких, сладкого – в мозге, сердце, почках и мочевом пузыре[99].
Сколько именно существует вкусов – это предмет для споров. Когда о вкусе говорят физиологи, на самом деле они задают следующий вопрос: «Существует ли конкретный рецептор, обнаруживающий конкретную молекулу?» Мы уверены, что у нас во рту есть по крайней мере пять типов рецепторов для пяти разных вкусов: сладкого, умами («сытного»), кислого, соленого и горького[100]. Кроме того, мы можем ощущать специфический вкус воды, крахмала, мальтодекстринов, кальция, нескольких других металлов и жирных кислот, но здесь невероятно трудно с уверенностью сказать, действительно ли мы чувствуем вкус. Рот умеет оценивать сопротивление к жеванию, пастообразность, липкость, желеобразность и т. д. На самом деле как жирный «вкус» может ощущаться изменение силы трения языка о поверхность рта и зубов: по маслу он скользит не так, как по слюне.
Сладкий вкус стимулируется всеми простыми молекулами сахара, которые мы можем перерабатывать в энергию. Самый сладкий встречающийся в природе углевод – это фруктоза, она практически невыносимо сладка. Вкус глюкозы намного мягче. Еще мы, похоже, умеем распознавать сахара, получающиеся при распаде крахмала – они похожи на мальтодекстрин. Мы не ощущаем их сладости, но они все равно активируют области мозга, ассоциирующиеся с наградной системой.
Соленый вкус дают натриевые соли и несколько других веществ. Продукты с «низким содержанием соли», которые часто рекомендуют больным гипертонией, делают из хлорида калия, который тоже соленый, но на вкус немного не такой. Сейчас мы уже с большой уверенностью можем сказать, что в слизистой оболочке рта есть специализированный натриевый канал, который обнаруживает соль. Такие натриевые каналы находятся в похожих на кожу ткань в других частях тела, перемещая туда-сюда ионы натрия; правда, пока еще неясно, как именно они определяют концентрацию соли, а потом отправляют информацию в мозг6, 7.
Умами, или сытный вкус, дают те самые три молекулы, знакомые нам по спискам ингредиентов УПП: инозинат, гуанилат и глутамат натрия. Глутамат содержится в грудном молоке, морских водорослях, помидорах, морских гребешках, анчоусах, сыре, соевом соусе, вяленой ветчине и многих других продуктах. Инозинат встречается в основном в рыбе – сушеном полосатом тунце и сушеных сардинах. Он начинает формироваться сразу после смерти рыбы, максимальный уровень достигается примерно через десять часов. Гуанилат содержится в основном в сушеных шиитаке и других грибах – он формируется при разрушении ДНК умирающих клеток.