– Это определенно тоже был ритуал с жертвоприношением, но это не то, что нам нужно, – с сожалением отозвался Нурейтдинов. – Я уверен, что все четыре зеркала были зачарованы одновременно и ждали своего часа как минимум с июля прошлого года, а возможно – и дольше, если их пленницей, как вы считаете, стала девушка, пропавшая три года назад. Ритуал, для которого убили блогера, всего лишь объединил пространства зеркал: для этого они и стояли друг напротив друга, отражая единую для всех жертву.
– И все, кого они забрали, теперь в этом едином пространстве? – уточнил Влад. – Поэтому Юля, Кристина, Диана и, возможно, София сейчас там же, где пропавшая семья?
Нурейтдинов кивнул.
– Вот почему я считаю, что Селезневы – своего рода ключ. Не просто так четвертая история идет со своими пропавшими людьми. Возможно, где-то в ней содержится подсказка. Сможете вернуть их – сможете вернуть всех.
– А без исходного ритуала никак не решить этот вопрос? – спросил Савин.
Нурейтдинов задумался ненадолго и наконец неопределенно мотнул головой.
– Не могу сказать, не видя зеркала лично. Все зависит от сложности наложенных заклятий.
– Так приезжайте и взгляните на них, – предложил Влад.
Нурейтдинов едва заметно нахмурился и заметил:
– У меня сейчас не очень хорошо со временем. Я только вернулся из командировки, и есть вероятность, что вскоре меня ждет новая…
– Евстахий Велориевич, я заплачу любые деньги, – с чувством произнес Влад. – Мои люди организуют вам максимально комфортную поездку и проживание. Если вы хотите побыть с семьей, можете взять их с собой. Если дорого время, я пришлю за вами вертолет… У нас тут восемь человек пропали, в том числе двое малолетних детей!
Вероятно, именно этот последний аргумент возымел свое действие, и Нурейтдинов кивнул.
– Хорошо, я приеду завтра же… Вернее, уже сегодня. Только вертолета не надо, – с улыбкой добавил он. – Мне «Сапсаном» привычнее. Да и семью, с вашего позволения, я на ваше озеро больше не повезу, уж не обижайтесь. Счет вам выставит наша бухгалтерия по итогам моей поездки.
– Договорились, – улыбнулся Влад. – Еще один вопрос, Евстахий Велориевич. Мы ведь перенесли зеркала в комнаты, нарушив тем самым положение, в котором их нашли. Мы не зря это сделали? Ничего этим не нарушили? То самое единое пространство…
– Оно уже, скорее всего, есть, и его так просто не нарушить. Я не думаю, что имеет какое-либо значение, где именно и как стоят зеркала. Единственное, что сейчас важно – это не разбить их.
На этом Нурейтдинов отключился, а остальные, переглянувшись, рассредоточились по комнате: Соболев плюхнулся в свое кресло, Савин подошел к столу с едой и взял из коробки последний сладкий рулетик, Влад просто прошелся из угла в угол, растирая лицо, а Карпатский замер напротив доски, в очередной раз скользя взглядом по записанным тезисам.
– Кому-то вы сильно насолили, господин Федоров, – заметил он тихо. – Потому что кто-то очень сильно заморочился, чтобы насолить вам в ответ. Построить гостиницу со всеми этими примочками – полбеды, но раскопать все эти истории… Не представляю, как это вообще возможно…
– Если в деле замешана магия, многое возможно, – так же тихо и немного устало отозвался Влад. – И не думаю, что дело во мне. Если у Артема действительно было что-то вроде секты…
Он осекся, потому что Карпатский уверенно покачал головой.
– Нет, Федоров, тут определенно что-то очень личное…
– Слушайте, а это у нас что? – перебил его Савин, демонстрируя всем самую маленькую коробочку.
– Тебе виднее, – равнодушно отозвался Соболев из кресла. – Какой-то комплемент от ресторана. Влад говорит, при оформлении заказа его должны были показать.
– Хм… – Савин нахмурился. – Не было там ничего такого. Я бы заметил.
– Так открой и посмотри, – предложил Влад.
Савин так и сделал. Внутри коробочки обнаружилась маленькая пластиковая бутылочка без наклеек с какой-то темно-бордовой жидкостью. Покрутив ее в руке пару секунд, он тихонько ойкнул и немного испуганно позвал:
– Ребят… То ли я с этой историей совсем долбанулся, то ли это… кровь.
Глава 24
8 июля, четверг
г. Шелково
В половине первого ночи Карпатский вышел на крыльцо и, прикуривая сигарету, сел прямо на ступеньки. После сорока с лишним часов бодрствования кряду ноги не держали. Да и мозг уже слегка плыл, это было заметно по странноватому восприятию действительности, отчасти напоминающему алкогольное опьянение. Карпатский давно не пил, но состояние то еще помнил. После целого дня на кофе и сигаретах съеденная пицца легла в желудке тяжелым камнем, что тоже не добавляло бодрости. Права Диана: с таким образом жизни он едва ли дотянет до пятидесяти.
Мысль о девушке больно кольнула внутри, и Карпатский прикрыл саднящие глаза, чтобы случайно не заметить, как туманится взгляд. Это уже совсем никуда не годилось. Он прекрасно понимал, что причина его разбитого состояния сейчас не в отсутствии сна или регулярного здорового питания, к этому его организм давно привык. Карпатского убивал страх за Диану. Страх, какой он не испытывал уже десять лет. Безысходный ужас, в котором замираешь, когда самая ужасная новость еще не пришла и ты пока надеешься на чудо, но умом уже понимаешь, что все плохо.
Ему, конечно, и прежде доводилось эмоционально вовлекаться в расследования. На самом деле это происходило довольно часто, ведь у него, как у любого другого человека, есть свои слабые места. Тревога и боль родственников жертв всегда проходили через него, оставляя след, пробуждая тяжелые воспоминания, но все же обычно он чувствовал это не так ярко. Сейчас дело не просто будило старые эмоции, оно рождало новые, способные уничтожить его, если только все снова закончится плохо.
За спиной скрипнула и хлопнула дверь, послышалось шуршание шагов и нарочито бодрый голос Соболева:
– О, Слав, ты чего здесь сидишь? Я думал, ты, как и остальные, уже домой уехал.
За Владом Федоровым и Денисом Савиным минут десять назад приехала машина и забрала обоих в гостиницу на озере. У них с Соболевым тоже не было причин задерживаться: внезапно обнаружившуюся в «комплементе от ресторана» кровь они уже сдали на анализ дежурному эксперту, но раньше утра результатов ждать не приходилось. На поиски курьера, доставившего заказ, тоже не имело смысла отправляться раньше утра. Если в этих поисках вообще мог быть смысл. Скорее всего, парню просто сунули коробочку и пару тысяч за труды, но вряд ли он сможет описать или хотя бы опознать того человека. В лучшем случае ответит на вопрос про пол, рост, телосложение и возраст, а о составлении фоторобота можно даже не мечтать. Как им все ребята из Средней Азии казались на одно лицо, так и те воспринимали местных.
Поэтому лучшее, что они могли сейчас сделать, – отправиться домой и выспаться, чтобы к утру все же получше соображать. Карпатский собирался так и поступить, просто ему вдруг показалось, что силы окончательно иссякли и ему даже до дома не добраться. Садиться за руль в таком состоянии было почти страшно, и он подумывал, не пойти ли пешком, ведь его дом совсем близко.
Соболеву он все это объяснять не стал, конечно, только легонько кивнул и заверил:
– Да я сейчас уже пойду. Просто решил небольшую паузу сделать.
– Какие-то новые мысли появились?
Делая очередную затяжку, Карпатский отрицательно качнул головой. Откуда в этом чугунном котелке взяться новым мыслям? После всего выпитого за день кофе и выкуренных сигарет там только шум и одна-единственная бестолковая мысль крутится рефреном.
– Какая именно? – поинтересовался Соболев, садясь рядом на ступеньки. Видимо, Карпатский невольно произнес все это вслух. – Поделись?
Карпатский не привык делиться с коллегами своими чувствами, особенно переживаниями, но за последнее время с Андреем Соболевым у него внезапно сложились довольно неплохие, почти дружеские отношения. После стольких лет работы в одном отделении полиции, на протяжении которых их знакомство оставалось практически шапочным, все вдруг довольно резко изменилось. Возможно, причиной тому стали более чем странные события на Медвежьем озере, которые они обсуждали только между собой, как какую-то общую тайну, не предназначенную для еще чьих-либо ушей.
Наверное, именно поэтому Карпатский все-таки ответил:
– Это я велел ей уехать с озера после смены, понимаешь? Думал, так будет безопаснее. Если бы она осталась и просто легла спать…
– Так, давай только без этого! – строго осадил его Соболев, прекрасно поняв, о ком идет речь. – Эдак и я могу пуститься в страдания о том, что позволил Кристине уехать, даже не проводил до машины. Но дело в том, что это неважно: уехала бы она в тот вечер или осталась, проводил бы я ее или нет. Девчонки не случайные жертвы, это очевидно. Их все равно выследили бы и забрали в удобный момент, потому что невозможно присматривать за взрослым человеком двадцать четыре часа в сутки! Особенно когда не знаешь, что ему грозит опасность. Юльку вон прямо от гостиницы похитили. И Диану бы похитили… Выманили бы как-нибудь, а то и из комнаты достали.
Слова прозвучали довольно разумно, даже в голове сразу слегка прояснилось. Пожалуй, Соболев прав. Даже если бы Карпатский лично проводил Диану до своего дома, она все равно рано или поздно вышла бы из квартиры одна. Или пустила бы кого-то, думая, например, что это курьер. Когда не знаешь об опасности, ведешь себя неосмотрительно. А никто не знал об опасности, пока обеих девушек не забрали, и их явно не просто так похитили почти одновременно. Скорее всего, это было частью плана.
Карпатский повернулся к Соболеву и слабо улыбнулся, безмолвно благодаря за экспресс-сеанс психотерапии. Все же полезно иногда иметь под рукой товарища, способного вправить тебе мозги, когда их грызет чувство вины.
– Кстати, а ты чего девушку свою в тот день не проводил? – спросил он, просто чтобы немного сместить фокус разговора. – Поссорились?