Карпатский застыл посреди коридора, до которого успел дойти.
– В марте прошлого года? – настороженно уточнил он.
– Да ты шаман! – искренне удивился Логинов. – В общем, я тут поднял материалы того дела, но ты, по всей видимости, и так про него знаешь.
– Знаю, но материалы будут не лишними. Я скоро приеду и все посмотрю…
– Хорошо, жду. У меня для тебя не только это.
– Да? Какой еще подарок ты припас?
– Технари вскрыли смартфон, который вы нашли выключенным. По всей видимости, он действительно принадлежал Софии Мельник.
– Я уже мчу к тебе!
Карпатский действительно не стал тратить время ни на завтрак, ни даже на то, чтобы побриться. А еще очень порадовался тому, что ночью все же отправился домой на машине, поэтому через десять минут после окончания телефонного разговора он уже входил в родное отделение.
Когда он появился на пороге лаборатории, Логинов окинул его выразительным взглядом и заявил:
– Паршиво выглядишь.
– И тебе доброго утра, – хмыкнул Карпатский в ответ. – Так что там со смартфоном? Есть что интересное? Это точно смартфон Мельник?
– С вероятностью в девяносто пять процентов. Пять процентов оставляю на то, что это клонированный смартфон Мельник. Кофе хочешь?
– Глупый вопрос. Конечно, хочу.
Логинов встал из-за стола и направился к небольшому комоду, на котором у него стояла простенькая, но вполне рабочая кофемашина. Зерна она молола с оглушительным грохотом, зато чашку свежего горячего американо приготовила меньше, чем за минуту.
– Молоко?
– Нет, только сахар. Три кусочка.
Логинов слегка поморщился, видимо, не разделяя любовь Карпатского к приторно сладкому кофе, но просьбу выполнил, попутно рассказывая:
– Большая часть информации на смартфоне старше трех лет, что свидетельствует: с момента исчезновения Мельник аппаратом не пользовались. До недавнего времени. Три месяца назад на нем появились пара фотографий и текстовая заметка.
Он вернулся к столу, у которого Карпатский уже устроился, подтащив свободный стул, и протянул оперативнику чашку.
– И что там на этих фотографиях? Не томи!
– О, там довольно интересные вещи. Я уже распечатал. Вот фото, но сами по себе они ничего нам не дают, текст абсолютно нечитабелен. То ли редкий язык, то ли шифр.
Взглянув на распечатки, Карпатский мысленно не согласился с Логиновым: как и эксперт, он действительно не смог понять сфотографированный текст, но зато сразу узнал книгу, страницы которой кто-то запечатлел. Видел ее буквально накануне.
– Полагаю, что перевод этой абракадабры содержится в текстовой заметке, появившейся в смартфоне в тот же день, что и фото.
Логинов протянул еще одну распечатку и выжидающе уставился на него, пока Карпатский читал текст, все больше и больше хмурясь. Однако он не успел прокомментировать прочитанное вслух, отвлекшись на новый входящий звонок. На этот раз звонил Федоров.
– У меня появились некоторые догадки по поводу той бутылочки крови, – опуская приветствия, сообщил он. Голос его звучал немного устало, но в то же время крайне возбужденно. – Проверьте убийство бабки Анны Селезневой…
– Уже проверили, – перебил Карпатский, убедившись, что Федоров клонит в правильную сторону. – Это кровь убийцы. Ну, пока предположительно, потому что дело не раскрыто. Но как ты?..
– Уверен, это действительно его кровь, – теперь уже Федоров перебил его. – Возьмите ее и приезжайте на озеро.
– Зачем?
– Кажется, я знаю, как вернуть Селезневых. Приезжайте. Я все объясню на месте.
До озера Карпатский добрался только через час, потратив некоторое время на то, чтобы закончить разговор с Логиновым и выцепить Соболева. Правда, он не стал торопиться и рассказывать напарнику о том, что эксперт нашел в смартфоне Мельник. Интуиция подсказывала, что эту информацию лучше придержать. К тому же лично они встретились только у гостиницы, подъехав туда каждый на своей машине.
Входная дверь оказалась не заперта, а в холле их встретил Игорь. Не говоря ни слова, кивнул на дверь с табличкой «Только для персонала», приложил к замку карту и потянул за ручку. Провожать их дальше он не стал, но и так было понятно, что идти следует до кухни для персонала: у нее топтались еще двое сотрудников службы безопасности. Один из них, едва завидев полицейских, сразу открыл дверь и жестом предложил войти.
На самой кухне их ждали не только Федоров и Савин, но и сюрприз в виде четырех выстроившихся в ряд зеркал. Они стояли ближе к дальней стене на специально расчищенном от столиков и стульев месте и отражали практически все, что происходило в помещении. Поймав собственное отражение, Карпатский невольно поморщился, вспоминая неприятный сон.
Савин, судя по всему, тоже не очень-то хотел отражаться в этих зеркалах, поэтому сидел в самом углу и только кивнул им в знак приветствия, даже не встал. Федоров и вовсе стоял за зеркалами, у окна. Но, услышав, как за ними закрылась дверь, вышел оттуда и приблизился к полицейским. В отличие от них, он был гладко выбрит и, как всегда, хорошо одет, от него пахло дорогим парфюмом, а на голове волосок лежал к волоску. Впрочем, глаза все равно выдавали бессонную ночь. Да и у него было время привести себя в порядок, пока он ждал их приезда.
– Мне ночью не спалось, и я решил провести небольшое исследование, – заговорил Федоров, кивая на книгу, раскрытую на одном из столиков. – Правда, под утро меня все-таки выключило часа на три, иначе я нашел бы нужный ритуал раньше.
– Ты нашел ритуал? – обрадованно переспросил Соболев, подходя к столику и глядя на страницы с непонятным текстом. – Тот самый, который нам нужен?
Карпатский приблизился к столику вместе с ним и тоже взглянул на раскрытую книгу. И хотя он, безусловно, не мог быть уверен, что перед ним тот же самый текст, который он только что видел на фотографиях, но книжный разворот был очень похож.
– Полагаю, что да, – между тем ответил Федоров, – но, вероятно, придется дождаться Нурейтдинова, чтобы он подтвердил. И провел его.
– И что здесь написано? – нетерпеливо поинтересовался Соболев. – Ты ведь можешь прочитать?
Федоров кивнул и тоже встал у стола.
– Вот здесь, – он ткнул в левую страницу, – описывается, как изготовить злое зеркало, физически забирающее людей. Как и говорил Нурейтдинов, для этого нужно зеркало, видевшее смерть, но этого недостаточно. Еще нужна украденная кровь убийцы.
– В каком смысле? – уточнил Карпатский.
– В смысле взятая обманом или силой. То есть нельзя просто убить кого-то перед зеркалом, а потом использовать для ритуала свою кровь. Или договориться с кем-то. Убийца не должен быть добровольным участником ритуала.
– А зачем вообще нужна именно кровь убийцы? – поинтересовался Соболев.
– Это объясняется тем, что убийца имеет власть над духом своей жертвы и его кровь может подчинить связанный с зеркалом дух, превратив в зло даже самую невинную душу. Угнетенная кровью убийцы, она жаждет возмездия и желает забрать убийцу к себе. Но определить убийцу не может, поэтому заберет того, кого получится.
– Чтобы что? – опасливо уточнил Соболев.
– Чтобы уничтожить, – подсказал Савин, который, по всей видимости, все это уже выслушал.
– То есть неспокойный дух убивает того, кого забрал? – спросил Карпатский глухо, чтобы не молчать.
– Не сразу, – поспешил успокоить Федоров. – Если я правильно понял, то эта магия… ну, злая магия имеет ряд ограничений. И одно из этих ограничений – возможность обратить зло при определенных условиях. Поэтому на спасение того, кого забрало зеркало, есть ровно год. После дух разделается со своей жертвой. И, кстати, зеркало снова станет злым, способным похищать людей.
– Ровно год? – Соболев покосился на Савина. – Значит, Софии там быть не может? Ну, в смысле… еще живой.
– Кто знает? – немного устало, но все еще с надеждой в голосе отозвался Савин. – Она пропала три года назад, но в это… зазеркалье могла попасть позже.
– Или же выключенный смартфон намекал как раз на то, что ее уже не спасти, – предположил Карпатский максимально нейтральным тоном.
– Так, а как спасти того, кого зеркало забрало? – спросил Соболев, явно торопясь сменить тему.
– Для этого снова нужна кровь убийцы, чтобы провести обратный ритуал. Он освободит дух, дух вернет заложника, а зеркало перестанет быть злым, – скороговоркой произнес Федоров. – Поэтому я и подумал, что нам прислали кровь убийцы той старушки.
– Почему не любого другого убийцы из истории? – уточнил Карпатский.
Федоров пожал плечами.
– Ведь именно четвертая комната работает как подсказка для нас. Полагаю, нам предлагают провести ритуал и убедиться в том, что он работает. И времени у нас очень мало. Сегодня восьмое июля, а семья пропала предположительно десятого. Год истекает завтра.
В кухне повисло долгое молчание, которое нарушил Соболев:
– И когда приедет Нурейтдинов?
– Я звонил ему. – Федоров посмотрел на часы. – Он будет здесь в течение часа.
– Что ж, подождем, – подытожил Карпатский. – А пока было бы полезно, если бы ты переписал все, что здесь написано, понятным для всех языком. Думаю, так Нурейтдинову будет проще работать.
Нурейтдинов появился пятьдесят пять минут спустя. Карпатскому и раньше доводилось встречаться с этим внешне абсолютно непримечательным человеком. Типичный питерский интеллигент под шестьдесят лет. Высокий, среднего телосложения, с изрядно поседевшими светло-русыми волосами, в очках, он совсем не походил на мага или экстрасенса, какими их показывают в телевизионных шоу. Скорее, на университетского преподавателя, коим и был большую часть жизни. И все же рядом с ним у Карпатского возникало странное ощущение. Интуиция нервно дергала тревожный звоночек, словно не решаясь позвонить в него по-настоящему. В нем было что-то опасное, что Карпатский так и не смог объяснить для себя словами.
Выслушав новости о подброшенной им бутылочке с кровью убийцы, Нурейтдинов прежде всего внимательно осмотрел зеркала. Карпатский с любопытством наблюдал за тем, как он подходит к каждому из них, сначала внимательно смотрит на свое отражение, а потом касается раскрытой ладонью гладкой поверхности. В его действиях не было и намека на театральность. Поведение Нурейтдинова ничем не отличалось от изучения предмета, какое мог бы проводить полицейский эксперт. Разве что способы были свои.