– Барс, это Лишай! – раздалось в коммуникаторе. – Машины идут на нас. Восемьсот по дальномеру. Не торопятся. Держат километров десять-двадцать в час, не больше. Только они не по прямой едут. Часто виляют, объезжают всякие неровности рельефа. Думаю, минут десять у нас есть.
– Общая тревога! Поднимай всех, Белов! Снайперы с маскировочными накидками наверх, сменить наблюдателей, смотреть во все глаза, ждать приказа, докладывать постоянно.
Под светлеющим небом в лагере началось тихое и вполне осознанное движение. Расстегивались спальники, гибкие тренированные парни беззвучно выбирались из них и тут же натягивали берцы на отдохнувшие ноги. Щелкали карабинчики, шелестели липучки жилетов-разгрузок. Все это происходило в полном молчании. Каждый знал, что и как делать. Вооруженные и сосредоточенные бойцы подходили к командиру, стоявшему у первой машины, получали приказ и шли занимать позицию в камнях.
Котов не верил в то, что эти машины были битком набиты боевиками, а их цель – группа российского спецназа, укрывшаяся здесь на ночь. Нет, задача у них была явно иная, но пока не ясная. Они двигались одним им известным и понятным маршрутом, который пролегал мимо этих каменистых холмов.
Капитан понимал, что решение об атаке на эту группу придется принимать очень быстро, и не хотел ошибиться. Если бой будет иметь только один результат – истребление всех боевиков, передвигавшихся на этих машинах, то это будет вовсе не удача. Скорее у группы появятся весьма серьезные проблемы. Без автобуса вся затея не имеет смысла. Пропавших боевиков начальство хватится очень скоро. Чьих рук это дело, догадаться будет не сложно.
– Барс, это Сокол. Колонна движется к подковообразному холму на краю гряды. Дальше они не поедут. Там автобус не пройдет.
Котов посмотрел на своего заместителя. Белов прикусил губу и кивал. Он тоже не понимал, с какой такой целью приехали сюда эти машины в предрассветное время.
Командир принял решение. Трех бойцов он отправил в обход холмов, чтобы они заняли позицию у самого дальнего края гряды. Почти в тылу у боевиков. Две группы с пулеметами залегли справа от возвышенности.
Зимин, торопливо застегиваясь, принес кейс с микрофоном направленного действия.
– Пошли, – сказал ему Котов, пригнулся и побежал вдоль холма.
Когда они ползком добрались до спецназовцев, занявших свои позиции, машины уже остановились. В серых утренних сумерках было хорошо видно, что из них лениво выпрыгивал на камни вовсе не какой-то сброд в разномастной одежде. Эти люди были в одинаковом камуфляже, почти все в кепи военного образца. У многих на шеях виднелись арафатки.
Человек, вышедший из пикапа, ходил взад и вперед, заложив руки за спину, и разглядывал носки своих военных ботинок. Его ремень оттягивала кобура с большим пистолетом, похожим на «кольт» сорок пятого калибра. После «Бури в пустыне» таких штуковин тут хватало.
Его солдаты вытаскивали из кузова грузовика канистры и ставили их возле капота. Вот старший обернулся и что-то приказал им.
– Включай машинку, – сказал капитан Зимину, который надевал наушники.
– Он приказал выводить, – прокомментировал Зимин.
Дверь автобуса открылась, и на землю спрыгнули двое боевиков с автоматами. Они чуть отошли в сторону. Следом за ними из автобуса стали выходить люди со связанными за спиной руками. Одежда на многих была разорвана, почти все оказались избиты. Часть из них в полувоенной одежде, кто-то просто в джинсах, двое в костюмах совершенно жуткого вида. Всего восемь человек.
Конвоиры стали подталкивать пленников прикладами автоматов к холму. К той его части, которая как раз выгибалась подковой. Старший подошел ближе и начал что-то громко говорить.
– Он называет их предателями, – быстро переводил Зимин. – Грозит им вечными муками и обещает вырезать все их семя до какого-то колена. Это уже моя интерпретация, но смысл такой же. Это расстрел, товарищ капитан!
– Вижу, не слепой, – буркнул Котов.
– А про канистры мне даже подумать страшно.
– Страшно – не думай. Что еще он говорит?
– Эти люди, я так понял, из Сирийского национального совета. Они что, враждуют между собой? Ведь этот совет – далеко не самая умеренная оппозиция к действующему правительству. Они, я читал, даже не собираются участвовать в Женевской конференции по урегулированию сирийского кризиса.
– Да? Любопытно. Но мне это почему-то больше напоминает грызню пауков в банке. Кто сожрет конкурентов и станет единолично всем владеть. Нефтью, например.
– Что-то они переигрывают, – снова прокомментировал Зимин. – Этих-то они чего неверными называют?
– В СНС новый лидер, если ты еще не знаешь. Теперь этот совет возглавляет некто Джордж Сабра. Христианин и бывший коммунист. Сейчас многие осторожные люди бегут как крысы с корабля из рядов вооруженной оппозиции, норовят обелить себя, выставить идейными борцами, готовыми на переговоры и на мирное урегулирование конфликта. Возможно, что это как раз та тема.
– Они их сейчас прикончат! – стиснув зубы, проговорил Зимин.
– Ладно. – Котов вздохнул. – Будем считать, что у каждого свой подарок судьбы. У нас и у них. Всем внимание, я Барс! Огонь по моей команде. Задача – освободить пленников, наших потенциальных союзников. Бандерлогов можно не щадить, у нас информации будет достаточно от арестантов. Особенно беречь автобус и грузовик. Начинают снайперы, убирают главного и водителя грузовика. Потом включаются пулеметы. Все готовы? Тогда… огонь!
Боевики не сразу поняли, что произошло, когда их лидер вдруг повалился на землю. Водитель грузовика, облокотившийся о его крыло, вдруг ткнулся головой в капот и тоже упал.
Только теперь четверо боевиков, не принимавших участия в расстреле пленников, догадались, что им грозит гибель, схватились за автоматы, задрали головы и стали вглядываться в близлежащие каменистые холмы.
Тут рассветную мглу разорвали пулеметные очереди. Первые из них, длинные и точные, хлестнули по тем боевикам, которые с автоматами на изготовку выстраивались в шеренгу перед пленниками, сгрудившимися у камней. Вооруженные люди стали валиться один на другого.
Оставшиеся в живых бросились в разные стороны, но их догоняли короткие точные очереди спецназовцев. Кто-то из боевиков пытался залечь, кто-то кинулся под защиту машин, но пули настигали их всех. Они падали один за другим, скошенные смертельными выстрелами.
– Прекратить огонь! – скомандовал Котов в микрофон, неторопливо поднялся с земли и отряхнул колени.
Неподалеку послышался голос Белова, поднимавшего бойцов. Спецназовцы, держа оружие наготове, стали обходить тела и отбрасывать в сторону оружие, чтобы оно не лежало рядом. Несколько человек отправились обследовать грузовик и автобус.
Котов окликнул Зимина и двинулся к пленникам, с изумлением смотревшим на результаты побоища. Если учесть, что каждый из них уже готов был к тому, что через несколько секунд он сам будет валяться на камнях вот такой же бездыханной тушей, то изменение ситуации должно было повернуть почти всех этих бедолаг в эмоциональный и психологический ступор.
– Давай пообщаемся с этими везунчиками, – сказал Котов и положил руку на плечо переводчику. – Постарайся сразу понять по ответам, кто стоит внимания, как наш возможный союзник, а кто просто попал в мясорубку из-за политических интриг своих руководителей. Нам нужны идейные люди, раскаявшиеся в том, что участвуют в братоубийственной войне, и искренне желающие ее прекратить. Думаю, их привезли сюда расстреливать вовсе не за кражу газет из почтового ящика.
– Да, я вас понял, товарищ капитан. Сдается мне, что персоны в костюмах тут и правда оказались случайно. А вот те, которые в военной одежде, вызывают симпатии.
– Разберемся. Ты, главное, попытайся вовлечь в беседу всех, а там видно будет.
Когда Зимин подошел к ним, все восемь пленников уже опустились на землю. Их явно не держали ноги после пережитого шока и неожиданного, поистине волшебного спасения. Только трое смогли встать на ноги, но переводчик попросил их снова сесть и сам опустился рядом на одно колено.
Этих людей очень интересовало, кто же их спасители и, главное, почему они так поступили. Зимин не стал уточнять статус незаметных героев, ограничился только признанием того, что они представляют интересы законного правительства Сирийской Арабской Республики.
– Понятно. Разведка, – заключил седобородый мужчина в рваной рубахе навыпуск.
Зимин не стал заострять внимание на этом вопросе и принялся расспрашивать о том, почему этих людей боевики решили расстрелять.
Рассказ смертников не был длинным. Все происходило примерно так, как и предполагал Котов. Разноголосица в рядах оппозиции, конфликты между различными группировками, несогласие с политикой, тактикой и стратегией захвата власти в стране. Да и вообще в вопросах продолжения войны. Многие противники Асада начали понимать, что их просто используют как политический плакат, хотя вся причина сирийской трагедии лежит в обилии нефтеносных горизонтов.
Недавние смертники горячо благодарили своих спасителей, когда немного отошли от стресса.
Седобородый мужчина безошибочно определил в Котове командира, подошел к нему и заговорил.
Подоспевший Зимин стал переводить:
– Вы офицер?
– Да.
– Меня зовут Джаухар Бассеми. Я был военным руководителем нашей ячейки в этом районе. Нас долго держали в Эр-Русафе, по эту сторону Евфрата. А сегодня решили вывезти сюда, расстрелять и, видимо, сжечь наши трупы, чтобы невозможно было опознать их. Грязная политическая борьба.
– Почему был? Вас отстранили, переизбрали, отправили в отставку? – перевел Зимин вопрос командира.
– Да, можно считать, что я теперь в отставке в своей ячейке. Мне нет места в рядах тех, кого я считал товарищами по борьбе.
– Значит, вы отказываетесь от ведения войны против Асада?
– Многие думающие сирийцы уже давно поняли, что та борьба, которую мы начали, приняла гипертрофированные, чудовищные формы. Мы растоптали свою землю, разрушили города, выгнали женщин и детей из своих домов. Так за счастье родины не сражаются. Ее любят по-другому.