Далеко он не ушел, как ни старался. За поворотом вдруг послышался конский топот, и путник поспешно отскочил к обочине, невольно выставив перед собой копье. Он не хотел попасть под копыта, но, как выяснилось, оказался не достаточно проворен, или, возможно, проявил меньше почтения, чем заслуживали те, кто двигался навстречу.
Из-за деревьев, пустив коней рысью, показались четыре всадника, все с оружием и в кольчугах, с которых ниспадали гербовые туники. Возможно, эти четверо очень торопились исполнить некое важное дело, или, что более вероятно, просто привыкли чувствоваться себя хозяевами всей округи, не зря же каждый носил на груди герб правителя этой земли. Так или иначе, они даже не думали сдержать разгоряченных скакунов, и тот, что скакал первым, едва не сбил с ног путника, направив - не нарочно, разумеется, - своего жеребца прямо на него. И лишь в последний миг. Увидев тускло блеснувшее жало копья, широкое, насаженное втулкой на прочное ясеневое древко, натянул поводья, хотя путнику все равно пришлось отпрыгнуть едва ли не в овраг, чтобы увернуться от окованных железом копыт.
- Проклятый бродяга, - зарычал чуть не наткнувшийся на копье всадник. - Что стал посреди дороги?
- Какая-то шваль шатается всюду, не видя ничего у себя под носом, - воскликнул второй, белобрысый юнец лет семнадцати, явно старавшийся выглядеть взрослым и уверенным в себе. - Ничего, - злобно прошипел он. - Сейчас я поучу тебя глядеть по сторонам, голодранец!
Белобрысый замахнулся плетью, намереваясь просто выпороть не кстати попавшегося на его пути чужака, но тот не стал терпеть подобное. Всадник уже опускал плеть, но путник стремительным движением перехватил ее, поймав витой кожаный ремень, и рванул на себя. Юнец, не ожидавший такой прыти, слетел с седла, сам толком не поняв, как очутился под копытами собственного жеребца.
- Ты, - мальчишка, которого так унизили на глаза старших товарищей, побагровел, не то от гнева, не то от стыда, выхватив меч. - Как смел, ничтожество? Я снесу тебе голову!
Узкий длинный клинок со свистом рассек воздух, но путник смог уклониться, поднырнув под превратившуюся в неуловимый серебристый росчерк полосу остро оточенной стали. Чужеземец отпрянул, увеличивая расстояние между собой и обозленным сопляком, который, не смутившись неудачи - право же, после столь обидного падения с коня смущаться было уже не чего - поднял меч над головой, вновь бросившись в атаку. Но второй удар нанести рассерженному воину уже не дали.
Всадник, появившийся оттуда-то из-за спины путника, оттеснил его противника, направив своего скакуна между готовыми схватиться людьми. Юнец, не ожидавший появления кого-то третьего, растянулся на дороге, не устояв на ногах. Его клинок с протяжным звоном улетел куда-то в сторону.
- Альвен, будь я проклят, - прозвучал до боли знакомый голос. Тот, кто столь опрометчиво вмешался в потасовку, помешав пролиться крови, нагнулся, с седла разглядывая путника, так и не ослабившего хватку на древке копья. - Какими судьбами ты здесь очутился?
Путник, не веря своим ушам, поднял голову, в изумлении осмотревшись по сторонам. Чуть поодаль он сразу увидел рослого крепкого мужчину верхом на стройном рысаке. Этот воин, выглядевший слишком утонченно и изящно для простого наемника, приближался к месту стычки, пустив своего скакуна рысью и положив ладонь на рукоять длинного меча. Видимо, он чуть замешался, и спутник того всадника, совсем еще мальчишка, чело которого словно осыпал густой иней ранней седины, опередил его, оказавшись уже в гуще потасовки. И этого парня, одетого в крестьянские лохмотья, сидевшего верхом на измученной кобыле, нисколько не похожей на настоящего боевого коня, путник узнал, верно, в любой толпе даже спустя много лет.
Над Альвеном нависал, сжимая обнаженный корд, ни кто иной, как Ратхар, юный воин, не столь давно спасенный скельдом от верной смерти. Они расстались, но, как видно, судьба решила, что им следует встретиться вновь.
Серая лента дороги прихотливо извивалась, рассекая этот мир от горизонта и до горизонта. Ратхар, которому такое зрелище уже порядком наскучило, посмотрел по сторонам, но не увидел ничего занятного. Поля, перемежаемые перелесками, да редкие крестьяне, уже собиравшие урожая, - вот и все, что мог видеть юноша. Несмотря на то, что столица была в каких-то двух днях пути, всюду царило уныние. Глушь, да и только!
К своему удивление Ратхар осознал, что может думать о чем-то ином, нежели привал, когда можно будет размять затекшие мышцы, ступая по твердой земле, а не колышась в неудобном седле. В последние дни юноша как-то приноровился к передвижению верхом, хотя каждый вечер седалище его по-прежнему весьма ощутимо болело, натертое за долгий день. И пока ожидать, что странствия закончатся достаточно скоро, не приходилось.
- Жаль, что мы явимся к вашему королю в таком виде, - порой вздыхал рыцарь Бранк Дер Винклен, которого сопровождал на время ставший оруженосцем благородного воина Ратхар. - Ну да ладно, как говорят в закатных степях, не богатство - доблесть, - с невеселой усмешкой добавлял он неизменно. - Думаю, для верных слуг и умелых воинов владыка Альфиона не пожалеет кольчуги и боевого коня.
Дьорвикский рыцарь не оставлял надежды завербоваться в наемную гвардию короля Эйтора, охранявшую самого государя, а также столицу и прилегающие к ней земли, королевский домен. Возможно, повстречаться с разъездами этих воинов путникам предстояло уже совсем скоро, ведь они были всего в нескольких часах от границы владений Эйтора. Пока же вокруг тянулись поля и леса, безраздельно принадлежащие лорду Кайлусу, нобилю, имя которого было знакомо даже Ратхару, жившему за сотни лиг от этих краев.
Тракт, что вел от южной границы Альфиона к самому Фальхейну, прежде служил для перевозки серебра из расположенных возле границы рудников. И дорога, и серебряные копи как раз и были собственностью древнего рода Кайлусов. Будто бы прежде заглядывавшегося и на королевский трон. Что ж, возможно, некогда этот край и был сказочно богат, но теперь юноша, успевший кое-что увидеть за время своих скитаний по королевству, не находил заметных отличий от того убожества, к которому привык у себя дома.
Селения, не большие, дворов по семь, или даже меньше, не казались не только богатыми, но и просто зажиточными. Крестьяне, и мужчины, и женщины, изо всех сил трудились на полях, дабы из собранного урожая заплатить все подати своему господину. Ратхар их отлично понимал, ведь раньше, прежде, чем стать сперва ополченцем у своего сеньора, а затем и вовсе бродягой, он тоже круглый год работал, по мере сил своих помогая отцу. Лорды никогда и нигде не отличались умеренностью, не стесняясь требовать со своих вилланов все больше и больше, а за неуплаченный налог могли отобрать все, что только можно найти ценного в крестьянской избе. В прочем сейчас юноша с удивлением отметил, что ощущает лишь легкое презрение к согнувшим спины селянам, даже не поднимавшим взгляд, чтобы посмотреть, кто это едет мимо их посевов. С каждым днем участь воина, пусть лишь только слуги, начинала все больше нравиться Ратхару.
А Бранк Дер Винклен как раз и пытался воспитать из своего попутчика воина, взявшись за дело с неожиданным упорством и энтузиазмом. Возможно, для благородного воина это было только развлечение, средство скрасить однообразие будней, но сил он не жалел, заставляя и своего оруженосца выкладываться полностью.
Всякий раз останавливаясь на ночлег, рыцарь, прежде, чем отправиться спать, устраивал долгий поединок с Ратхаром, пытаясь привить ему навыки фехтования. И если они останавливались не среди леса, а на постоялом дворе, которых здесь было достаточно, то хозяева и гости трактира могли стать свидетелями занятного зрелища, наблюдая, как рыцарь и его слуга усердно колотят друг друга тяжелыми дубинами.
- У тебя есть все, чтобы стать отменным бойцом, - без доли иронии, и тем более, без капли лести говорил порой Дер Винклен своему попутчику. - Ты силен, весьма ловок, у тебя отличная реакция. Тебе не хватает лишь желание победить, ты слишком спокоен.
- Значит, нужно дать волю своей ярости, своему гневу? - молвил Ратхар, внимательно слушавший все наставления рыцаря, которого не мог не уважать, увидев покрывавшие его тело граммы, совсем старые, давно уже зарубцевавшиеся, и новые, памятный подарок от здешних разбойников.
- И да, и нет, - покачал головой воин. - Гнев - плохой помощник в бою, ведь когда пелена ярости застит глаза, трудно вовремя увидеть опасность. Ты должен держать вои чувства в узде, иначе не переживешь даже первый бой. Я говорю о велении не сердца, но разума. Ты должен жить мыслью о победе, но не воспоминаниями о том, что заставило тебя ввязаться в этот бой. Я видел немало умелых воинов, слишком вспыльчивых, горячих, очень трепетно относившихся к своей чести или испытывавших любовь к кому-то, не важно, женщине или другу. И их враги, зная о сладости тех воинов, играли на их чувствах, заставляя отпустить на волю праведный гнев. Охваченные яростью или горем, самые искушенные бойцы оказывались уязвимыми, просто не заметив нацеленный в спину кинжал.
Рыцарь поучал своего спутника и оруженосца не просто так. Он знал, какую боль хранит в сердце Ратхар, поскольку юноша сам рассказал ему все, и о гибели своей невесты, и о том, как его приняли в замке сеньора. Бранк слышал эту историю лишь один раз, но он не забывал, что движет юношей, жаждущим стать воином. И потому Дер Винклен как бы заранее готовил своего товарища к встрече с теми чужеземцами, которых столь рьяно и безуспешно преследовал Ратхар.
- Какую бы обиду не нанес тебе твой противник, сколь бы глубоки не были душевые раны, думай о них до схватки, и, если повезет, после, когда она завершится, и ты при этом еще сможешь о чем-то думать, - уставившись в глаза своему оруженосцу, словно зачаровывая того, проникновенно говорил рыцарь. - Но, вступая в бой, забудь, с кем сражаешься. Ты не должен видеть его лица, словно это кукла, не должен думать о нем, как о ком-то конкретном. Пусть это будет просто враг, тот, кого нужно убить, чтобы идти дальше тем путем, который ты избрал. Став в стойку, отбрось все человеческое, стань механизмом, рациональным, а не эмоциональным. Это залог победы. Поэтому всегда будь осмотрителен, холоден и расчетлив, но не забывай, что схватка - это не потеха. Если обнажил клинок, то доведи дело до конца, ведь победа даже не дуэлях не обязательно заключается в