Коридор тем временем начал закручиваться влево, штопором уходя куда-то вверх. По-прежнему кругом царила тьма, хотя стало заметно суше, и воздух уже не казался таким уж затхлым. Кое-где на стенах можно было к тому же рассмотреть позеленевшие от времени бронзовые кольца, крепления для факелов.
И вот, наконец, лаз оборвался гладкой, тщательно отшлифованной каменной плитой, наглухо перекрывавшей проход. И оттуда, из-за этого монолита, доносились какие-то неясные звуки. Там была жизнь.
- Посторонись, - приказал Эрвин, протиснувшись вперед мимо вжавшегося в стену Витара, а затем, усмехнувшись, добавил: - Надеюсь, механизм по-прежнему работает.
Принц коснулся одного из камней, внешне ничем не отличавшегося от прочих, но при легчайшем нажатии погрузившегося в стену. И одновременно плита, преграждавшая лаз, совершенно бесшумно повернулась, открывая узкую щель прохода, из которого в лица воинов сразу ударил поток свежего воздуха, наполненного запахом копоти, какой бывает от горящих свечей или факелов. И вместе с нею их ушей коснулись звучавшие где-то рядом голоса.
- Готовы? - Эрвин обвел своих спутников, своих слуг испытующим взглядом. Никто не дрогнул, не отвел глаз, и принц счел это добрым знаком. - Там нас ждут только враги, а потому забудьте о пощаде, ибо нас они не пощадят, - хрипло прошептал он. - Мы слишком долго шли к этой цели, чтобы теперь погибнуть без всякого толку. Мы должны победить, иначе окажется, что все было зря. Сегодня, сейчас все решится раз, и навсегда, - произнес он, чувствуя, как тело начинает колотить нервная дрожь, и видя разгорающееся пламя в глазах соратников. - Лишь несколько минут отделяют нас от триумфа, от желанного богатства, славы и величия, причитающихся спасителям королевства, так не будем мешкать. Вперед, только вперед! - И первым шагнул в зиявший тьмою проем.
Никто этого не видел, а если бы увидел, то, без сомнения, очень удивился бы происходящему. С легким скрежетом повернулась вокруг своей оси статуя полуобнаженной красавицы, что стояла в одной из ниш коридора северного крыла дворца, причем повернулась вместе с частью стены. И из открывшегося прохода, узкой темной щели один за другим, бесшумно, будто не существа из плоти и крови, а призраки, стали выбираться люди. Едва очутившись в коридоре, погруженном в тишину и окутанном сумраком, они отскакивали к стенам, занимая оборону вокруг проема. Каждый был вооружен и сжимал в напряженных руках рукоять меча или ложе взведенного и заряженного арбалета.
Каждый из пришельцев понимал, что никто не ждет их здесь, и, заметив чужаков, хозяева дворца встретят их сталью. Но окутанные тьмою покои казались совершенно пустыми. Не было слышно голосов, и ничьи шаги не разносились эхом по гулким залам.
- Почему так тихо, - одними губами промолвил наголо бритый воин со шрамом на лице, вопросительно взглянув на следовавшего за ним великана, державшего обнаженный клинок острием к полу. - Где слуги, стража?
Принц Эрвин не ответил, поскольку в этот миг он жадно всматривался в знакомые статуи и побитые молью гобелены, служившие украшением стен. Он с первого взгляда узнал свои покои, те, где он родился, где вырос, до последнего веря, что однажды его назовут королем, и весь Альфион склонит головы перед новым своим государем. Этого не произошло, но все же он вновь оказался под сводами дворца, этого оплота власти и силы северного королевства.
Да, это были его покои, знакомы до боли, до последней мелочи, но как же они изменились! Факелы и светильники, укрепленные на стенах, не горели. Всюду лежала пыль, тонким слоем покрывавшая стены, пол, белый мрамор многочисленных статуй, чьи белоснежные мраморные "тела", как будто мерцавшие в сумраке, сразу заставляли вспомнить истории о призраках, неизменно обитающих в любом древнем замке. Кое-кто из воинов помоложе, сопровождавших своего принца, боязливо поежился, видимо, представив, как изваяния сходят с постаментов, чтобы набросить на незваных гостей, сдавив их в своих каменных объятиях. Эрвин даже услышал за спиной произнесенные шепотом заговоры от злых духов.
Сам он, будто вернувшись во времена беззаботной юности, даже не думал о суеверных глупостях, лишь сокрушенно качая головой, ибо не представлял, что эти покои могут прийти в такое жуткое запустение. Драпировка стен обветшала, так что страшно было касаться ее, чтобы не разрушить окончательно. Явно по этим коридорам давно уже не ступала нога человека, а если кто и появлялся, то лишь для того, чтобы окинуть взглядом это гнетущее запустение и как можно скорее покинуть эту часть дворца, ни к чему не прикасаясь, точно то было жилище прокаженного.
- Едва ли сюда кто-то заходил последние двадцать три года, Витар, - громким шепотом ответил, наконец, принц. - Наш славный король страшится, что отсюда могут вырваться призраки прошлого.
- Это хорошо, что здесь никого нет, - прошипел за спиной Эрвина чародей. Кратус, прежде, чем выбраться из потайного хода, погасил свой колдовской светильник, и теперь подслеповато щурился в сумрак, пытаясь что-то разглядеть. - Не хотелось бы сразу начинать с убийства некстати оказавшихся на нашем пути слуг.
- Мы убьем всякого, кто может помешать нам, - холодно вымолвил принц, окинув мага ледяным взглядом. - Здесь у нас нет друзей, нет союзников, а это значит, что каждый, кто увидит нас, должен умереть!
И они двинулись вперед, туда, куда указал Эрвин, отлично помнивший расположение зал и комнат в этом огромном здании, хоть и минуло два десятка лет с той секунды, когда он покинул дворец, не надеясь, что когда-нибудь вновь возвратится сюда. Сейчас Эрвин, крадучись ступавший по отшлифованным мраморным плитам, как и его спутники, старавшийся не выдавать себя лишним шумом, не чувствовал себя хозяином здесь, но верил, что так будет недолго. Принц едва сдерживался, чтобы бегом не броситься туда, где пировал Эйтор, окруженный своими прихвостнями-дворянами, предателями короны, теми, кто безропотно признал власть узурпатора. Но Эрвин понимал, что сейчас, когда цель так близка, поспешность может привести его не победе, а в могилу, но туда он был готов пойти не раньше своего названного братца. И потому принц-изгнанник ступал осторожно, перекатываясь с пятки на носок, придерживая пустые ножны, чтобы те не бряцали о перевязь. Он умел терпеть.
Как стая хищников, против ветра подкрадывавшихся к желанной, еще ничего не подозревающей добыче, полтора десятка воинов бесшумно шли к выходу из этой части дворца, которая каждому из них без исключения показалась больше похожей на склеп. Многие уже всерьез поверили, что могут здесь встретиться с призраками, ибо только воспоминания и могли обитать тут, но никак не живые люди. И только эта мысль мелькнула в головах сразу нескольких пришельцев, как их взорам открылся озаренный скупым светом факелов коридор, заканчивавшийся огромными двустворчатыми дверями, возле которых неподвижно стояли воины в алом облачении, наемные гвардейцы короля Эйтора.
Стоять на посту, когда нельзя даже пошевелиться, чтобы отогнать надоедливую муху, весьма утомительно. Но еще тяжелее, чем просто отстоять свою смену, это ночные вахты, когда весь огромный дворец погружен в безмолвие, так что невольно начинают мерещиться всякие странные шорохи, и хотя знаешь, что это лишь кажется, невозможно просто отмахнуться от них.
Вот и сейчас Арт Эмес снова и снова слышал странный звук, более всего похожий на чьи-то осторожные шаги. Звук этот доносился из тьмы длинного коридора, разгоняемой лишь парой едва коптящих факелов.
- Марк, - шепотом окликнул своего напарника Арт, не поворачивая головы. Они так нарушил устав, осмелившись заговорить на посту, а уж если бы кто заметил, что гвардеец осмелился пошевелиться, его тотчас отправили бы в карцер, вдобавок выдав и выпоров перед строем. - Марк, слышишь, кто-то идет?
- Что, - так же шепотом переспросил Марк. - Кто идет? Там никого нет. Наверное, послышалось, - раздраженно прошипел он.
Оба, Марк и Арт были гвардейцами короля Эйтора, и, как все гвардейцы, они родились на юге, в славном Дьорвике, где и стали воинами, столь умелыми в боевых искусствах, что сам король Альфиона без тени сомнения доверил им охрану собственного дворца и собственной жизни. И теперь они старались оправдать доверие государя, неся службу со всем прилежанием.
На самом деле участь королевских гвардейцев не была особенно обременительной, хоть им и запрещалось разговаривать на посту, если только сам король Эйтор не изволит обратиться к своим телохранителям. Подобное, в прочем, случалось не часто. Да и вообще они больше времени проводили на городских стенах, нежели охраняя жилище государя, попасть куда могли только особо отличившиеся воины.
Вот и стояли в этот поздний час два гвардейца у входа в северное крыло дворца, сжимая древки укороченных алебард и сверля настороженными взорами сгустившийся дальше по коридору полумрак. В эту часть дворца почти никогда не заходили слуги, и тем более не появлялся здесь король, в первый же миг после того, как на его чело возложили корону, приказавший закрыть северное крыло. Поэтому сейчас двое гвардейцев были единственными живыми людьми здесь. Но с некоторых пор Арт начал в этом сомневаться.
Звук шагов, осторожных, крадущихся, то затихал, так что воин был готов поверить, будто этот шорох лишь померещился ему, то новь возникал, на этот раз чуть ближе. Но по-прежнему в полумгле невозможно было различить никакого движения, будто бродил по гулким коридорам и анфиладам комнат, двадцать лет не видевших человека, какой-нибудь тоскующий призрак.
- Будь я проклят, вот опять, - хрипло прошептал гвардеец, вновь нарушив устав. С одной стороны ночная вахта тем и была хороша, что, если быть в меру осторожным, можно и потрепаться с приятелем, но, с другой стороны, расслабившись можно было попасться суровому десятнику, проверявшему посты и имевшему привычку подкрадываться очень тихо, чтобы поймать своих бойцов на горячем. - Там точно кто-то бродит!