- Чепуха, - раздалось в ответ шипение Марка. - Наверное, это эхо. - Похоже, напарник уже начал бояться, поверив в видения Арта, и успокаивал сам себя. - Слышишь, как лорды расшумелись?
Арт Эмес лишь понимающе усмехнулся, не особо надеясь, однако, что его гримасу увидит напарник. Действительно, из-за плотно закрытых дверей, огромных, в два человеческих роста, доносились звуки музыки, а также хор хриплых, пропитых голосов, горланивших какую-то песню. При этом певцы явно знали не более половины слов, недостающие заменяя просто гулом или, еще лучше, бранью. Знатные господа изволили праздновать.
Пир в королевском дворце Фальхейна вовсю шел почти с полудня, и, кажется, сейчас был еще далек от завершения. Привезенное с далекого юга изысканное вино, пенистое пиво и даже обычный квас пинтами исчезали в глотках благородных лордов и их вассалов-рыцарей, удостоившихся чести разделить трапезу с самим королем Эйтором. Крепкие зубы вонзались в жареные окорока, истекавшие соком фрукты и нежный сыр.
Знатные нобили и сам государь Альфиона как будто состязались, пытаясь съесть и выпить больше, чем их соседи по столу. Тем временем расторопные слуги беспрестанно сновали из трапезной в кухню, таская оттуда все новые подносы с едой, при этом не забывая время от времени нырять в глубокие погреба, откуда вытаскивали запыленные бутылки из цветного стекла, наполненные виноградным вином, а также выкатывал просмоленные бочонки с пивом. Старались и музыканты, терзавшие свои лютни и волынки, дабы усладить слух благородных господ очередной героической балладой, в то время как акробаты и шуты старательно кривлялись, в свою очередь, услаждая взоры. И на всю эту суету взирали Эйтор и подлинный виновник торжества, лорд Грефус, доблестный победитель северных варваров, первый - с затаенным раздражением, второй - с нескрываемой гордостью.
Слуги постарались на славу, не только собрав стол, достойный триумфатора, но и украсив дворец. Со статую и картин была сметена пыль, стены завесили гобеленами, а с потолка свисали древние знамена, память о былых победах альфионского оружия. Прислуга в парадных ливреях с начищенными до зеркального блеска пуговицами величаво вышагивала по дворцу, затмевая своей надменностью даже рыцарей, благо те, кто служил самому королю, имели такую привилегию. Гвардейцы тоже выглядели торжественно, облачившись в свои алые мундиры, сверкающие каски и начищенные до блеска сапоги. Правда, эти воины скорее пожелали бы помянуть павших в битвах братьев, нежели чествовать вернувшегося живым и невредимым лорда, но их об этом никто и не спрашивал.
В прочем, здесь, в северном крыле, где терпеливо ожидали появления разводящего со сменой два гвардейца-наемника, было не больше веселья, чем в любой другой день. И при мысли, что где-то царит праздник, становилось еще тоскливее, нежили обычно. Марк, русый гигант, чей лук был самым мощным в сотне, пытался утешить себя мыслью о том, что вскоре предстоит увольнение, а значит, поход по кабакам и веселым домам Фальхейна. Арт же, его напарник, никак не мог заставить себя не слышать странный шорох, звучавший с каждым мигом все отчетливее.
- Все, довольно, - наконец решительно прошептал Арт, сделав шаг вперед.
- Эй, ты что, - удивленно зашипел ему в спину Марк, не ожидавший, что напарник так грубо нарушит караульный устав. - Ты куда собрался?
- Пойду, гляну, кто там скребется, - усмехнувшись, сообщил гвардеец, взяв алебарду наперевес.
Оба они, и Арт, и Марк, были лучниками, и в бою должны были поддерживать латников, сопровождая их в пешем или конном строю. Но сейчас каждый был вооружен короткой алебардой с широким полулунным лезвием и хищно загнутым крюком на обухе, а также недлинным прямым клинком. И с этим оружием оба они, как, в прочем, и все остальные гвардейцы, умели обращаться столь же ловко, как и с мощным боевым луком.
Арт осторожно двинулся вперед по коридору, стараясь ступать беззвучно. Воин не был отягощен железом, из доспехов на нем был только шлем-капелина с узкими полями и сводчатой тульей, надетый поверх плотного кожаного капюшона. Алебарду воин держал наготове, чтобы мгновенно нанести удар любому, кто вынырнет из мрака. В конце концов, если это всего лишь строгий десятник решил проверить посты, то он должен за бдительность дать двум стражам увольнение вне очереди, но уж никак не наказывать их.
Пройдя ярдов пятнадцать, гвардеец замер, напрягая глаза и вслушиваясь в доносившиеся из полутьмы шорохи, и на этот раз не расслышал ничего подозрительного. Ослабив хватку на древке алебарды, он, не оборачиваясь, произнес, окликнув напарника:
- Здесь все тихо. - Воин ощущал досаду, оттого, что оказался таким мнительным, но одновременно испытал и облегчение, поскольку в мыслях уже был готов встретиться с кем угодно, хоть с призраком, хоть с демоном, явившимся во дворец на запах сладкой человечьей плоти. Никто не знал об этом, но больше всего Арт боялся темноты, с самого детства не сумев побороть этот страх. И сейчас он был рад, что не обнаружил во мраке ничего опасного: - Никого нет. Кажется, действительно почудилось!
В тот же миг сухо щелкнули арбалеты, и два болта, вырвавшись откуда-то из тьмы, с гулом вспороли неподвижный воздух, поразив гвардейца в грудь и левое плечо. Арт Эмес упал навзничь, выронив алебарду, с лязгом коснувшуюся каменного пола, а из сумрака над его телом уже соткались темные силуэты людей, в руках которых тускло блестели широкие клинки.
- Тысяча демонов, - выдохнул оторопевший от случившегося Марк, набирая в грудь побольше воздуха: - Тревога!
Крик оборвался, вбитый обратно в грудь воина еще двумя болтами, впившимися в его плоть по самое оперение. А по коридору, перепрыгивая через неподвижные тела убитых гвардейцев, уже мчались потрясавшие оружием люди. О том, что случилось в северном крыле дворца, в этот миг еще никто не знал. Предсмертный вопль гвардейца потонул в какофонии шумов, разносившихся по всему дворцу из трапезной залы, где веселились благородные рыцари.
Возвращение в Фальхейн истинного наследника альфионской короны прошло без лишней помпезности, даже более того. Первыми, кто увидел принца Эрвина, искренне верившего, что вскоре его будут величать королем, оказались два наемника-гвардейца, верные псы Эйтора, не доверявшего, кажется, никому из своих соплеменников. И боа они были обречены на смерть, даже не успев понять, что происходит.
Эрвин пинком отбросил в сторону выпавшую из рук гвардейца алебарду, бросив короткий взгляд на распластавшееся под ногами тело. Что ж, участь солдата незавидна, и эти вдвое не могли не знать, что смерть всегда будет рядом, с той поры, как взяли в руки оружие. Такова была природа вещей, и принц не испытывал ни капли жалости, ведь ради торжества справедливости, ради его запоздалого триумфа кому-то все равно придется жертвовать собою.
Добежав до плотно затворенных дверей, Эрвин обернулся, еще раз обведя взглядом своих спутников. Он видел верного Витара, лицо которого не выражало никаких чувств, казавшись высеченным из камня. Слева от него пыхтел косматый Барг, чей выстрел свалил первого гвардейца. Сейчас бородач торопливо взводил арбалет, установив на ложе "козью ногу", рычаг, служащий для натяжения тетивы, более тугой, чем у любого лука. Позади него возвышался прямой, как клинок меча, Эгерт, прикрывавший собой чародея, во взгляде которого, брошенном на тела гвардейцев, принцу почудилось презрение, словно перед магом лежали не воины, пусть и принявшие не ту сторону, а какие-то слизняки, причем вымахавшие до размеров взрослого мужчины.
- Все готовы? Проверьте оружие, - приказал Эрвин. - Там нас никто не ждет, но во дворце не меньше сотни дьорвикских наемников, а это не самые худшие бойцы. Они будут биться яростно, и не стоит ждать от них пощады. Так не щадите и вы никого, - воскликнул он. - И сами не ждите милосердия. Славен будет всякий, кто примет смерть в эту ночь!
Воины, уже охваченные трепетом, согласно кивнули, еще раз убедившись, что клинки легко покидают ножны, осмотрев арбалеты и подвинув ближе колчаны с тяжелыми короткими болтами. Они знали, что впереди их ждет отчаянная схватка, когда одному будет противостоять целый десяток великолепных воинов, но никто не испытывал робости, готовый следовать за Эрвином хоть в преисподнюю.
- Кратус? - принц вперил тяжелый взгляд в чародея.
Маг молча, нарочито медленно извлек из неизменно болтавшейся на поясе котомки хрустальный венец-диадему и водрузил ее себе на голову. Слабый свет мерцавших факелов, разбившись о ее грани разлился ярким сиянием, озарившим весь коридор, и кое-кто из воинов восхищенно охнул, затем от души выругавшись и лишь после этого чародей счел нужным открыть рот:
- Я готов, господин, - с усмешкой вымолвил он, став сразу как будто выше, шире в плечах, сильнее, нежели любой из окружавших колдуна воинов.
Никто из воинов, пробравшихся во дворец Эйтора, толком не знал, что такого ценного хранил колдун в своей котомке, хотя среди них и ходили слухи о чародейском артефакте огромной силы. И потому сейчас, увидев воочию эту таинственную вещь, спутники Эрвина почувствовали себя уже победителя. Что их могло остановить, когда с ними был могучий чародей? Каждый верил, что впереди его ждет короткий бой, а затем богатство, слава, земли, почести - все, ради чего они и явились в эту страну, чужую для большинства воинов.
Принц видел огонек азарта, тлеющий в их глазах. Словно голодные волки, почуявшие вдруг запах свежей, еще теплой крови, они рвались в бой, искренне веря в то, что одержат победу. И он, Эрвин, не собирался лишать своих товарищей такого удовольствия.
- Вперед, братья, - принц рывком распахнул створки, впуская в полутемный коридор отзвуки пиршества, голоса, смех, музыку. - За мной! К смерти или славе! За Альфион!
Воины яростно заревели, потрясая клинками, и ринулись за своим принцем. Схватка, которой они ждали уже много лет, наконец-то началась.