Оставшееся время прошло в относительно безобидной болтовне по разным поводам. Хемуль сначала помалкивал и обиженно шелестел бумагами из бювара. Убедившись, что на него и в самом деле не обращают внимания, он снова встрял в разговор — когда Мага и полковник принялись обсуждать методы болевого воздействия на печень P-основ. Потом Тарзан увёл беседу в сторону, углубившись в вопрос о сравнительных достоинствах арбалетов местной и бибердорфской работы. Далее разговор пошэл о кулинарных достоинствах щупалец кровососа, когда енот приоткрыл глаза и приподнялся.
— Вот, вот, сейчас-сейчас, отпускает его, отпускает… — забормотал хемуль, тут же оказавшийся возле енота и поддерживая его под локоток. Гммм… уважаемый, вы себя осознаёте? С вами всё в порядке?
— Ну вроде, — согласился енот, крутя головой. Вид у него был немного обалделый, но не более того.
— Так-так. Вот сейчас-то мы всё и увидим. Внимание! — хемуль поднял короткую ручку, призывая к тишине. — Уважаемый, расскажите нам, что было вчера? Только, пожалуйста, подробно.
— Вчера? — удивился енот. — Да вроде ничего особенного. Цены на артефакты поднялись до четырёхлетнего максимума. Уникальный двадцатиоднокаратный пердимонокль был продан за двадцать две тысячи пятьсот соверенов неизвестному покупателю, предположительно — гражданину Директории. Стабильно растёт спрос на редкие артефакты — прежде всего «хакамады» и «лорен-дитрихи»… Э-э-э… что-то ещё было… А, вот — госпожа Тортилла готова отказаться от нейтрального статуса домена. По её словам, участившиеся набеги хемулей и экономические трудности делают проблематичным продолжение политики нейтралитета. Влиятельный хемуль Станислав Ростоповский что-то сказал насчёт набегов… а что не так?
В наступившей тишине раздался тихий, отчётливый звук. Это полковник Барсуков три раза сдвинул ладони.
— Очень хорошо, — сказал он.
Ободрённый енот несмело улыбнулся.
Зашевелился шерстяной. Хемуль его растолкал и задал тот же вопрос.
— Вчера… вчера… — казалось, мысль мохнатенькому никак не давалась. — Бабы какие-то… будили меня, будили… спать не могу… Надо бы снотворное попить… О! Точно! «Циклон-бэ», производство Бибердорфа. Для всех основ животного и растительного происхождения! Действует даже на насекомых! Спим спокойно!
— Эта ваще чаво? — поинтересовался Мага, нисколько не впечатлённый.
— Это рекламная деменция, — не вполне вежливо буркнул Гжещ, что-то записывая в свои бумажки.
Разбуженная коза смотрела на всех блестящими глазами и бормотала «дочь помилуй маму, дочь помилуй маму». Второй шерстяной сказал, что жизнь — сложный институт и не всякий поканчивает его с отличием. Потом он попытался что-то спеть, но глотку заклинило.
Кончилось тем, что Мага снова позвонил в колокольчик и подопытных вывели.
— Вы слышали? Всё слышали? — радовался хемуль, сияя, как свежеотчеканенный соверен. — У нас получилось!
Тарзан обвёл взглядом присутствующих. Безопасник хмурился: он не понимал, в чём дело. Напротив, на физиономии Барсукова читалось удовлетворение — неглубокое, но конкретное.
Полковник кинул взгляд на вождя, что-то почувствовал и обратился к хемулю.
— Сколько времени продлится эффект?
— С одной дозы — где-то часа полтора, два. Но если подсядут — эффект будет устойчивым.
— И IIQ не падает?
— Теоретически не должен, — озабоченно сказал Гжещ: чувствовалось, что тема его волнует. — То есть что-то должно просесть на задачах с неполной информацией и ещё кое-где… смотреть надо. Но серьёзного мозгового дефолта быть не должно… — он задумался.
— Надеюсь, вы всё выяснили, — вступил в разговор Тарзан. — А теперь объясните мне, простому нахнаху, чему вы так рады.
Барсуков посмотрел на хемуля. Тот занервничал, потом с видимым усилием взял себя в руки.
— Мы тестируем вещательную систему, — начал он. — У неё есть несколько целей. Первая — информатирование населения…
— Вы говорили, — нажал Тарзан, — что ваша система повысит управляемость нашего домена. Повысит настолько, что я смогу, — он покрутил пальцами в воздухе, — ставить перед собой масштабные задачи. Я вписался в проект только ради этого.
— Ну вот мы же об этом и говорим! — обрадовался хемуль. — Смотрите. Все существа до сеанса отвечали на вопрос «что было вчера» рассказом о своей жизни и обстоятельствах. Это нормальная реакция живого существа. После сеанса ситуация изменилась. Те, кто смотрел новостные программы, стали излагать их содержание.
— У них что, память отшибает? — уточнил Тарзан.
— Нет. Они всё помнят. Просто им интереснее и приятнее думать о том, что они видели в эфире… ну то есть под спайсом. Информация концентрированная, впечатления яркие и при этом безопасные. Например, шерстяной смотрел футбольный матч, кончившийся дракой. Смотрел как бы с хорошего места. И не рискуя быть побитым.
— Нащи воины нэ бояца побитым… — ощерился Мага. Хемуль посмотрел на него с досадой.
— Ну я не говорил… Да не в этом же дело! Теперь для них «вчера» — не то, что с ними было, а то, что им показали! А что показывать, решаем мы!
До Тарзана, наконец, дошло. Он сделал жест, призывающий всех к тишине, и задумался. Думал он минуты три, так что Гжещ опять занервничал.
— То есть, — наконец, заговорил он, — если у нас будет передача про древние обычаи шерстяных, ей будут верить больше, чем старикам?
— Да старики сами поверят, — махнул рукой хемуль. — Они же на самом деле мало что помнят. А если передачу будет вести почтенное, уважаемое существо постарше, ну хотя бы внешне…
— Очень интересно, — Тарзан встал. — Подождите меня здесь, мне нужно кое-что сделать. Минут через пятнадцать я вернусь. Пятнадцать минут, — повторил он уже от дверей.
Тут понеслось.
В длинной лапе Маги образовался чёрный керамический пистолет. Грохнуло. Пуля угодила в лежащего на полу дементора, раскрошив ему череп. Вторая, по всей видимости, предназначалась полковнику Барсукову. Но за ту долю секунды, пока безопасник разворачивался, полковник успел упасть на пол, обхватить ножку стола и рывком перекатиться под защиту столешницы. Так что вторая пуля всего лишь разбила спинку кресла. Третья и четвёртая достались хемулю. Одна, взорвавшись, оторвала ему руку выше локтя, вторая прошила ногу и грохнула уже в сиденье, так что Гжещ смешно подпрыгнул и тут же грюкнулся об пол.
Из-под стола с треском ударила синяя молния — видимо, у полковника имелось при себе какое-то тесла-устройство. Мага упал на пол, но тут же перекувырнулся и бросился к двери. Тут его настигла вторая молния и он упал там, где пару секунд назад назад стоял Тарзан. Который к тому моменту успел укрыться за поворотом ведущей вниз лестницы и уже достал свои аксессуары — ещё один керамический пистолет и нож необычайно острой заточки. Каждый из этих предметов стоил небольшое состояние, но Тарзан на аксессуарах не экономил.
Он немного выждал, потом унял дыхание и прислушался. Где-то минуты полторы было тихо. Что-то стукнуло — это было похоже на открывание крышки рояля. В самом деле, через несколько секунд в воздухе повисло до-минорное трезвучие. Потом прозвучала простая гамма, а дальше внезапно понеслось что-то очень быстрое, стремительное и красивое, так что в голове Тарзана аж зазвенело: он никогда не слышал такой музыки.
Жест, однако, был вполне внятен. Полковник — а это был явно он, больше некому — демонстрировал Тарзану, что у него заняты руки, а сам он сидит спиной к двери. Конечно, это могло быть и ловушкой: двигался полковник очень быстро. Но, с другой стороны, шансов уйти живым у него не было. Мага оставил у единственного выхода из башни тридцать лучших бойцов, вооружённых самым разнообразным оружием. Как бы ни был хорош Барсуков, через такой барьер он не прошёл бы.
Взвесив всё это, Тарзан поднялся и приоткрыл дверь, держа наготове пистолет. И увидел красную жилетку полковника и мечущиеся руки. Музыка ускорилась до невозможности — как будто по клавишам носился крохотный козлёнок и разбивал копытцами льдинки. Вождь нахнахов даже заслушался — до того это было здорово.
Наконец, козлёнок забежал совсем уж высоко и сорвался — дзынь, бум.
— Римский-Корсаков, — сообщил он непонятно кому, — «Полёт шмеля».
— Заветное? — спросил Тарзан, держа пианиста на мушке.
— Не-а, — полковник потянулся. — Это мне в музыкалке вдолбили. Мама очень хотела, чтобы я музыкальное получил. А папаша меня в радиотехнику запихнул. Я там пил, не учился, экзамены не сдал, в результате пошёл служить. Давно это было… Ладно. Давай я не буду спрашивать, зачем и почему ты хочешь нас убить. Изложу свои соображения, а ты меня поправишь, если что.
— Хорошо, — сказал Тарзан, внезапно поймав себя на мысли, что в этой ситуации было бы как-то правильнее сказать «харащо» — по-нахнахски.
— Ты узнал о проекте год назад, — начал Барсуков. — Не очень-то разобрался в идее, но мне поверил. Тем более, от тебя ничего не требовалось. Ну, кроме принципиального согласия на развёртывание вещательной системы в твоём домене. Взамен тебе обещали синтетический айс по бросовым ценам. Это выгодный обмен, даже слишком. Ты стал искать подвох. Необходимость в контролёрах тебя сильно насторожила. Но контролёров тоже можно контролировать разными способами, не так уж они и страшны, как их малюют. Гжещ тебя в этом убедил. Пока я ни в чём не ошибся?
— Нет, — сказал Тарзан.
— Но ты же никому не веришь. Ты стал выжидать, когда что-нибудь вскроется. И тогда же — дал приказ Маге пристрелить нас, если услышит от тебя условную фразу. «Пятнадцать минут» два раза, если я не ошибаюсь?
Тарзан промолчал.
— Но сегодня ты понял, что мы строим машину, позволяющий информатировать… сильно влиять на мозги тех, кто им пользуется. Причём ни одну часть этого механизма ты не контролируешь. Спайс поставляется из Бибердорфа. Дементоры — изделия Болотного Доктора. Где находятся вещательные студии и как они устроены, ты вообще не в курсе. Если позволить развернуть систему у себя в домене, ты можешь утратить контроль над подданными.