Где-то к концу вторых суток полета на сканерах проступил изящный строй какой-то эскадры, идущей курсом к Биэле. Поначалу возникшая у Бриса нервозность при их виде была тут же задушена на корню злобно ухмыляющейся рожей капитана на экране связи. Он даже не дал Брису рта открыть.
– Страшно, студент? – ехидно спросил Крон и, не дав ответить, продолжил: – Курс не менять. Из гипера не выходить. Да, да! Я знаю, что курс прямо через середину их построения. Игнорировать! Мы не боевой корабль, и на сканерах эскадры это видят.
Майтрейя Крон «забыл», правда, сказать, что точно так же выглядят и корабли веркомо. До поры до времени выглядят.
Но эффект был потрясающий.
Когда корабль на скорости, в четыре раза большей, нежели у крейсеров Конфедерации, оказался на расстоянии меньше ста астрономических единиц от центра построения, все буквально шарахнулись в стороны.
– A-а! Как они нас уважают! – сказал капитан и гнусно заржал.
«Что-то мне подсказывает, – подумал Брис, что когда узнают, кто это был, – нам станет кисло!»
Крейсеры, и особенно перехватчики, при сильном желании адмирала, могли догнать корабль. Для этого существовала технология форсажа. Сильно затратная. Но тут сработал рефлекс, выработанный у конфедератов кораблями веркомо: «Если корабль слишком быстрый и ведет себя сверхнагло – лучше не трогать. Себе дороже».
Но все равно, сам прецедент, когда маленький грузовой кораблик разогнал целую эскадру Конфедерации (пусть и небольшую, но эскадру), грел душу. На короткое время почувствовать себя полубожественными веркомо – того стоило.
В остальном рейс прошел без происшествий.
Что заметил Брис: его навыки астрогатора «заполировались». Он уже не чувствовал себя тем «желторотым», каким был в начале пути. Опыт – сильная вещь. Опыт – универсальный истребитель многих глупых комплексов. Уверенность в себе, которую он приобрел за последние недели, наложилась на чувство «заполированности» знаний и навыков, создав сплав, который по праву можно назвать мастерским. Главное, чтобы эта уверенность не перерастала в самоуверенность. Ибо последняя убивает.
Отец Бриса был опытным педагогом, выучившим не одного инженера. И своего отпрыска он тоже пичкал своим ценнейшим опытом. Поэтому чаще всего он повторял про опасность самоуверенности. Жаль, что в свое время Брис вовремя не прислушался к нему. Избежал бы получения многих шишек и синяков. Теперь же, получив более чем тяжелый и серьезный опыт, он преисполнился к отцу еще большего уважения.
По пути случилось еще кое-что. Что, собственно, происшествием назвать было невозможно.
Брис, исходя из своего новоприобретенного опыта, а также знаний, которые всплывали у него, благодаря «медальону», слегка поменял настройки генераторов гиперполей. Эффект оказался очень ощутимым. Но, когда это стало явным, он вспомнил предостережение Гюннара и постарался сделать так, чтобы эти перенастройки остались тайной для остальных.
То, что он что-то «подкручивал», было хорошо известно. Астрогаторы иногда пользовались возможностью что-то «подкрутить» на тонком уровне настроек гипергенераторов. Но то, как он поменял и в какую сторону… Ведь какая удобная штука: слегка подкрутил – и получил некий гандикап. А то, что эти новшества легко помещались в кармане, – ведь чистая информация – делало их еще более шикарными. Главное, чтобы другие об этих тонкостях не знали.
«Наверное, и Гюннар что-то там у себя подкручивал», – хмыкнул Брис, когда решил главную проблему – как быстро ставить и снимать все эти многочисленные «подкрутки». А также как сделать, чтобы их никто не вычислил.
Так или иначе, но к цели они прибыли на сутки раньше намеченного.
Планета, названная именем Абисмал[12], оправдывала свое название уже из космоса. Зачем понадобилось Древним ее терраформировать и засевать жизнью, осталось загадкой. Но атмосфера была насыщена пеплом, вулканическими газами и прочей дрянью, сочащейся из жидкой мантии планеты. И неудивительно – чисто астрономически она относилась к совсем молодым. Тонкая кора Абисмала периодически ломалась и трескалась, выплескивая наружу целые моря магмы, которые долго, часто десятилетиями, подсвечивали низкие облака красным светом.
Некоторый избыток ультрафиолета от светила обеспечивал буйную растительность, что успевала покрывать выжженные пеплом пространства буквально за считанные годы.
Поэтому из космоса планета выглядела занятно: где-то алые сполохи лавовых морей вместе с большими лесными пожарами, где-то многокилометровые шлейфы пыли извергавшихся вулканов, а где-то жирные зеленые бескрайние просторы лесов и степей. Эдакие рай и ад в одном флаконе. Рядышком. В плотном соседстве.
Когда катапульта космопорта мягко опустила «Звездного медведя» на нужную площадку, стали видны окружающие пейзажи. Сверху все это было закрыто огромной тучей пыли, которую извергали сразу два вулкана в сотне километров от порта.
Дружненько так. Бодренько. Вдвоем. Выстреливали тысячи тонн пыли, камней и магмы в небеса Абисмала, сочившиеся в ответ грязью и серьми хлопьями. И вся эта дрянь тихо оседала на стоящие рядами корабли со всех концов местного кластера.
Но пока звездолет шел на посадку, ветер утянул в сторону основные пепловые осадки, так что стали более-менее видны и вулканы, закутанные в огонь, и молнии, и довольно большой город поодаль от космопорта. И город, и космопорт были покрыты слоем вулканического пепла.
Бетонное поле, где это было возможно, расчищалось от пепловых завалов. Однако те места, которые покрывали площадки катапульт, по понятным причинам не трогали. В результате, как при взлетах, так и при посадках успевшая осесть на катапульту пыль взвивалась многокилометровым столбом и после, медленно дрейфуя, увлекалась воздушными течениями. Вот так «чистились» сами катапульты.
Капитан Крон, дождавшись, когда поднятый их посадкой столб пыли оттащит ветром подальше, открыл люки и быстро выкатился навстречу таможне.
Шустрые ребята уже стояли рядком на краю посадочной площадки – все в респираторах и запыленных мундирах, терпеливо ожидая груз, привезенный звездолетом. Надо сказать, особо ценный груз.
Тяжелые металлы и элементы, в первую очередь актиноидной группы, ценились везде очень высоко.
Оторвавшись от созерцания церемонии встречи капитана и таможенников, Брис потянулся в своем кресле и не спеша поднялся на ноги. Глянув на температуру за бортом, поежился.
Было прохладно. Вытащил из шкафа выходную форменную рубашку с нашивками родного университета, но, подумав слегка, добавил форменный же пиджак с нашивками астрогатора «Звездного медведя». Когда оделся, получился эдакий бутерброд: снаружи – сияющий новенькими нашивками и регалиями астрогатор, внутри – студент Университета Великих Свершений Республики Киран.
Одернул и пригладил форменную одежду, еще раз полюбовался в зеркало, как все ладно сидит, и вышел из каюты.
Когда подошел к пандусу, там уже никого, кроме мастера Шона, не было. Тот подозрительно посмотрел за спину Брису и, сурово глянув на молодого астрогатора, вполголоса прорычал:
– Помнишь, как себя вести?
– Да, мастер Шон.
– Отлично! – удовлетворенно сказал он. – Кстати, тогда, в кают-компании, ты хорошо отбился от расспросов. Так держать! Ну бывай… Но все равно держи ухо востро. Мало ли, что тут уже знают и какие слухи ходят.
– Буду, мастер Шон.
Тот ободряюще хлопнул Бриса по плечу и потопал по пандусу вниз, на перепаханную погрузчиками серую массу свежевыпавшего вулканического пепла.
На выходе из космопорта вместе с гостевыми визами выдавали респираторы с очень суровыми инструкциями и рекомендациями. Рекомендации были тут же подтверждены поменявшимся ветром – на город снова посыпались серые хлопья вулканического пепла, а в воздухе завоняло чем-то резким. Только в помещении, где воздух очищался, этого запаха не ощущалось. Земля под ногами ощутимо подрагивала. Но последнее как-то очень быстро перестало восприниматься – слишком уж часто и мелко трясло.
Устроившись в гостинице для астронавтов с претенциозным названием «Данте», Брис пошел шататься по городу. Довольно быстро ему это наскучило, и он забился в ближайший кабачок. Улицы были пустынны, все засыпано серой пылью, все больше и больше прибывавшей с черных небес. Да и смотреть в этом городе было, собственно, нечего.
Кабачок, в отличие от улицы, оказался забит народом. Причем половина посетителей – публика чисто пришлая, с кораблей Конфедерации. Были и какие-то мрачные личности в странной форме, уединившиеся за отдельным столом в углу. Из их «формы» особо бросались в глаза аляповатые капюшоны, закрывающие половину лица.
«Сектанты какие-то!» – подумал Брис и направился в противоположную от них сторону. Раньше он бы таких просто не заметил, но, помня предупреждение Шона (да и сам не дурак – сообразил), стал их сторониться.
Но тут внимание привлекла до боли знакомая широкая спина, затянутая во все ту же потертую линялую куртку бледно-голубого цвета.
На всякий случай Брис подошел поближе и заглянул в лицо сидящему.
Гюннар, не меняя позы и выражения лица, скосил глаза на наглеца, смотревшему ему чуть ли не в рот, и тут же подпрыгнул. От его радостного рева подпрыгнули уже соседи. От неожиданности. Но увидев, что встретились два астрогатора, тут же отвернулись.
Гюннар был в своем репертуаре: за его столиком – никого. Но когда появился Брис, на столешнице тут же выстроилась длинная череда пивных кружек, а рядом блюдо с закуской.
– Ты как здесь оказался? – слегка придя в себя от неожиданности и угнездившись на стуле, спросил Брис.
– У нас тот рейс был последним по контракту с «Тиу-Рин». А тут подвернулся сразу большой груз на Абисмал и Авалон. Вот и мотнулись сюда вокруг Облака. А здесь застряли…
С последними словами лицо Гюннара сделалось кислым.