Огненный ураган в одно мгновение испепелил шикарнейший курорт, оборудованный по самому последнему слову развлекательно-отдыхательной техники для особо богатых клиентов, и много чего еще, в тот момент находившегося на острове.
Буквально за секунду на острове испарилось все, что могло гореть – леса, звери, птицы, егеря и просто праздношатавшиеся чиновники герцогства, которым за особые заслуги герцог разрешил отдохнуть на этом острове. А над тем, что осталось на месте, еще доли секунды назад являвшимся изысканным курортом, поднялось ослепительно сияющее зловещее грибовидное облако.
Гравитационный удар от ушедшего в гиперпрыжок звездолета, от схлопывающейся сингулярности, ударил по недрам, ломая все структуры в коре планеты, поставленные искусными инженерами-планетологами, чтобы навсегда исключить не только землетрясения в этой гряде островов, но и извержения вулканов. Напряжение, копившееся целое столетие, и которое в перспективе так бы и рассосалось, если бы остались целы предохранительные структуры, как пружина, соскочившая со сломанного упора, шарахнуло по острову.
Остров треснул. Причем не в одном месте и не одной трещиной. И не мелкой, какие в большом количестве появляются при обычном землетрясении. Раскрылись огромные разломы длиной в десятки километров и шириной в сотни метров, из которых весело пошла магма, быстро заливая то, что когда-то было цветущим островом.
Уже через месяц на месте острова красовалось гигантское, все расширяющееся огненное магматическое озеро. Геологи называют такие извержения трапповыми. И большей катастрофы для этой местности было не придумать.
Облака вулканического пепла, поднявшиеся в ранее чистые небеса, заслонили солнце на огромной территории. Но главное – и фермеры, и беженцы получили передышку, которая позволяла им не только закрепиться на планете, спасая своих, но и, возможно, в будущем вообще отбить ее у герцога.
Хамство и подлость должны были быть наказаны.
А барон Траян у себя в родном мире как раз отбился от наседавшего противника, дождался подкрепления и вскоре вообще выгнал агрессора за пределы системы. Пора было обратить внимание на попавших в большую беду беженцев. И отомстить.
Искажения в полях произошли сильнейшие. Удар отдачи после поглощения материи сингулярностью оказался страшным. Брису на мгновение показалось, что либо сам он будет раздавлен на месте перегрузками, либо корабль попросту развалится.
Космояхта гудела и трещала, как будто ее кто-то гигантскими ладонями мял и швырял из стороны в сторону. Но вектор прыжка, заданный по принципу «примерно туда», все-таки вывел за пределы «желтой зоны» звезды, и болтанка прекратилась. Измочаленный таким нестандартным переходом корабль продолжал ныть и потрескивать переборками.
Брис прислушался к утихавшему гулу, гуляющему по коридорам яхты, и бросился проверять по датчикам – есть ли повреждения.
Оказалось, что он о космояхте герцога был плохого мнения. Она не только выдержала этот «брандерный» прыжок с уничтожением целого острова, но и осталась почти невредимой. Неприятные осциляции в полях гипергенератора были быстро погашены автоматами, а сама конструкция со всеми шпангоутами-переборками оказалась сделана на совесть. Впрочем, так оно и должно быть.
Брис быстро пробежался по списку систем корабля и заметил, что на нем есть форсажные ускорители. Это, скорее, было характерно для военного корабля, но не для яхты. Тем не менее…
Молодой астрогатор подивился таким капризам герцога, потом прикинул, сколько это могло стоить. И обругал себя идиотом.
Сейчас надо было думать, как убраться от планеты как можно дальше. И не попасться перехватчикам. С первого взгляда могло показаться, что Брис что-то недопонял – если есть форсажные ускорители, то он легко уйдет от любого перехватчика (ну, разве только там окажется пилот повыше классом, тогда, наверное, не уйдет). Но уже из простейшего пересчета запасов топлива для реакторов стало ясно – до цели топлива в обрез. А если использовать еще и ускорители… Не хватит заведомо.
Отсюда тактика была единственной – скрываться от всех, кого только возможно. И тихо-тихо, самым экономичным ходом – до Темного Кластера.
Лихорадка бегства, особенно последних минут, все еще держала его, накачивала адреналином кровь. Ведь ясно, что именно от правильности первых шагов, правильности выбора курса сейчас зависит, поймают ли его или нет. Где-то в окрестностях – целая эскадра Космопола. Да и сам герцог будет далеко не в добром расположении духа, когда узнает, какой вандализм учинили на его планете, да еще увели его личную яхту!
Кстати… А как ту самую планету по имени?
Брис поймал себя на том, что… НЕ ЗНАЕТ НАЗВАНИЯ ПЛАНЕТЫ, НА КОТОРОЙ ПРОВЕЛ СТОЛЬКО ВРЕМЕНИ!!!
Каталожный номер-идентификатор – помнил прекрасно. Тут чисто астрогаторские навыки сработали. А название – никак. Впрочем, это как раз понятно. Чисто с профессиональной точки зрения, идентификатор содержит логически увязанную строчку цифр и букв, указывающую на тип планеты и местоположение системы. Но название… То, как ее назвали колонисты… Это как-то ускользнуло от его внимания. И Брис не спросил. Не поинтересовался. А местные… Как часто они вспоминают название даже того городка, в котором живут? А уж планеты – подавно.
Брис посмеялся над этим казусом, ввел идентификатор планеты в курсограф, рассчитал следующий курс на ближайшие два дня и запустил на исполнение. Корабль, приняв программу, в три приема вышел на нужный курс, и мерно заурчал генераторами, методично перемалывая шестимерье гиперпространства.
Брис удостоверился, что все работает как надо и расслабился…
И тут его «догнало». Сильная боль ожгла лицо и руки.
Брис с удивлением посмотрел на пылающую болью тыльную сторону ладоней. Они были красные и кое-где уже покрылись мелкими волдырями. Лицо и шею жгло не менее серьезно. И, что самое неприятное, боль постепенно усиливалась.
Он посмотрел на себя в зеркало. Как и предполагал, на нем тоже уже «взошли» первые волдыри ожогов. Астрогатор чертыхнулся, еще раз окинул показания курсографа, сбросил с себя виртуальный шлем и помчался в медотсек.
Предстояло сделать еще очень много, и времени долго возиться ранениями не было совсем. Да что там, его не было даже на сон.
Предстояло проверить гипергенераторы и множество разных систем. Потом их еще перенастроить, чтобы эта посудина бежала чуть шустрее, чем другие. Словом, работы было выше крыши. Но Брис шел по коридору и ухмылялся. Впервые он чувствовал себя настолько Победителем. И настолько… настолько сильным.
Да, при десантировании он допустил закономерную, хоть и досадную ошибку, за что и поплатился. Он опустил капсулу корхов ниже, но не усилил ее поля «обнулятора», чтобы расширить дыру. Посчитал, что размер достаточный.
Горячий выхлоп воздушно-реактивных двигателей капсулы бил внутрь купола, образованного щитом, и, естественно, там очень быстро стало не просто жарко, а жарко как в печке. Именно поэтому он и обгорел. Все остальные части тела спасла от получения ожогов одежда. Не успела прогореть или раскалиться за те секунды, пока он летел сквозь самый жар. Только куртка слегка оплавилась.
Конечно, к финишу он будет иметь весьма импозантный вид – весь в пятнах от только что заживших ожогов второй степени. Но это была ерунда.
Впервые очень крупное дело было задумано, спланировано и доведено до завершения им самим. Не с подачи или приказа кого-то. А именно им самим. Беглецы всего лишь дали Брису необходимую информацию. Не более того.
Было из-за чего радоваться и гордиться собой.
Странно, но почему-то шестимерные пространства гипера внушали Брису спокойствие. Может, потому что там пока ничего заковыристого не встречалось. А может, потому что пилотирование в гипере стало привычным для него. Поэтому страх вызывала только перспектива погони.
Не кошмарная оторванность от дома, от обитаемых миров, а вот эта грызущая подспудная угроза, что вот-вот ему на хвост кто-то сядет. И так как у него нет свежих результатов сканирования гипера, те, кто «сядет», догонят быстро. Хотя бы на одном знании, где и как можно быстро проскользнуть.
Брис еще в первый день полета «подкрутил» настройки гипергенераторов. Но эта «подкрутка» дала прибавление скорости всего в пятнадцать процентов от нормальной, которая была практически полностью съедена банальным незнанием «погоды» на трассе.
На пятый день полета стали появляться чисто психологические эффекты одиночества. Брису не с кем было поговорить. Никого не было рядом. И эта неприятная особенность привела к тому, что он начал неосознанно придумывать себе собеседника или партнера-астрогатора. Просто представлял, что вот он сидит тут рядом, в соседнем кресле. И наблюдает за тем, как Брис «рулит» по шестимерью. Иногда он поступал не оптимально, и тогда этот воображаемый собеседник начинал добродушно насмехаться, указывая на очевидные ошибки, допущенные Брисом.
Воображение у него было живое, и додумать в деталях, как будет комментировать, например, Гюннар, не составляло большого труда. Этот «веселый медведь» всегда был расположен к Брису и с какой-то очень напористой симпатией относился к молодому астрогатору. Скорее всего, он видел в юноше молодого себя и так пытался переиграть ошибки собственной юности.
Также иногда Брис воображал и Аралана Го. Того самого, кто первым составил «Наставление», по которому впоследствии учились и Гюннар, и он сам.
Этот человек представлялся Брису жестким и скупым на слова. Он помнил, как Аралан поступил с ним при освобождении. И этот отпечаток его жесткой и суровой натуры юноша сохранил в памяти.
Но скоро на все эти игры в воображаемого партнера стала накладывать свои нюансы усталость. Брис по понятным причинам не мог часто выходить из гипера. И если даже тут, в пространствах герцогства Кьяна, все было спокойно и «рифы» встречались исключительно редко, то все равно Брис, чисто из страха что-нибудь пропустить, спал мало и очень беспокойно. Да, на локаторе аномалий стояла сигнализация. И если бы что-то появилось на дальнем радиусе, то его немедленно вырвала бы из сна сирена тревоги. Но опасения, что он спросонья не успеет среагировать, накладывали свой отпечаток на общее психологическое состояние. К тому же, когда он бросал пилотиров