Каганов поскакал в степь. За прошедшие десятилетия его род успел породниться со множеством сильных степных семей. Потому что местные бояре не хотели отдавать своих дочерей «грязному потомку кочевников».
Благодаря такому отношению бояр, родни в степи у Каганова было теперь очень много. И он отправился к самым сильным. За помощью.
После нескольких часов торгов помощь была обещана. И младший сын хана Кочей пообещал, что больше у Руслана нет врага. А Руслан поверил.
Вечером после княжеского приёма, на который самого Каганова так и не пригласили, Руслан сидел в своей городской усадьбе и с нетерпением ждал вестей.
Но вместо добрых вестей пришли вестники смерти!
Пять десятков закованных в сталь воинов из рода Дёминых, взяли его усадьбу за несколько минут. Перебили охрану и слуг.
Жена, не желая позора, убила двух своих дочерей и зарезалась сама.
А Сергей… Сын поступил как мужчина. Он взял меч в левую руку и встал на защиту дома.
И вот теперь Руслан Каганов со связанными за спиной руками, стоит на коленях возле крыльца родного дома в окружение воинов ненавистного рода.
А рядом с ним лежит обезглавленное тело сына.
— Кто это сделал? — чуть слышно спросил он.
Но его не услышали.
— Кто это сделал? — закричал боярин, пытаясь разорвать путы.
— Это сделал ты, Руслан, — ответили ему.
Каганов поднял голову, нашёл взглядом говорившего и скривился от ненависти.
Боярский сын Сильнов. Верный пёс Дёминых. Из младшей ветви. А рядом с ним стоит виновник всех бед рода Кагановых. Маркус Дёмин.
С усталым лицом, весь в пыли и крови, этот боярич бесстрастно взирал на то, что устроили его люди.
— Это сделал ты, — повторил Сильнов, — когда послал своих родичей убить нашего боярича и нашу боярышню.
— Будьте вы все прокляты! — прошипел Руслан и отвернулся. Но затем встрепенулся, снова поднял взгляд и пообещал: — Вы все умрёте! Княгиня этого так не оставит. Я её человек! Её гвардеец! Вы все ответите за мою смерть и смерть моей семьи!
— Дерьмо ты ослиное, боярин, — презрительно скривился Сильнов. — И княгиня сама решит, что с тобой делать. Живи пока.
— Я требую суда… — справившись с ненавистью, что мешала говорить, прошептал Каганов.
— Княгиня рассудит, — был ответ.
— Я требую суда поединком! — повысив голос, чтобы было слышно всем воинам Дёминых, заявил Руслан.
— Да? — даже удивился Сильнов. — Ну что же, так даже проще. Я согласен.
— Не с тобой, пёс! — покачал головой Каганов и расхохотался. — С ним!
Взгляды всех присутствующих скрестились на Маркусе, который продолжал невозмутимо смотреть на мёртвое тело боярича Каганова.
— И думать забудь! — отрезал Сильнов.
— Не тебе решать, пёс! — оскалился Руслан. — Богам!
— Так бейся со мной, — в очередной раз проигнорировал оскорбление боярский сын.
— Я боярин, пёс! И боги знают это. Потому требую поединка с вашим господином. Но он может отказаться, — снова рассмеялся полубезумным смехом Каганов. — И тогда все будут знать, что боярич Дёмин трус, который прячется за своих людей!
— Все будут знать то, что я им скажу! — повысил голос Сильнов. — Так что закрой свой рот и не вынуждать убить тебя до суда.
В ответ Руслан сплюнул им под ноги и снова засмеялся. На поединок он и не рассчитывал. Но вот уронить авторитет Маркуса в глазах его людей — это хорошая месть.
— Как же вы мне надоели, со всем вашим чёртовым родом, — раздалось вдруг. А затем, в полной тишине последовало продолжение: — Суд богов, говоришь? Ну что же — убью тебя лично!
Глава 14
Сам виноват,
так на судьбу не жалуйся
Публилий Сир
Не дожидаясь ответа, боярский сын Сильнов буквально подскочил к нам.
— Живые! — радостно воскликнул он, приобняв меня за плечи. Затем проделал те же манипуляции и с Василисой. — Успел.
— Как раз вовремя, — с облегчением выдохнул я.
А облегчение было от того, что боярин определённо на нашей стороне и не продался кому-то левому. Сегодняшний день и так полон сюрпризов.
— Рассказывай, — велел он мне.
— Напали на нас, — пожал плечами я, и повёл рукой, указывая на трупы. — Степняки, во главе с водяным Стихийником. По приказу боярина Каганова.
— Откуда знаешь? — нахмурился Сильнов.
— Стихийника допросили.
— Ага, — посветлев лицом, кивнул он. — Значит видок у нас есть.
— М-м, тут такое дело, боярин, — замялся я. И махнул рукой в сторону дохлого водяного. — Нет у нас больше Стихийника.
— Зарезали они его, боярин! — неожиданно завопил Собакин. — На глазах у власти зарезали!
— Ты ещё кто такой? — грозно посмотрел на него Сильнов.
— Полусотник Собакин я. Служивый человек.
— А почему без оружия?
— Продажный он, — тихо пояснил я. — Хотел Стихийника у нас забрать. Потому и пришлось пленного прикончить. Слишком он много видел. Тогда этот хмырь решил нас атаковать. Но его свои же разоружили.
— Откуда знаешь, что продажный?
— Так он про Стихийника сразу знал и проговорился.
— Понятно, — кивнул Сильнов и повернулся к стражникам, которые в окружении людей Дёминых явно чувствовали себя неуютно. — Кто старший?
— Да что же такое делается?! — вновь запричитал Собакин. — Служивого человека ни во что не ставят. Ну ничего! Я всё княгине доложу!
— Ты лучше молись богам, чтобы дожить до утра, — презрительно процедил боярский сын.
— Спокойно, боярин! — вышел вперёд десятник Фролов. — Не тебе судить полусотника. То княжеское дело.
Десятник, к слову, держался молодцом. Если и нервничал, то виду не показывал.
— Кто таков? — уточнил у него Сильнов.
— Десятник городской стражи. Фролов. А полусотника мы сами разоружили. И сами на княжий суд отдадим. Нет тут твоей власти.
Несколько секунд десятник и боярский сын бодались взглядами. Затем Сильнов хмыкнул и кивнул, соглашаясь. И Фролов решил этим сразу же воспользоваться.
— Мы как раз собирались отправить людей к боярину Соболю. Ему надобно этого полусотника сдать.
— Так отправляй, — подал плечами Сильнов. — А мы поедем. Думаю, тут нам делать больше нечего.
— Не так быстро, боярин, — покачал головой я.
— Да, боярин, не спеши, — согласился со мной десятник. — Надобно боярина Соболя дождаться. А уж он рассудит, что да как.
— Людей своих оставлю. Они и дождутся, — отмахнулся от него боярский сын. И повернулся ко мне: — В чём дело?
— Надо к Каганову наведаться…
— Ты в своём уме, Марк? — после продолжительного молчания, спросил Сильнов.– Одно дело от нападения отбиться и стражника в предательстве обвинить. И совсем другое — боярина, чей род уже больше века Ульчинским служит, атаковать. Тем более, что видока у тебя больше нет. Твоё слово против его.
— Я в своём уме! — твёрдо ответил я. — И если сейчас с Кагановыми не разобраться, то они либо сбегут, либо очередную пакость задумают. А я не хочу ходить и оглядываться. Да и не дело это, спускать такое.
— Даже и не думай! — отрезал он. — Совсем заигрался, мальчишка!
— То есть людей ты мне не дашь?
— Не дам.
— Тогда я со своими пойду, — спокойно пожал я плечами.
— С какими ещё своими? — с подозрением в голосе спросил Сильнов.
— С нами, боярин, — подал голос Михалёв. И все его люди, даже раненый, закивали.
— О как! — удивился боярский сын. Затем задумался. А потом, вдруг, улыбнулся. — Решил всё же под себя Младшую ветвь забрать, боярич?
— Она и так его, — неожиданно произнесла Василиса, подойдя к нам. Она хоть и стояла чуть в стороне, но всё слышала. И в разговор не вмешивалась. До этого момента. — По праву старшего среди потомков боярина Константина.
— А реакции боярина Михаила не боитесь? — спросил Сильнов, перестав улыбаться.
— Не боимся! — задрала нос Васька.
— Стоп! — перебил я. — Никто власть забирать не собирается. Не хватало нам ещё войны внутри рода. Но с Кагановым я всё равно разберусь. С твоей помощью, боярин, или без неё!
Сильнов ненадолго задумался, потер ладонью подбородок, а затем махнул мне рукой.
— Давай отойдём. Пошепчемся.
Я решил не спорить и проследовал за боярским сыном. Отошли мы недалеко. Но достаточно, чтобы никто не услышал.
— Та-ак, — протянул Сильнов с таким видом, словно не знал с чего начать. — Если что, Маркус, то я тебя не отговариваю. Но! Хочу спросить, а о последствиях ты подумал?
— Каких именно?
— Например о том, что сделает княгиня, узнав о своём боярине, которого без суда казнил род Дёминых?
— Кхм, — кашлянул я. И спросил, неожиданно для собеседника: — Боярин, а как тебя по отчеству?
— Да зови дядей Сашей, как Василиса. Я привычный.
— Хорошо, дядь Саш. Но всё же. На людях, если что, лучше по имени отчеству.
— Сергеевич я.
— Отлично. Вот скажи мне, Александр Сергеевич, а чтобы ты сделал на моём месте?
— К боярину своему пошёл, — без раздумий ответил Сильнов.
— Ага. Хороший вариант, — криво улыбнулся я. — Вот только к Михаилу Васильевичу мне идти смысла нет. Только хуже станет.
— Возможно…
— Ну вот. К боярину идти — не вариант. И чтобы ты сделал в этом случае?
— Маркус, — Александр Сергеевич поднял ладони в примирительном жесте, — я же сказал, отговаривать тебя не собираюсь.
— Тогда к чему эти вопросы? — нахмурился я.
— Хочу, чтобы ты подумал. Как думаешь, что может сделать боярин Дёмин?
— Да хрен его знает, — пожал я плечами. — От него всего можно ожидать.
— Правильно, — кивнул Сильнов. — А теперь подумай, что ты уже не один. За тобой стоят люди, которым предстоит нести ответственность за поступки своего господина.
— Как и мне за их поступки. И проступки.
— Верно, — снова согласился боярский сын. — Они сами решили тебе служить. Решили, что ты достоин. И если будет на то воля богов, то примут за тебя смерть. Но подумай, готов ли ты ради собственной мести подвергать их опасности?