— Вполне возможно, — пожал я плечами. — Но это надо пробовать.
— А ускорение — это что?
— Ускорение — это ускорение. Не знаю, как это определить точнее. Просто создал и всё, — решил я не раскрывать совсем уж все свои карты.
— «Кровь Владык», — понятливо кивнул Зареченский. Немного помолчал и выдал: — Надо бы тебе на второй ранг официально сдать, боярич.
— Это зачем? — удивился я такому предложению.
— Да причин много. Это и показатель твоей личной силы. Что немаловажно. И почёт для рода, что боярич Дёмин второранговым стал. И для подчинённых твоих радость.
— Для каких ещё подчинённых? — расхохотался я. — Ты меня ни с кем не перепутал, Егор?
— Да хоть бы для меня, — поддержал мой смех парень. Но затем уже серьёзно добавил: — А на само деле, для Младшей ветви рода. После твоего поединка с Кагановым твой статус уже и так изменился. Если раньше тебя, боярич, уж извини за прямоту, вообще никто всерьёз не воспринимал, то теперь люди задумались. А если сдашь на ранг, да ещё и сразу на второй, то глядишь и гордиться своим бояричем станут.
— Ага, прям вот взяли и все мной гордиться стали, — снова начал ржать я.
— Зря смеёшься, Маркус, — без улыбки произнес Егор. — Не хочу вдаваться в политику нашего рода, но… В общем, второрангового боярича Дёмина, боярину Михаилу убрать будет гораздо сложнее.
— Хм… — задумался я, признавая, что определённая истина в словах Зареченского есть. — А как вообще на второй ранг сдают?
— Да так же как и на первый, только в противниках кандидаты посильнее.
— То есть три рукопашных поединка? Со всеми по очереди?
— Ага, — кивнул воин. — По два поединка одновременно. Но в итоге с каждым противником должен по разу сойтись. Если, конечно, они будут после предыдущих боёв в состоянии продолжать.
— А могут и не быть?
— Да запросто! Со второго ранга и выше — травмы на испытании обычное дело. А на четвёртом ранге и вовсе иногда в раж войдут и насмерть бьются.
— Да уж, перспектива, — хмыкнул я. — Но в принципе, ты прав. Надо сдать на ранг.
— Желательно до приёма у княгини, — нейтральным тоном добавил парень.
— Егор, — с подозрением посмотрел я на него, — ты откуда такой умный взялся?
— Ась? — сделал карикатурно удивлённый вид Зареченский. — Чагой говоришь, боярич?
— Да тьфу на тебя, — рассмеявшись, махнул я рукой, решив не допытываться. То, что Егор умнее, чем старается казаться, я уже неоднократно замечал. А вот то, что он это не афиширует — только его дело. Каждый имеет право на свои тайны. И уж точно не мне его упрекать. — Долго нам ещё идти? А то что-то есть охота.
— С полчаса где-то, — сориентировавшись по одному ему известным приметам, пояснил воин.
И действительно где-то мину через двадцать пять — тридцать мы вышли на огромную, вытянутую в длину метров на сто поляну. Да к тому же и немного обжитую. Тут стоял маленький домишко — сруб. Рядом с ним был грубо сколоченный стол и две лавки. В паре метрах имелся выложенный большими камнями очаг под костёр, и даже присутствовал небольшой навес под дрова.
— Это тут твой пасечник живёт? — поинтересовался я у Зареченского.
— Не пасечник, а бортник, — наставительно поправил меня воин. — Нет, он дальше. А тут старая охотничья заимка.
— Не похожа она на старую.
— Так здесь периодически кто-нибудь ночует. Вот и поддерживают в нормальном виде.
— Да и ладно! — махнул рукой я. — Надобно пожрать!
— Сейчас, — кивнул Егор, скинул на стол свой рюкзак и скрылся в доме. Но почти сразу же вышел, неся в руке треногу под котелок. — Вот, чаю согреем, да перекусим.
— Тогда я пока попробую манекенов наделать.
— Кого?! — удивился парень.
— Деревянных человечков, — пояснил я. — В качестве мишеней.
Оглядевшись, я пошел к противоположенному концу поляны и немного углубился в лес. На поиски подходящих брёвен и составления из них мишени в рост человека, ушло минут пятнадцать. На манекен эта конструкция не походила даже приблизительно, но для стрельб годилась.
К этому времени вода в котелке почти закипела, а Егор, расстелив на столе чистую тряпицу, выложил на неё наш немудрёный харч.
Ещё минут через десять мы сидели по обе стороны стола, прихлёбывали обжигающе горячие напитки из кружек, и насыщались. Было очень вкусно и сытно. Особенно если учесть, что утром ни он, ни я не завтракали.
Поев, мы какое-то время потрепались ни о чём, выжидая пока еда усвоится, и только потом решили приступить к испытаниям.
Для начала я отстрелял по импровизированной мишени пару десятков простых патронов, привыкая к оружию. Не скажу, что пистолет был вершиной оружейной мысли. Скорее даже наоборот. Массивный, не особо удобный, без прицельных приспособлений. Радовало только то, что его очень даже приличный вес, сейчас мной не слишком-то и ощущался. Да и бороться с отдачей стало попроще. Ну и в целом, сила выстрела и точность были неплохими, если приноровиться.
За время испытательных стрельб пришлось трижды заново сооружать мишень, так как выстрелами бревна опрокидывало. И ещё я выяснил, что с уверенностью попаду в человека шагов с тридцати. С сорока — процентов сорок выстрелов шли в молоко. А с пятидесяти я выстрелил всего два раза (оба мимо) и больше не стал — патроны жалко.
— Баловство всё это, — хмыкнул наблюдавший за мной Егор и взялся за лук. Быстро натянув тетиву, он отошел на дистанцию пятидесяти шагов, воткнул перед собой в землю пяток стрел и с пулемётной скоростью послал их в мишень. Все в яблочко. А затем с превосходством посмотрел на меня. — Ну как?
— Неплохо, — кивнул я и достал из кармана защитный амулет. Добежал до мишени, активировал его и повесил «на шею». Неспешно вернулся и попросил Зареченского повторить.
Артефакторный «Щит» сработал как надо. На этот раз стрелы натыкались перед манекеном на невидимую преграду и падали.
— Это чего?! — удивлённо вытаращился на меня воин, выпустив последнюю — пятую стрелу. — Это как «кольчуга», только ещё и невидимая?
— Ага, — с довольным видом подтвердил я.
— И ты это сам сделал?
— Ну так!
— И сможешь сделать ещё?
— Ну, вообще-то я сделал парочку, — достал я из кармана второй амулет и показал Егору.
— Охренеть! Боярич, а ты знаешь сколько такой амулет может стоить?
— Догадываюсь, — кивнул я. И с серьёзным видом добавил: — Но пока светить свои способности не хочу. Хватит и того, что Добромила про целительские амулеты знает.
— Это верно, — согласился со мной Егор. — А на сколько попаданий рассчитан такой амулет?
— А вот сейчас и выясним! — произнёс я, заряжая пистолет и подходя к мишени на тридцать шагов…
Амулет выдержал ещё семь пистолетных выстрелов, а потом сдох. Причем в прямом, а не переносном смысле. Оловянная основа, из которой я его «вылепил», пошла трещинами, а внутренняя структура разрушилась. Досадно. Выходит, чего-то я не учел и сделал одноразовую вещь.
— Ну, тоже неплохо, — постарался утешить меня Зареченский. — Жизнь эта штуковина в любом случае спасёт.
— Это смотря чем в тебя стрелять будут… — пробормотал я, закрепляя на мишени второй амулет.
— В смысле? — не понял воин.
— Спецбоеприпас! — показал я Егору доработанный мной патрон. — По идее должен игнорировать такую защиту. А в идеале и пробивать «Кольчугу».
— Ты не перестаёшь меня удивлять, боярич, — задумчиво произнёс Зареченский. И очень серьёзно добавил: — И вот про него точно никому знать не надо. Слишком уж это для тебя опасно.
— Знаю, не дурак, — так же серьёзно ответил я, заряжая пистолет.
— Если он, конечно, сработает, — добавил Егор.
Вместо ответа я как следует прицелился и выстрелил. И патрон сработал как надо, не заметив амулетный «Щит» и, словно для наглядности, опрокинув верхнюю часть манекена.
— Как-то так!
На заимке мы побыли ещё час. Стрельбы больше не устраивали, так как второй амулет после выстрела спецбоеприпасом тоже сломался. И я пока не мог понять из-за чего. Вроде делал всё правильно. Поэтому мы согрели воды, заварили чаю, и просто посидели, наслаждаясь природой. По крайней мере Егор наслаждался, а я пытался понять, в чём ошибся. Да и вообще, для статистики надо было сделать хотя бы пяток амулетов. Ну да ладно, успеется ещё…
Затем мы потушили костер и отправились в сторону пасеки. Уж очень Егору медку захотелось. Ну или с дочкой бортника пообщаться. Я вообще начал думать, что Зареченский тот ещё бабник. Но ни в коем разе его не осуждал. Тут напротив — завидовать надо. У меня вот вообще никого нет.
Что впереди что-то происходит, мы поняли где-то за километр. Вначале учуяли запах гари, насторожились, а пройдя ещё метров пятьсот услышали истошный женский крик. Который резко оборвался и сменился мужским гоготом.
Мы переглянулись и, не сговариваясь, устремились вперёд. Я на ходу зарядил пистолет спецпатроном и проверил, как выходит из ножен меч. Егор же, остановившись на несколько секунд, натянул тетиву на лук и перевесил колчан со стрелами на пояс.
У самой границы леса мы замедлились, а потом, затаившись за невысоким, где-то по пояс, кустарником, и вовсе остановились. Ломиться с шашками наголо в неизвестность не хотелось. По крайней мере мне. Что было на уме у Егора — могу лишь догадываться.
Картина нам открылась нерадостная. Частокол, до недавнего времени окружавший довольно крупное хозяйство, состоявшее из большого одноэтажного дома и нескольких бытовых построек, лежал на земле и местами горел. Причем создавалось впечатление, что его опрокинуло ураганным ветром. А судя по горению — ещё и огненным. А на дворе хозяйничали… военные? Именно так мне показалось, глядя на пятерых мужчин в одинаковой тёмно-синей форме.
— Легионеры, — скрипнув зубами, тихо произнёс Егор.
А скрипеть зубами было отчего. Трое из тех, кого Зареченский назвал легионерами, опрокинув на поленницу, насиловали девушку, задрав ей на голову сарофан. Точнее, насиловал один, а двое удерживали ей руки и со смехом давали советы, видимо ожидая своей очереди. Ещё один солдат выскочил из сарая с поросенком под мышкой и что-то радостно рассказывался своим товарищам. А последний на вытянутой руке держал за горло окровавленного мужчину и что-то тихо, но яростно у него спрашивал.