—История в библиотеке…— выдохнула я.
Меня одарили очередной тёплой улыбкой, спросили тихо:
—Сама-то в это веришь?
Я не верила. Более того, я точно знала — если бы Кир выложил все карты, раскрыл своё инкогнито, я бы сбежала из академии тотчас.
—А как так вышло, что никто из студиозусов и преподов за столько лет не узнал в тебе младшего сына короля?
—Ну почему никто?— продолжая гипнотизировать мои губы, отозвался Кир.— Морвен и Ликси знали.
Ох уж этот Морвен! Помню-помню, намёки, которыми сыпал ректор. Помню, как убеждал, что отношения с лучшим студентом боевого факультета для меня опасны. Какое счастье, что Жабе не хватило духу сказать, чем именно!
А Ликси? Ведь чувствовала, что именно из-за Кирстена гоблинообразный препод перестал ко мне придираться. Что ж, Ликси тоже винить не в чем.
—А остальные?— продолжала упорствовать я.— Ты пять с половиной лет в академии провёл. Неужели никто из сокурсников не заподозрил?
Они же дурборцы, они должны знать о семье своего монарха…
—Любимая, поверь, я сделал всё, чтобы ни у кого даже мысли не возникло, что принадлежу к роду Донтор.
Я не верила, я знала, что это действительно так. Принц Теридан всегда прятался от фотографических аппаратов, избегал светских приёмов, и слухи о нём ходили самые разные. С точки зрения нормального человека, поведение младшего сына короля было откровенно странным. С точки зрения сохранения инкогнито — разумным и закономерным.
—А… наша с тобой сделка?— выдохнула я. Синеглазое высочество подарило недоумённый взгляд, пришлось пояснить: — Когда ты предлагал сделку, ты о чём думал?
—О твоих губах.
—Кирстен, я серьёзно! Если ты… если мы…
—Я не лгал,— угадав ход моих мыслей, сказал Кир.— Я предложил встречаться, потому что действительно хотел оградить тебя от излишнего внимания парней. Ну и девчонки… они в самом деле меня достали. Но думал о твоих губах, да…
Я на провокацию не повелась, хотя целоваться хотелось очень.
—А колье? Кир, это же не аквамарины, это бриллианты.
—И?..
Точно знаю: он всё-всё понял, но…
—Ты подарил мне колье с голубыми бриллиантами в первую же неделю наших вообще-то фальшивых отношений. Почему?
Ответ был предельно лаконичным:
—Захотелось.
—Кир!— простонала я. Нет, он всё-таки невыносим!
—Мелкая, мне действительно очень сильно захотелось подарить тебе что-нибудь особенное. И в тот момент я не понимал, с чем это желание связано. А вот потом, примерно через недельку, понял…
—Чудовище,— выдохнула я.
—Люблю тебя,— прошептал Кир.
И снова его губы касаются моих. Легко, почти невесомо. А я пьянею и не могу сопротивляться этой мимолётной, почти целомудренной ласке.
Почему «почти»? Да просто одеяло давно съехало вниз, а ночная сорочка настолько тонкая, что чувствую жар его тела… и это несмотря на то, что Кир опирается на руки и совсем не стремится стать ближе.
А я хочу! О Богиня, как же я хочу этой близости. Хочу вдыхать аромат его парфюма, ощущать бархатистое тепло его кожи, плавиться от других — невероятно горячих, жадных поцелуев. Хочу его. Всего!
Вопросы, которые минуту назад жгли язык, из головы выдуло. Остался только один, но самый важный:
—Что теперь будет, Кир? Что будет с нами?
Боевик сверкнул глазами, потёрся носом о мой нос и ответил…
—Мы поженимся.
Сердце не дрогнуло, дыхание не сбилось, разум не затуманился. Даже в сладострастном плену объятий самого несносного принца на свете я прекрасно осознавала — осуществить это намерение будет очень-очень трудно.
Конечно, я подарила Кирстену недоуменный взгляд — надеялась, боевик поделится подробностями своего плана. Но вместо этого услышала иное:
—А что тебя удивляет, мелкая? Прости, но вынужден напомнить — ты меня соблазнила. И теперь, как честная женщина, обязана выйти за меня замуж. И отказа я не приму.
Дар речи Эмелис из рода Бьен утратила… но ненадолго.
—Нахал!— выпалила я.— Наглец! Аферист!
Кир прервал изобличительную речь самым подлым образом: наклонился, ожег дыханием, коснулся кончиком языка моей нижней губы, и всё… Спустя миг я в который раз наблюдала кружение и крушение мира, я растворялась и парила, я…
—Эмелис, как же я тебя люблю,— прошептал мой синеглазый кошмар.— Как же я…
Мои губы оставили в покое. Теперь Кир покрывал лёгкими стремительными поцелуями щёки, лоб, нос, глаза. А я не удержалась — запустила пальчики в шелк его волос и… откровенно сходила с ума.
Когда ладонь Кирстена скользнула по шее, словно невзначай коснулась груди, я застонала и выгнулась. Это не было мольбой — я требовала, я приказывала. Боевик моему приказу подчинился…
Одеяло было аккуратно отодвинуто в сторону, я же оказалась прижата к постели тяжелым мужским телом. Кир подарил новый поцелуй — не мимолётный, а настоящий. Один из тех, что обращают кровь в жидкий огонь и вызывают дикую, нестерпимую жажду.
Я захлебнулась вздохом и выгнулась снова. Глаза младшего принца стремительно потемнели, а сердце забилось так часто и сильно, что показалось — ещё чуть-чуть и вырвется из груди. Мои ладони скользнули на его плечи, ноготки впились в прикрытую тканью рубашки кожу, срывая с губ Кирстена хриплый стон.
—Эмелис, любимая…
Губы боевика проложили дорожку от скулы к декольте, и устремились вниз. Он целовал сквозь тонкую ткань ночной сорочки, и это было так неожиданно, так волнительно. А ещё тонкое полотно позволяло ощутить силу мужского желания, и было в этом нечто настолько дерзкое, настолько далёкое от приличий, что я смутилась.
Смутилась, хотя именно такой реакции и добивалась!
К счастью, возможности пойти на попятную мне не дали. Рука Кирстена легла на бедро, властно сжала ткань несчастной сорочки и потянула вверх. Спустя два удара сердца, пальцы младшего принца коснулись запрещённого, а я ахнула.
В памяти вспыхнули воспоминания о нашей первой и единственной ночи, тело охватил пожар.
—Кир…
—Безумие моё,— выдохнул боевик, вновь впиваясь в губы.
А едва его язык проник в мой рот, раздался уверенный стук в дверь и властное:
—Госпожа Эмелис, вы проснулись? К вам можно?
Мы вздрогнули. Оба! Кир молниеносно одёрнул мою сорочку, я нащупала одеяло и спешно укрылась. Боевик, совершив какой-то немыслимый кульбит, слетел с кровати, расчесал пятернёй волосы и упал в кресло. И лишь после этого ответил:
—Да, отец.
Вообще, ситуация с точки зрения этикета немыслимая, и я, если честно, не сразу поверила, что дверь в мою спальню действительно открывается и на пороге действительно возникает… король.
Их величество Вонгард был одет в памятный халат — тот самый, что смотрелся столь же дорого, как королевская мантия, небрит, и категорически растрёпан. В одной его руке умещалась чашка то ли с чаем, то ли с кофой, а под мышкой наблюдалась стопка книг. А вот глаза короля… В них плескалось безудержное веселье!
—Неужели помирились?— с порога вопросил монарх.
Я не выдержала и потупилась. Щёки заливал жгучий румянец, а желания, владевшие мной всего минуту назад, сменились одним, но несравнимо более сильным — хотелось одеяло на голову натянуть! И подушкой прикрыться.
—Почти…— отозвался Кирстен. Удивительно, но в голосе боевика отчётливо звучало смущение.
А вот их величество Вонгарда ничего не смущало. Король хохотнул, сказал весело:
—Могу зайти попозже!
—Отец, ты не так всё понял,— попытался солгать Кир.
Да, именно попытался! Потому что Вонгард хоть и промолчал, но точно знаю: не поверил. Я же сидела и искренне жалела, что в моём арсенале нет щита с элементом невидимости. В смысле, такого щита вообще не существует, но… как бы он меня сейчас выручил! И плевать на магическое истощение…
—Да я вообще ничего не понял!— заявил владыка Дурбора. И уже мне: — Как себя чувствуешь… Эми?
Убейте меня кто-нибудь!
—Эмелис не нравится, когда сокращают её имя,— встрял боевик.
—Да?— Вопрос прозвучал почти невинно, но… не трудно догадаться, на что намекал их величество.
О Всевышний! Пообещать королю скидки в доме терпимости! Это… это… о нет, сейчас точно со стыда сгорю!
—Вам, госпожа Эмелис, по слухам, постельный режим прописан,— как ни в чём не бывало, продолжал Вонгард.— Я подумал, что вам будет скучно и принёс кое-какое чтиво. Надеюсь, понравится.
С этими словами монарх подошел к кровати, водрузил чашку на прикроватную тумбочку, а затем протянул мне стопку книг. Я приняла книги не глядя, пробормотала смущённо:
—Благодарю, ваше величество.
—Просто Вонгард,— отмахнулся владыка Дурбора и тут же переключился на сына: — Знаешь, я бы на твоём месте свалил.
Я бросила затравленный взгляд на любимого, чтобы увидеть, как у того приподнимаются брови. Причём на лице Кира не столько удивление проявилось, сколько возмущение. А венценосный отец не постеснялся пояснить:
—Тут твоя любимая бабушка в гости нагрянула. В данный момент руководит распаковкой своих чемоданов, но вот-вот закончит и примчится сюда.
Любимая бабушка? Это он о госпоже Венте, да?
Кирстен резко побледнел и нервно сглотнул.
—Бабушка? А… как? Почему?
—Подозреваю, что ей Крист о поимке твоей златовласки донёс,— пожав плечами, сказал король.— Так что готовься.
Поимке? Златовласки? О Всевышний…
Кирстен снова сглотнул, бросил быстрый взгляд на меня. Сказал едва различимым шепотом:
—Эмелис, любимая, прости, но мне нужно идти.
Я открыла было рот, дабы спросить, что происходит, но боевик опередил.
—Позже объясню,— выдохнул он. Вид при этом имел самый что ни на есть мученический.
Пока я пыталась прийти в себя и побороть приступ паники, замешанной на смущении, младший принц поднялся из кресла, одарил вежливым поклоном и направился к двери. Но не дошел, потому что в дверь снова постучали, а спустя секунду до нас донёсся голос госпожи Венты:
—Эмелис, милая, ты проснулась? К тебе можно?
Я неосознанно втянула голову в плечи и прижала к груди переданные Вонгардом книги. Кир нервно дёрнулся и застыл. А вот король… король растянул губы в шальной улыбке и крикнул басисто: