удалось раздобыть по пути. Мила за время в дороге быстро восстановилась: цвет лица вновь стал румяным, а фигура привлекательной. Как ей это удавалось, он не знал. Да и к чему знать такие подробности. У неё должны быть и свои секреты. Никита светился от счастья. Видимо жизнь за километровой стеной угнетала, и теперь чувствовал себя свободным, даже выглядел как-то моложе. Серый не отлипал от малышки. Кто бы не брал её на руки, оказывался рядом и все время заглядывал в кулёк. Швед напрягся и бросал украдкой многозначительные взгляды. «Не волнуйся любимый! Просто доченька хочет, чтобы он был рядом. Он ей нравится, понимаешь?». «Откуда ты это знаешь? Ты же её не слышишь». «Нет. Но чувствую то, чего она хочет». Швед кивнул жене, доверившись, как и всегда. По мере приближения становилось всё страшнее. Нет, он не боялся тварей. Ему просто было не по себе от того, что там может увидеть — на месте, где раньше был дом, где полюбили друг друга. Воображение рисовало ужасные картины.
Знакомая тропинка показалась на горизонте. Он встал первым, передал Миле дочь и предупредил остальных об обитателях болот. План был обычный — держаться тропы, и если он вдруг начнёт вести себя странно, треснуть по башке. По мере продвижения, поймал себя на мысли, что уже прошёл половину пути, а песни русалок не слышал. Это казалось немного странным, ведь в прошлый раз они еле унесли ноги. Болото преодолели довольно быстро и без приключений. Взору открылось селение. Домики были на месте. И люди тоже, сновали туда-сюда. За время отсутствия, будто ничего и не изменилось. Завидев путников, люди с интересом уставились и громко шептались. Интересно, как скоро их узнают? И узнают ли вообще? Из крайнего к болоту дома вышел здоровяк с бородой приличных размеров. Когда мужчина повернул голову, застыл с таким выражением, будто увидел привидение. Оцепенение длилось недолго, и он бегом понёсся на них, расталкивая зевак. Не тормозя, врезался в Шведа, подхватил на руки, взвалил на плечо и начал раскручивать, улюлюкая и вопя. Мила заливисто хохотала. «Её чудесный смех. Так давно я его не слышал». Казах плакал, и он тоже. Только сейчас в полной мере осознал, как сильно скучал по другу. Поставив его на землю, Казах повернулся к Миле и застыл на месте. Спустя минуту, которую тряс головой, заставляя бороду колыхаться, взял себя в руки и стал бросать косые взгляды на попутчиков. «Так изменился, поправился, загорел, оброс. А шрамы вокруг глаза старые, с той ночи — подарок от тварей».
— Мила, ребёнок живой? — дрожащим голосом спросил он, то ли от удивления, то ли от предвкушения радости.
— Это наша дочь — Арина. Прошу любить и жаловать! — похлопывая друга по плечу, сообщил Швед, и тот стал аккуратно вытирать огромной лапой промокшие от слёз глаза.
— Господи Боже! Это же чудо, Макс! Ты хоть представляешь? Это же всё меняет!
Люди столпились вокруг, радостно переговаривались. Кто-то гордился знакомством, кто-то поражался тому, как им удалось выжить. Расталкивая толпу, в объятия бросился пацан. «Как подрос парень!» Он слушал друзей, родных и тёплых, и ему снисходило понимание — это и был настоящий дом. Изначально, несмотря на обратную сторону медали. Сколько же времени могли жить счастливо, если бы не уходили? Вспомнив причину, заметно помрачнел, но изо всех сил старался этого не показывать. Светлана — мать Милы, держала внучку на руках с благоговейным трепетом. Фил стоял рядом и растерянно бормотал под нос. Марго прильнула к Казаху. Взгляд скользнул по учительнице, улавливая черты: пышные черные волосы, грудь, фигура полная, улыбка откровенная, белоснежная. «Они, и правда, подходят друг другу. Ну, надо же». После состоявшейся долгожданной встречи, проводили их в домик и дали возможность отдохнуть. Мила уснула, свернувшись калачиком, а он взял дочку и вышел на улицу. Ариша хлопала ресничками и улыбалась. Он играл с ней веревочкой, которую та пыталась поймать крохотными ручками. Казах материализовался, будто из воздуха. Он был так увлечён, что не заметил его появления.
— Сколько прошло, дружище? Я надеялся всё это время. Никто не верил, а я всегда говорил, что живы вы… Правда насчёт дитя не был уверен. Ты только посмотри! Сломали систему, а?
— Царапины с той ночи?
— А то, как же! Никто не погиб, не парься. Пару, тройку наших покалечило, но не сильно. Уроды за вами вприпрыжку бежали, сам видел…Мы им были ни к чему.
— Столько всего я должен тебе рассказать, друг. Ты не поверишь…, - и рассказал ему всё. По мере того, как повествовал о похождениях, у Казаха глаза вылезали из орбит.
— И что же это за сила такая, а Макс?
— Я и сам не знаю, откуда это и что такое. Вряд ли радиация, да? Как думаешь?
Ариша скривила ротик и запищала. Впервые она сделала это вслух. Он смотрел, как кричит дочь и поверить не мог. До этого момента самым прекрасным звуком в мире считал голос жены. Она же, повинуясь материнскому инстинкту, проснулась и забрала Аришу.
На закате сидели вокруг костра, как прежде, в кругу друзей. Конечно, многие были неприятно удивлены прибытием и совсем этого не скрывали. Видимо ещё свежо было в памяти воспоминание о тварях леса, пришедших за ними. Никто не хотел повторения того дня. Ещё больше были потрясены появлением на свет ребёнка. Это был первый случай с момента, как всё рухнуло. Женские глаза наполнились надеждой и завистью. Никита и Серый вписались в компанию и болтали без умолка. Доктору также нашлось место, приняли доброжелательно, и он заметно расслабился.
Прошли недели. Пребывание дома не могло не радовать. Да и со стороны леса пока была тишина. Несмотря на это, он был во всеоружии и старался не упускать из вида своих девочек, напрягая излишней опекой. Ариша подросла, немного окрепла, и предпринимала попытки сесть. То, что ребёнок растёт слишком быстро, пугало жителей селения. Некоторые из них обходили домик Макса и Милы стороной, другие боялись даже присесть рядом. Его это неимоверно злило. И если бы не Мила, успокаивавшая в такие минуты телепатически, наверняка, разнёс бы деревню в щепки. И потому стал забирать Аришу и носить к линии леса. Нет, он не забыл о тварях. Просто сила теперь была столь велика, что скрывать от остальных её стало гораздо тяжелее. Да и раздражающих трусливых особ там не наблюдалось. Он мог позволить себе расслабиться и быть собой. Как и всегда, лежал на траве и подбрасывал Аришу в воздух, заставляя повиснуть, парить. Отпуская, снова ловил. Девочка заливисто хохотала, светлые волосы, начавшие немного завиваться, как у матери, развивались на ветру. «Папа, папа вжух!» День был прекрасен, солнце согревало и ласкало кожу. Как вдруг он почувствовал холодок, поддувающий со стороны леса. Усадил дочку на траву и вгляделся в глубину массива. Швед мог не смотреть, потому что чувствовал его кожей и тем, что находилось под ней — кровью, стремящейся по венам. Ощущение было таким же, как и во снах, как в последнюю встречу. «Ты вернулся», — прогрохотал голос существа в голове. «Я больше тебя не боюсь!» Стволы деревьев затрещали, некоторые треснули пополам прямо по центру. Злость и ненависть на того, кто заставил бежать и быть гонимыми, влияли на силы. Он всё ещё не мог контролировать её так, как хотел. «Я ждал…тебя Макс. Знал, ты вернёшься домой. Мы тебе не враги. Знай…Знай…». Грохочущий голос удалялся в глубину леса. Он желал взглянуть в красные глаза, хотел выдавить из твари ответы на мучившие вопросы, но Ариша взяла крохотной ручкой за палец и напомнила о своем существовании. Он отвлёкся всего на секунду и перестал ощущать присутствие существа.
— Прости малышка. Идём домой. Мама наверняка волнуется.
Ариша хлопнула ресницами и протянула ручки. По пути встретили доктора, который бесцельно ходил кругами.
— Эй, док! Что не так?
— А, Макс. Наконец-то. Я ждал тебя. Есть разговор, — потирая ладони и потея, сказал он.
— После ужина поговорим у нас. Хорошо? — кивнул он и побрёл дальше.
Несмотря на их не очень приятное знакомство, они с доктором стали хорошими друзьями, и тот часто бывал в гостях, не боясь парящих предметов и любых других проявлений силы. В отличие от остальных он видел так много, что мелочи совсем не смущали. Таких людей, как док, Швед мог пересчитать на пальцах.
Подходя к домику, уловил знакомые нотки и поймал себя на мысли, что стал очень хорошо слышать в последнее время. Происходило это именно тогда, когда было, скажем так, необходимо.
— Послушай, Мила! Знаю, ты предвзято относишься, ведь он твой муж! Но Макс меняется! Ты одна этого не замечаешь? Или не хочешь признать? Он стал сильнее! И намного! С трудом себя контролирует! С этим нужно что-то делать! Поговори с ним…, тебя он послушает.
— Серьёзно, Ник? И что я ему скажу? Дорогой ты аккуратнее, а то нас так боятся, что спят с открытыми глазами? Он и сам всё знает! Просто нужно время! Вот и всё!
— Может просто нужно попытаться выяснить источник силы?
— Как? Просто скажи, если знаешь! Мы же не думаем об этом каждый Божий день!
— Я не знаю…, но вполне возможно это известно тем, кто живет в лесу.
— Что? Нет! Только через мой труп! Слушай! Не вздумай думать об этом, ясно Ник? Я не отпущу его к тварям! Арише нужен отец! Они не приходят за нами больше! Что бы им ни было нужно, они отстали! И я не желаю больше об этом говорить!
Никита вышел из домика, громко хлопнув дверью, и зашагал, пыхтя и кривя лицом. Швед вынырнул из-за угла и, подождав минутку, вошёл. Он заблокировал от Милы голову. Ей совсем не нужно знать, что ему известно о разговоре. Она накрывала на стол, всё ещё нервничая. Он бы заметил что-то неладное, даже если бы был полностью слеп. Оттого она дергалась ещё сильнее.
— Мама мы дома, — поцеловал её в губы, и она чуточку расслабилась. Передал ей Аришу.
За ужином стояла гробовая тишина, которая была осязаема, но говорить совсем не хотелось. Конечно, он хорошо понимал свою нестабильность и опасность для них в первую очередь, так как силу, открывшуюся стремительно и в громадном количестве, сдерживать было тяжело. Да что говорить. Он и сам боялся последствий гнева, страх причинить боль семье сводил с ума. Не в первый раз задумывался над тем, что тварям может быть известен источник способностей. «И возможно, как это контролировать». Вспомнил, что случилось на окраине леса. «Мы тебе не враги. Знай». Звучало вне всяких сомнений многообещающе. Сначала они нападают, угрожают убить, а потом и не враги вовсе. «Ух. Голова кругом». Голос разума твердил — тварям нельзя доверять, а сердце — можно. Он совсем запутался. «Нужно это обмозговать». Стук в дверь вернул его в комнатку. «Док. Я и забыл про него».