— Она посмотрела на Сэнди, и добавила:
— Кроме того, это единственное, пожалуй, место в мире, где меня наверняка никто не видит и не слышит. Будь добр, подай мне свой баллон.
Сэнди отстегнул резервуар с воздухом, передал его Маргарет, а она тем временем приоткрыла вентиль своего баллона. С тихим шипением воздух начал сочиться наружу.
— Без кислородных добавок нам не обойтись, — сказала Маргарет.
— А в остальном мы здесь как дома и далеко от всех. Как ты считаешь?
Сэнди не ответил. Он сожалел о своей малой искушенности в понимании оттенков тона и выражения лица людей. Маргарет, ему показалось, вела себя чуть–чуть иначе, чем раньше — движения стали быстрее, разговор — менее непринужденным.
— А я не знал, что ты часто бываешь в этом городе, — сказал он, не спуская с Маргарет глаз.
— Штаб–квартира «Интербеза» в Гудзон–сити, — поправила она.
— Здесь я только отдыхаю иногда. Мне нравится, когда есть собственный уединенный уголок.
Она опять сказала «уединенный». И она возбуждена — похоже, не меньше, чем он сам в ее присутствии, подумал Сэнди.
Возможно ли, чтобы земные женщины не так уж отличались от хакхлийских? Неужели она отвечает на растущее желание Сэнди?
Оставался только один верный способ проверить, так ли это на самом деле. Способ рискованный, но желание узнать пересилило страх быть вновь отвергнутым. Он сел рядом с ней и заключил в объятия.
Маргарет застыла.
— Погоди, Сэнди, погоди минутку. Ты думаешь, я привела тебя сюда с романтическими намерениями?
Он поцеловал ее ухо.
— Нет, не думаю, — сказал он, стараясь как можно точно выразить свои чувства.
— Скорее, надеюсь.
Она выскользнула из его объятий.
— Прекрати! Ты ведешь себя по–ребячески, как хакхлийцы!
Слова ее задели Сэнди за живое.
— Хакхлийцы не дети, — запротестовал он.
— Хорошо, как это еще назвать? Летний лагерь для мальчиков или…
— Она помолчала, подбирая слова. — Тебе известно, что такое армия? Когда–то у нас были армии.
— Об армиях я слышал, разумеется, — сказал Сэнди, пытаясь снова сесть поближе к Маргарет.
— Конечно, ты знаешь о них больше, чем я. Мой дедушка служил в армии. На мой взгляд, армейские порядки очень похожи на ваши хакхлийские. Утром они вставали по сигналу, строем ходили на завтрак, и так целый день. Все делалось по приказу. На раз–два, как говорил дедуля. Как будто солдаты… я не знаю, как будто они были дети. С ними обращались, как с непослушными детьми, и поэтому они себя вели по–ребячески. Понимаешь, о чем я?
— Нет, — признался Сэнди, снова обнимая ее. — У хакхлийцев нет армии.
— Но жизнь у них армейская, разве не так?
— Если ты так думаешь… — И он поцеловал ее в губы.
Маргарет почти сразу же убрала губы — почти.
— Послушай, в самом деле… — начала она, и тут он опять ее поцеловал.
Она ответила на поцелуй и вдруг схватила его в объятия. Для земной женщины она оказалась неожиданно сильной, Сэнди был поражен ее энергией.
— Черт подери, — прошептала она, щекоча губами его шею.
— Почему бы и нет?
На амфилакс это совсем не было похоже: они довольно много двигались, и характер движений был разнообразнее, как и обещали виденные Сэнди в телефильмах неуклюжие маневры под одеялом.
И на мастурбацию происходившее тоже мало было похоже. Мастурбация оказалась бледным подобием. Настолько бледным, что в миг кульминации Сэнди истошно завопил, как хухик на бойне, и Маргарет тоже не хранила молчание, и когда все кончилось, они оба, истратив все силы, повалились на старую, пахнущую сыростью кушетку, но, Сэнди чувствовал себя как на ложе из лепестков роз.
Наслаждаясь покоем, Сэнди, повернув голову, смотрел на женщину, с которой только что занимался любовью — и очень удачно. Он всматривался в ее лицо. Раньше ему не приходилось видеть земную женщину сразу же после совокупления, и поэтому ничего по лицу Маргарет он прочесть не мог. Испарина лишь чуть–чуть покрывало его, не то что у Сэнди, но на щеке Сэнди заметил пятно, которого раньше не было вроде бы.
Перебрав в уме скудный набор подходящих реплик, ему известных, Сэнди спросил озабоченно:
— Тебе было хорошо?
Ответ Маргарет его удивил. Она пристально взглянула на него, словно заподозрив, что Сэнди шутит. Потом решила, что не шутит, и громко расхохоталась.
— Малыш, — сказала она ласково,
— когда я мычу как корова, это в переводе означает: «Спасибо, сэр, вы — первый класс!» Только в следующий раз не сжимай меня так сильно, — добавила она, разглядывая собственное плечо — не остались ли синяки?
В порыве страсти Сэнди и думать забыл о своей медвежьей силе. Осмотрев плечи Маргарет, он убедился, что синяки имеют место.
Он причинил Маргарет боль! Дубина!
— Прости, — пробормотал он.
— Чтобы больше я этого не слышала, ладно? — Она встала, чуть поморщившись, подхватила полотенце и завернулась в него. — Передай мне вот тот баллон,
— попросила она.
Сэнди заметил, что баллон перестал шипеть. Маргарет посмотрела на манометр, с досадой потрясла воздушный резервуар. Потом, порывшись вокруг, отыскала второй баллон, из которого газ еще сочился.
Перекрыв вентиль, она усмехнулась.
— Мы о них позабыли, и хорошо, — сказала она с видом философа. — Кислорода, должно быть, слопали изрядно. Ничего, я и без воздуха вынырну, задержу дыхание.
— Задержишь дыхание?
— Я уже подобное проделывала, — успокоила его Маргарет. Потом присела рядом с Сэнди и сказала, внимательно глядя на него:
— Но я привела тебя сюда с другой целью. Хотя и не жалею, мне было хорошо. Но я хотела с тобой поговорить.
Сэнди, ничего не понимая, смотрел на нее. В неверном свете красное пятнышко на щеке Маргарет вроде бы стало ярче и больше.
— Мы только и делали до сих пор, что разговаривали, разве не так?
Маргарет покачала головой.
— Разговаривали, да. Но, при этом каждое наше слово записывалось «Интербезом», где бы мы ни были, что бы ни делали. Я хотела поговорить с тобой наедине, в месте, где нас никто не подслушает, потому что есть вещи, о которых я с тобой говорить не имею права.
Встревожившись, Сэнди хотел что–то сказать, но Маргарет прижала палец к его губам.
— Мне сделали выговор за то, что я рассказала тебе в мониторной, — сообщила она. — Но я далеко не все тебе открыла.
Маргарет раскраснелась, но, несмотря на волнение, решительно продолжила:
— После того как первые наблюдатели сообщили о гамма–излучении ваших двигателей, все бросились проверять старые снимки и мы обнаружили на них тот же источник, вплоть до расстояния в… не помню точно, около 300 астрономических единиц. Стало ясно — это корабль. Начали анализировать спектр излучения, и вскоре мы знали, что топливом служит «странное» вещество — так его называют. Мы узнали его массу, размеры, и были готовы встретить посадочный модуль. Если бы не ураган, наши вертолеты достигли бы места посадки через двадцать минут, а не через десять часов.
Сладкая умиротворенность, наполнившая Сэнди после акта любви, постепенно улетучивалась.
— Но мы ничего об этом не знали, вы умалчивали.
— Да, мы хотели понаблюдать за вами. С момента, когда ты наткнулся на молочную ферму, за тобой следили ежеминутно, записывали каждое слово и движение.
— А я думал, я тебе нравлюсь! — горестно воскликнул Сэнди.
— Провались ты в преисподнюю, Сэнди! Ты совсем слепой? Не видишь, что в самом деле нравишься мне? Разве стала бы я заниматься любовью по обязанности? Я не Мата Хари!
— Мата…
— Ох, потом, — нетерпеливо перебила она. — Поговорим о самом важном. Ты что–нибудь передавал Полли о нашем разговоре?
— Насчет того, помню ли я альфу Центавра? — Вид у Сэнди был озадаченный и обиженный одновременно. — Да, я ее спрашивал. Она предложила мне спросить у Чин Текки–то, но я с ним так и не поговорил.
— Ага, — Маргарет была довольна. — А почему ты не поговорил?
Приятная расслабленность почти окончательно испарилась, и Сэнди сказал воинственно:
— А почему бы и нет? Я обязан давать отчет? Взял и не поговорил, и все.
Она кивнула, кажется, ответ Сэнди ее удовлетворил.
— Я надеялась, что ты ничего ему не расскажешь.
— Почему же ты не предупредила меня? — резонно заметил Сэнди.
— Хотела посмотреть, что ты будешь делать.
Потому что… — Она помолчала, потом села к Сэнди лицом и медленно проговорила: — Потому что я хочу еще кое–что тебе рассказать.
Сэнди смотрел на нее с беспокойством. До сих пор ему представлялось, что после любви женщина чувствует себя умиротворенной и счастливой, но Маргарет, наоборот, была явно не в своей тарелке.
— Ты хорошо себя чувствуешь?
— Превосходно! Почему я должна плохо себя чувствовать? Разве что…
— Она улыбнулась ему. — Разве что ты сильнее, чем я привыкла. Понимаешь, о чем я?
Сэнди решил, что ему сделали комплимент, и приосанился. Но удовольствие продолжалось недолго.
— Вам не имело смысла шпионить, — оскорбленно заявил он. — Стоило только задать вопрос.
— Мы спрашивали, Сэнди. И продолжаем спрашивать. Я даже сейчас только и делаю, что вопросы задаю. Что, если хакхлийцы не хотят на некоторые вопросы отвечать?
Сэнди неопределенно пожал плечами.
— Поэтому мы предприняли обычные меры предосторожности, — продолжала Маргарет почти извиняющимся тоном. — Во всех комнатах спрятаны микрофоны. Все, что вы говорили, записано на ленту. Мы прослушивали переговоры между модулем и кораблем…
Сэнди удивленно посмотрел на нее.
— Не подозревал, что вы можете.
— Честно говоря, с большим трудом. Хакхлийцы ведут передачи направленным лучом, жестко направленным. Их можно перехватить в радиусе не более мили от модуля, но мы уже установили собственные наземные станции. А для подстраховки над модулем кружит высотный самолет, чтобы перехватывать ответы.
— Но они ведь на хакхлийском!
— Правильно, на хакхлийском, — нахмурясь, согласилась Маргарет. — Крепкий орешек. Кое–какие слова мы ухватили с твоей помощью, и целая толпа лингвистов трудится в поте лица, анализирует и сопоставляет. — Она посмотрела ему в глаза.