– Звучит так себе.
– А с другой, – проигнорировал маг комментарий демона, – такое ощущение, что мы мчимся куда-то на неистовой скорости, закинув язык на плечо. И я понял: сейчас главное происходит в нас, внутри. Отсюда это ощущение загнанности, будто ноги подкашиваются. Одна моя богатая купчиха-ведьма с берега широкой реки говорит: чужая душа – потемки.
– У тебя сегодня день пословиц? Когда появится какой-то смысл в том, что ты говоришь, лекарь?
– Если мы, со стороны наблюдая за кем-то, не можем понять, чем там что в движение приводится, то представь тогда, насколько темное место – собственная душа. Только темнее оттого, что кажется: мое, родное, близкое. О себе-то мы знаем так мало, что стыдно признаться. Вот ты, демон, когда последний раз в себя заглядывал?
– Да я как-то… – Холд зачем-то смахнул что-то невидимое со страниц книги.
– И как думаешь, насколько там у тебя внутри мрачно?
– Предположу, порядком.
– Как в Темном лесу или темнее?
– Как в сотне темных лесов. И ни зги не видать.
– То-то и оно, – довольно сказал маг и, победно замолчав, откинулся на спинку кресла, закинув ногу на ногу.
Демон медленно повернулся к другу. Ему, пожалуй, нужно было больше времени, чтобы осмыслить протараторенное целителем, но, определенно, здравый смысл и даже, кажется, логика – несмотря на напыщенность тирады – там были.
– Философствуешь ты знатно, – проговорил Холд. – Допустим, зерно я уловил. Ну а если по существу?
– Можно и так. Думаю, нимфа имела в виду, что, прежде чем идти к хозяину Темного леса и спасать мир, нам нужно стянуть бреши – но не в границах, тем более мы на это, как выяснилось, и вовсе не способны, а в самих себе. Избавиться от зияния пустоты внутри. Решить свои проблемы – если совсем по-простому И так стать сильнее, цельнее, обрести новую мощь. Нюнхо на самом деле сказал то же.
– Тот шаман?
– Угу.
– Он сказал: «Признай». Но не вину, не поражение, не правоту…
– Конечно, нет, – неожиданно тепло сказал лекарь. – Я же просто поддевал тебя. Я еще у него в шатре все понял.
– Так а что тогда? – в нетерпении крикнул Холд. Шарады и метафоры, тут лекарь был прав, совсем ему не нравились и даже истощали.
– Каза.
– Что?
– Признай Каза.
– Что?
– Признай Каза сыном – и если ты снова спросишь «Что?», клянусь всеми великими магами прошлого, я испепелю тебя на месте.
– Но я… – надломленно прошептал Холд и в бессилии оперся руками о стол. – Но как…
– Думаю, это исключительно внутренняя задача, дружище. Не надо выходить на Торговую площадь и всех об этом оповещать. Тем более ты знаешь, как работает воля и энергия Ночного Базара: стоит одному из его жителей что-то провернуть или помыслить важное, как тут же это становится достоянием всех нечистых умов в этом мире… Словом, достаточно будет, если ты сам – для себя – это решишь. Зажжешь этот фонарик над шатром своей мрачной души.
– Тогда я уже, – еще тише проговорил Холд.
– Я горжусь тобой, демон, – чувственно, без тени сарказма сказал Хозил.
– Но почему тогда я чувствую себя таким слабым?
– Думаю, это не слабость, а уязвимость, которой до сей поры ты не испытывал. Любовь лишает нас части панциря, это правда, но и дает взамен – поверь старому романтику – куда большее. Ты привыкнешь.
– Ужасное ощущение.
– Зато в груди так необычно тепло, да?
Холд сжал медальон под рубашкой. «Сын», – мысленно сказал он, чтобы наконец перестать убегать от этого слова и стыдиться его.
– А ты? – спросил демон. – Какое было у тебя… духовное, Великий Саламандр его воспламени, задание?
– Легче легкого, – играючи произнес лекарь, делая вид, что чистит ногти. – Умэ – вот моя брешь. Она же пропасть, она же бездна, она же самый мрачный мрак в любом из миров. И я не просто стянул ее, а залатал на века.
– Ну и как оно?
– Великолепно! Я чувствую себя абсолютно бесстрашным и непобедимым.
– Это до первого ваха, – пробормотал Холд, пытаясь скрыть за своей привычной угрюмостью странную тихую радость, поселившуюся в нем после этого разговора. – Получается, теперь все шарады разгаданы?
– Получается, так.
– Значит, нужно сотворить заклинание призыва. Пепел пустынного люмена у меня есть. Осталось только…
– Зеркало правды, да. Но ведь и оно у нас есть, так?
– Не совсем, – замялся демон.
– Не начинай, прошу! – взмолился лекарь.
– У нас есть вода из Непоколебимого озера, металлоподобная гладь которого считается зеркалом правды, – все так. Но в сосуде, – Холд встряхнул склянку, – как ты видишь, жидкость. А зеркало – это твердый предмет. Так что нужна еще одна манипуляция.
Хозил тяжело вздохнул.
– И почему в Ночном Базаре нет ни одного простого заклинания? Добудь воду, не коснувшись озера, потом сделай эту воду твердой, – начал ворчать он. – Говори, что делать.
– По одной давней сделке я получил рецепт преображения веществ, состояний, качеств и форм. Он вполне может подойти.
– Скажи мне, демон, – Хозил обвел взглядом шатер, заставленный книгами, – а зачем тебе весь этот… склад? Ты же не торгуешь заклинаниями. Ты вообще не торгуешь. Ты просто… страшный демон. Что за страсть к собирательству…
– Знаний?
– Пыли.
Холд пожал плечами.
– Все когда-нибудь пригодится.
– Хозяйственный ты.
– И еще мне нравится наблюдать за волей и логикой нашего мира. Познавать ее, прикасаться к ней. Во всех этих томах – мудрость Ночного Базара, самая удивительная и гибкая власть в Мире. Это гармония, красота сложных структур. Я заворожен ею. На верное, в том числе поэтому мне хочется уберечь Ночной Базар во что бы то ни стало. Чтобы красота не исчезла.
– Я боюсь, что фонарик над шатром твоей мрачной души зажегся слишком уж рьяно, – с привычной поддевкой прокомментировал Хозил. – Ты про сто старый и сентиментальный, признай уже. Гармония! – фыркнул лекарь. – Давай колдовать.
Холду пришлось изрядно порыться в своих вещах и собраниях книг, чтобы отыскать текст рецепта. Демон постелил на пол, раздвинув мебель и стопки книг, белое полотно и начертил чернилами три круга. Лекарь, следуя максимально подробным наставлениям, зажег в двух внешних кругах свечи. Демон открыл флакон с водой из озера и переместил содержимое воды в центральный круг, потом переставил в него все свечи и рассеял над их пламенем семнадцать щепоток травы эрвы шерстистой, которая, конечно, нашлась в одном из мешочков на поясе Хозила. Огоньки на фитилях изменили цвет с алого на черный и потухли, будто их разом задули.
Демон осторожно дотронулся до центрального круга, где еще мгновение назад на полу была обычная лужа. Но теперь она была твердой. Под его пальцами находилось настоящее зеркало. Зеркало правды.
– У-у-у, – восторженно протянул лекарь. – Мурашки! Я слышал, если посмотреться в него и задать любой вопрос, то истинный ответ сразу же появится у тебя в голове.
– Аттракцион для людей… Они вечно гонятся за правдой и думают, что хотят узнать ее, вот только стоит ей замаячить на горизонте, как они изо всех противятся ей и отрицают, – ответил Холд.
– Ну что ты хочешь от них… Они часто сами не знают, что им в действительности нужно, – пожал плечами Хозил.
– И на этом-то и построен весь наш бизнес.
– Я вот только подумал: а можем ли мы теперь так отзываться о людях? – спросил вдруг лекарь.
– Не уверен, что понял тебя. Конечно, можем: все наши предки над ними подшучивали.
– Ну… м-м-м… Я к тому, что Каз как бы тоже человек. Не оскорбляем ли мы его таким подходом… Не лишаем ли чего-то важного, постоянно высмеивая его племя?
– Каз человек, это правда. Но совершенно особенный. Я уверен: мой смертный мальчик, мой сын, одаренный возможностью быть частью мира нечисти, со временем во всем разберется и поймет, где просто глупые шутки, а где истина. У него большое сердце, и оно наверняка сможет вместить в себя две большие любви – по одной для каждого мира.
– Сказано до жути славно!
Демон завернул блестящее зеркало в тряпицу, передал магу и направился к столу, на котором оставил книгу. Заглянув в нее и в очередной раз – для верности – пробежавшись глазами по строчкам, он сказал:
– Теперь его нужно поместить в оправу – толь ко тогда зеркало правды станет цельным магическим предметом и сможет сыграть свою роль в ритуале призыва.
– Вроде несложно. Но есть подвох, да? Прям чувствую, что есть.
– Надо угадать с материалом… Чтобы зеркало не почувствовало себя оскорбленным. Что-то достаточно ценное, но при этом не кричаще-пошлое – то есть точно не дерево, но и не камень, инкрустированный папоротниковыми изумрудами. Времени перебирать методом проб и ошибок у нас нет, так что лучше найти какой-то исторический прецедент. Придется покопаться в книгах.
– Примерно об этом я и говорил.
Демон и то и дело чихающий от пыли маг провели за перелистыванием страниц всего несколько часов, когда, сопоставив все найденные факты и упоминания, поняли, что звездное серебро для оправы должно вполне подойти. Друзья, взяв затвердевшую воду из Непоколебимого озера, отправились в небесную кузницу, надеясь там сразу и отлить оправу нужного размера, и вправить в нее зеркало.
– Почему кузница называется небесной? – спросил однажды маленький Каз во время очередной прогулки с демоном по Ночному Базару.
– В ней куют из металла упавших звезд.
– Настоящих? – мальчик не скрывал восторга.
Его неподдельная искренность всегда нравилась Холду. К сожалению, сам Ночной Базар и воспитание демона были таковы, что чем взрослее становился Каз, тем холоднее становилось его сердце. К горечи сегодняшнего демона, залатавшего свои внутренние бреши, его смертный мальчик всегда был чужим в этом мире и всегда вынужден был в первую очередь думать о защите и выживании.
А тогда, годы назад, проходя мимо небесной кузницы, демон позволил себе улыбку.
– Когда звезды падают, – объяснил он, – они остывают и перестают так ослепительно сверкать, как раньше, когда были на небе. Но полностью никогда не гаснут, всегда остаются такими же красивыми, переливчатыми. И вот кузнец собирает упавшие звезды и кует из них оружие, рамки, оправы, цепочки, медальоны… разное. Знатные юноши из мира людей то и дело заключают сделки, чтобы получить одну или парочку звезд и вручить их возлюбленным.