С тренировкой Андрей покончил уже глубоким вечером, с трудом добив повторение до двух сотен. Удачных из них получилось только четыре штуки. То есть до норматива, установленного кларианцем, он так и не дотянул. Впрочем, это было вполне объяснимо. Уже где-то на сто двадцатом повторении он так вымотался, что оставшиеся восемь десятков делал дрожащими руками и с большими перерывами. Так что вернувшийся Ксагриф застал его сидящим у стены, навалившись на нее спиной.
– Ну, как у нас дела? – жизнерадостно поинтересовался этот… учитель, ввалившись в двери покоя. – Сколько еще осталось?
– Все, – вяло отозвался землянин, держась руками за ломящую в висках голову. – Тока это… успешных того… всего четыре… больше не смог…
Ксагриф молча подошел к нему и сел напротив, уставившись на Андрея каким-то странным взглядом. Тот поначалу никак на это не отреагировал, но когда спустя пару ормов тот продолжал все так же сидеть и смотреть на него, сфокусировал-таки на кларианце взгляд и недовольно буркнул:
– Ну, чего еще? Не получилось у меня больше. Меня после сто двадцати раз вообще так шатало, что я на ногах-то стоял с трудом. После каждой серии в пять форм на задницу плюхался и в себя приходил чуть ли не лук.
Ксагриф в ответ улыбнулся и покачал головой.
– Да уж… нет, Кузьмитш, ты не везунчик, ты – упертый дебил! Ты должен был сдохнуть и сдаться в лучшем случае на сотне, а то и на восьмидесятом повторении. И успешных попыток у тебя не должно было быть ни одной. Вообще. Я специально назначил тебе такой урок, чтобы потом ткнуть тебя носом в твою «кривизну» и мотивировать на работу. А ты глянь как разошелся…
Андрей посмотрел на него больным взглядом и криво усмехнулся.
– А со мной ничего такого не надо. Я действительно упертый. Если за что-то берусь – так не успокоюсь, пока не добьюсь своего. Просто там, на Земле, у меня никаких особенных желаний не было. Жил как жилось. На хавчик и съем квартиры хватало – и ладно… А тут сама жизнь мотивирует – не сдюжишь, так сдохнешь!
Он замолчал. Молчал и кларианец, задумчиво глядя на него и думая о чем-то своем. Так они и сидели на полу тренировочного покоя, пока Ксагриф внезапно не встал и не заявил:
– Знаешь что, пожалуй, я завтра сделаю тебе одно предложение. Очень для тебя выгодное. Но если я его тебе сделаю – прошу, не записывай меня сразу в лохи или, там, благотворители. Поверь, я действую в своих собственных интересах. Просто после сегодняшнего они у меня нехило так поменялись. Вот я и… – Он замолчал. Вздохнул. А потом закончил: – Ладно, это все будет завтра. Если я не передумаю. С внезапными идеями надо всегда ночь переспать, прежде чем приниматься за их воплощение в жизнь. Запомни это. Утро умнее вечера, и если есть шанс отложить и еще раз подумать – никогда не пренебрегай им…
Стоило ли говорить, что утра Андрей дождался с трудом.
Ксагриф обнаружился в тренировочном покое. Голый. И играющий какими-то камушками или стекляшками. Землянин даже остановился, увидев подобную картину. Блин, что этот хитровывернутый кларианец тут затеял?
– Ну, что встал – иди сюда, – усмехнувшись, произнес наставник спустя несколько дирсов. – Иди, не бойся, не съем я тебя.
– Да кто вас, таких, знает, – несколько смущенно буркнул Алекс и, подойдя, присел чуть в стороне. Так, чтобы не пялиться на обнаженные гениталии своего визави.
– Знаешь, что это? – поинтересовался Ксагриф, подкинув камешки, которые держал в ладони.
– Нет.
– Понятно, – кивнул кларианец и замолчал, продолжая все так же поигрывать камеш… впрочем, скорее, стекляшками. Потому как, несмотря на матовость и глухой шелест при столкновениях, они странно бликовали и посверкивали. Андрей тоже сидел молча, старательно фокусируя взгляд на подбородке собеседника. Но его мощные «мужские достоинства» все равно засекались краем глаза. Ну, вот какой Твари он тут голым расселся-то?!
– Это хасса, – негромко и как-то буднично произнес Ксагриф. Так буднично, что землянин даже не сразу и осознал, что он произнес. И лишь через несколько дирсов он вздрогнул и напряженно впился взглядом в глухо постукивающие друг о друга камешки.
– Ха-а-а-а… что? Это?!
Андрей тут же сформировал «острый взгляд» и-и-и-и… едва не ослеп от того полыхания, который горел и бился в жесткой ладони наставника.
– Но-о-о… это же…
Ксагриф усмехнулся.
– Что, полный разрыв шаблона? Да, хасса может быть и твердой.
Землянин всполошно оглянулся.
– А почему не…
– Ты хочешь спросить, почему не сходят с ума датчики, не ревут сирены и сюда не прорывается стража поселения?
– Ну да…
– Очень просто – твердая хасса почти не фонит. Ну, то есть фонит, конечно, но не так, как обычно. Типа не в том диапазоне, под который сделаны датчики. Потому как твари Кома не умеют пользоваться твердой хасса и не способны ее производить. – И кларианец замолчал, испытующе уставившись на Андрея.
– То есть, – медленно начал тот после нескольких дирсов размышления, – ты хочешь сказать, что эта твоя твердая хасса – дело человеческих рук?
– Точно! – усмехнулся Ксагриф.
А землянин подумал еще пару дирсов, после чего, вперив в наставника напряженный взгляд, внезапно спросил:
– А-а… скажи, когда ты говорил, что видел «семерок», ты случайно не зеркало имел в виду?
– Умный, – удовлетворенно кивнул кларианец и неожиданно приказал: – Раздевайся.
– Что?! – Андрей ошарашенно дернулся.
– Раздевайся, – ухмыляясь, повторил Ксагриф. – Твердая хасса – такая вещь, что даже комбезы из шкур тварей Кома разъедает на раз. Не говоря уж об этих тряпочках, что ты напялил, – и он указал подбородком на футболку и треники, в которых землянин спустился в тренировочный покой. Ну, а чего – он же оделся для разговора, максимум для очередной тренировки.
– А ко мне это какое отношение имеет? – настороженно уточнил землянин.
Кларианец делано сокрушенно вздохнул.
– И я еще ляпнул, что он умный… Ты что, думаешь, что я тут нагишом сижу и вот этим вот играю, исключительно чтобы тебя шокировать?
– Ну-у-у, думаю, нет. Но внятного объяснения от тебя я пока не получил. Так, одни намеки насчет того, что ты собираешься сделать мне какое-то супер-пупер выгодное предложение, которое должно привести меня в состояние сомнения насчет того, не укусила ли тебя некая страшная тварь Кома, заразив ужасным и чудовищным вирусом под названием «альтруизм». Да и те были вчера.
Ксагриф в ответ хлопнул себя по голым ляжкам и весело расхохотался:
– Ну и сказану-ул…
Ржал он не меньше половины орма, после чего очередной раз окинул землянина веселым взглядом и хлопнул рукой по полу рядом с собой.
– Ладно, садись, сейчас мой «вирус» тебе все расскажет…
Через десять минут голый Андрей уже лежал на спине посредине тренировочного покоя и напряженно наблюдал, как сосредоточенный наставник аккуратно раскладывает по его телу камешки твердой хасса. Их оказалось куда больше той горсти, что он перебирал в ладони. Просто остальные были сложены в небольшом мешочке, который небрежно валялся на полу за спиной кларианца.
– И сколько по времени займет этот твой ритуал? – поинтересовался землянин, когда Ксагриф закончил с головой и верхней частью тела и перешел к животу и ногам.
– Да кто ж его знает? – пожал плечами наставник. – Я, знаешь ли, только второй раз этим занимаюсь. Да и тот, кто меня этому научил, тоже делал это всего раза четыре. – Он на мгновение замолчал, а потом добавил: – И половину – ну вот совсем неудачно…
– Я же уже сказал, что согласен, – хмуро буркнул землянин. – И решение менять не намерен. – Потом скосил глаза, бросив взгляд на россыпь камешков, густо покрывших всю поверхность его тела, и осторожно поинтересовался: – А когда я это… ну-у-у… извиваться буду… ну, от боли… они с меня не свалятся?
– Во-первых, не свалятся. Как только ритуал запустится, они прилипнут к телу. Так что если ты даже начнешь извиваться – ничего неприятного не произойдет. А во-вторых, ты и не начнешь. Тебя сразу после начала ритуала так скрутит, что ты пальцем пошевелить не сможешь. Так что успокойся.
Андрей в ответ только тяжело вздохнул. Так себе успокоение, если честно…
С раскладкой камешков Ксагриф провозился почти лук. Уж больно скрупулезно он к этому подходил. Все время что-то поправлял, сдвигал, время от времени просил ученика то напрячь какую-нибудь мышцу, то чуть развернуть сустав. Но, наконец-то, закончил. Поднявшись на ноги, он еще раз окинул критическим взглядом получившуюся композицию и задумался. А затем неожиданно спросил:
– А эликсир у тебя где?
– В смысле? – удивился землянин. – А он-то зачем? Ты же сказал, что ритуал сам все сделает.
– Так-то оно так, – согласился кларианец, – но в его состав, кроме активных компонентов, входят еще и поддерживающие. И вот они тебе точно не помешают.
– Нет, он клану еще пригодится, – Андрей чисто рефлекторно попытался мотнуть головой, но в последний момент удержался. Потому как это движение могло привести к тому, что камешки твердой хасса, густо покрывавшие его лоб и щеки, сдвинулись бы, нарушив весь выстроенный Ксагрифом рисунок. Впрочем, кое-какие из них, похоже, все-таки сдвинулись. Потому что кларианец сердито рявкнул:
– Не дергайся! – И, присев, аккуратно поправил несколько камешков на голове. – И экономить не советую. Если сдохнешь от перенапряжения во время ритуала – какая тебе разница будет, остался у тебя эликсир или нет?
– А если не сдохну и он у меня останется, то разница будет значительная, – едва шевеля губами, чтобы снова не сдвинуть камешки, произнес землянин. – Так что – нет. У меня есть кому его дать и тем самым усилить команду.
– Ну, как знаешь, – скривился кларианец. После чего снова обошел вокруг лежащего ученика, придирчиво осматривая получившуюся конструкцию с разных точек. Покончив с осмотром, он остановился прямо напротив него и, усмехнувшись, поинтересовался:
– Ну что, готов?
Андрей замер…