– Скальды никогда не врут, Безбородый.
Ошкуй единственный не только трепал языком, но и бесстрашно направился выполнять мой приказ. Впрочем, с моим появлением Йорд присмирел и явно не собирался больше размахивать кулаками. По крайней мере – без разрешения и уважительной причины.
– Рисе существуют – и вот тебе доказательство. – Скальд распустил один из кожаных ремней, стягивающих ручищи Йорда. – Возможно, Великому Отцу было угодно послать мне нового друга вместо Ингвара, что отправился в Небесные Чертоги… Скажи, тролль, случалось ли тебе отведать медовухи?..
Что ж, хоть что-то в этом мире остается неизменным. Я еще раз оглядел жалкие остатки своего воинства – и Ингвара среди уцелевших не было. Похоже, все-таки получил «окончательную смерть». Не знаю, хватит ли Страннику духу пройти сквозь Царство Хель – но даже если и так, он вернется в этот мир где-нибудь далеко-далеко отсюда.
Но как тогда здесь оказался Ошкуй? Я лично видел, как один из «Волков» вогнал ему в спину топор. Все-таки выжил и смог удрать? Каким-то чудом избежал костра и получил шанс на палочку-выручалочку в виде сюжетной привязки? И Эйнар – на свадьбе он оставался среди дозорных и вполне мог избежать резни… или переметнуться обратно к Вагни Ульфриксону. И Вигдис, которая лежала со свернутой шеей, а сейчас будто пытается прожечь меня взглядом насквозь… Йотуновы кости, вопросов определенно больше, чем ответов. Более-менее понятно все только с Айной – но почему-то именно она мрачнее всех. С таким лицом, словно вот-вот возьмется за топор.
– Вы сделали с Олегом то, что я велел? – поинтересовался я.
– Да, мой ярл. – Голос Айны звучал глухо, словно ей тяжело было говорить. – Зачем ты убил его? Разве он не служил конунгу так же, как и ты?!
– Олег предал конунга.
– Это неправда! – Айна тряхнула головой. – Я сама видела, как он сразил троих хирдманнов Беспалого!
– А я видел, как он убивал моих людей! – рявкнул я.
– Я не верю! – Айна сжала кулаки. – Я не видела, как пал Серый Медведь, но когда началась резня, Олег спас меня! Если бы не его меч, я бы не покинула Барекстад!
– Ты оставила меня и мой хирд? – Я сложил руки на груди. – И ушла с предателем?
– Прости, мой ярл. – Айна опустила голову. – Он… он сказал, что вы все погибли.
– Не суди ее строго, друг мой, – подал голос Ошкуй. – Разве был бы ты рад, если бы славная дочь Рауда пала в бою вместе с твоими людьми? Лучше возблагодари богов, что она сейчас с нами.
– Только глупец мстит сразу, а трус никогда, – закивал Эйнар. – Дочери воина нет нужды врать. Олег сражался за нас.
– Осторожнее выбирай слова, Безбородый. – Я перебрал пальцами, сжимавшими рукоять Гунгнира. – Или ты хочешь назвать лжецом меня?
– Нет, мой ярл. – Эйнар пожал плечами. – Но и Айна Рауддоттир никогда не пачкала свой язык ложью. Мне проще поверить, что Олег убивал и врагов, и друзей, чем усомниться в слове одного из вас.
Йотуновы кости… Надо признать – Эйнар Безбородый, бывший кормщик Орма Ульфриксона и по совместительству ходячая реклама шампуня уел меня. От слова совсем. Как ни абсурдно звучало то, что Олег валил направо и налево и своих, и чужих – скорее всего, так оно и было. Зачем? Это уже второй вопрос – в тонкостях мотивации засланного Павлом Викторовичем казачка я разбираться не собирался. Вполне достаточно и того, что его тело отделено от головы и спокойно догорает вдалеке среди деревьев.
– Нас предали, – проворчал я. – Дурные времена пришли на Эллиге, если славные воины стали забывать свои клятвы. Вагни Ульфриксон, твой тэн, поднял свой меч против меня, хоть и делил со мной стол и стоял с нами против Черного Копья.
– Вагни не указ мне, ярл. – Эйнар чуть возвысил голос. – Я ходил под парусом его брата. Ты сохранил мне жизнь и честь, но я поклялся служить тебе не из страха. И никому не позволено называть меня трусом или предателем! Ульфриксон забыл о чести, и я скорее умру, чем назовусь его человеком. Мой меч за тебя, ярл Антор – до того самого дня, когда валькирии заберут меня в Небесные Чертоги!
Я не ответил. И снова Безбородый оказался прав. Он сам, Ошкуй, Айна и Вигдис – все, что осталось от моего хирда. И если я не могу доверять им – то и никому не могу. Предатели сейчас пируют в Барекстаде, а не прячутся в лесу, замерзая у крохотного костерка.
Две девушки, кормщик, пьяница-скальд, фамилиар, недоросток-тролль и хромой ярл – так себе команда мечты. Но другой у меня нет – значит, придется навалять топовым «Волкам» и Черному Копью тем, что есть под рукой.
– Слушайте меня! – громыхнул я на весь лес. – Все мы служили истинному конунгу. Серый Медведь пал от руки предателей, но его сын – Рагнар Бьернсон – возможно, еще жив. Мы отправимся в Барекстад и спасем всех, кого можно спасти.
– Добрые слова, мой ярл, – отозвался Безбородый. – Ты знаешь, я пойду за тобой даже в Йотунхейм… но как ты собираешься победить врагов конунга?
Я только улыбнулся. Есть ли у меня план? Пока нет – но уже понемногу созревает. Безумный, как и все предыдущие.
В конце концов, разве не безумные планы – мой конек?
Глава 17
– Неужели это Фимбульвинтер, трехлетняя зима из сказаний? – Коротышка-Ошкуй в очередной раз провалился в сугробы по пояс. – Никогда еще не видел столько снега.
– Йорд не любить снег, – отозвался тролль, шагавший впереди всех, – снег холодно. Мокро. Йорд любить тепло.
Всего за какие-то пару часов мои уцелевшие спутники успели привыкнуть к зеленокожему гиганту. Йорд оказался просто душкой – не огрызался, не обижался, услужливо протаптывал тропу через снега и с явной охотой – в меру скромных возможностей, разумеется – поддерживал беседу. Одна лишь Вигдис, шагавшая в самом хвосте с луком в руках, смотрела волком… но не на тролля.
На меня.
Похоже, серьезного разговора не избежать – так чего же оттягивать? Лучшего момента прояснить что-то уже может и не представиться – через час или два мы дойдем до Барекстада – а там либо вытащим Рагнара и остальных, либо погибнем все до единого.
– Что тревожит тебя, Вигдис Вестардоттир? – негромко поинтересовался я, поравнявшись с Рыжей.
– Мой муж погиб, а в доме моего отца пируют враги, – прошипела она. – Разве мне не о чем тревожиться, склаф?
Пожалуй, еще пару-тройку дней назад я бы не заметил ничего особенного – но теперь мои чувства обострились до предела. Вигдис не отпрянула, не дернулась и даже сохранила на лице безразлично-сосредоточенное выражение – и все же чуть сместилась в сторону. Избегая любого, даже случайного моего прикосновения – насколько позволяла протоптанная Йордом узкая тропа.
– Склаф? – Я сложил руки на груди. – Не так давно ты называла меня ярлом.
– А сейчас я не знаю, кто ты такой. – Вигдис сверкнула глазами-изумрудами. – Конунг погиб, мой муж пал от руки предателей. Как случилось так, что ты остался жив?
Отличный вопрос. Впрочем, не так сложно наплести той, кто валялся в отключке, когда Олег начал превращать меня в набор запчастей.
– Мои раны оказались не смертельны, – ответил я. – Когда люди Беспалого закончили резню, я смог сбежать.
– Врешь, склаф! – Вигдис чуть повысила голос. – Если это все еще ты – врешь!
– Все еще? – переспросил я. – Если ты называешь меня лжецом, Рыжая, скажи – как уцелела ты?
Вигдис ответила не сразу. На мгновение мне показалось, что она и вовсе промолчит – но нет. Похоже, собирала злобу… и аргументы.
– Это мне не ведомо, склаф. – Ее речь все больше напоминала шипение змеи. – Но я видела, как Беспалый убил конунга! Чувствовала, как чужие руки хватают меня и ломают шею. Слышала, как кричит мой муж, закрывая меня от мечей. Его кровь лилась на меня, склаф – и я должна была умереть с ним рядом!
Ломают шею? Тогда как?..
– Но не умерла, склаф. – Вигдис распалялась все больше. – Боль разрывала меня, я молила защитницу-Фрейю о смерти – но смерть не приходила! Боги ли сохранили меня – или твое темное колдовство, склаф?!
Вигдис подняла кулак – и в полумраке блеснул металл.
Кольцо Эйр! Так вот что сохранило ей жизнь… За которую Хроки отдал свою – в буквальном смысле. Улыбнулся моему суеверию – но все же послушался и надел кольцо на палец. Только не себе, а той, что полюбил.
Той, перед которой мне теперь придется держать ответ – за все.
– Я не умерла – но не могла пошевелиться. Не могла сомкнуть глаз и видела все, – продолжила Вигдис. – Видела, как навеки погас взор моего мужа. Как всех нас вытащили на улицу и принялись резать, как коз перед праздником. И лишь тогда боги вернули мне силы – наверное, Фрейя желала, чтобы я отомстила. Чтобы вцепилась в глотку тем, кто предал конунга… но я не смогла. Отползла, как побитая собака – и только смотрела. И видела все, склаф!
Если это то, о чем я подумал… дело плохо. От слова совсем.
– Видела, как люди Беспалого и чужаки с черным волком на щитах режут глотки и отрубают головы хускарлам конунга и всем, кто сражался за тебя. Моему мужу. Ингвару-колдуну. Синдри, сыну славного Флоки. Чужаку, что пришел из-за Большого моря…
Нет, пожалуйста… Молчи!
– … и тебе, склаф, – закончила Вигдис. – Я своими глазами видела, как Беспалый отсек тебе голову и швырнул ее в костер. И я снова спрашиваю – кто ты? Колдун или злой дух, что пришел принести погибель тому, кого я любила?!
Да уж. Влетел по самое не балуй – и тут уже не отбрехаешься. Отрезанная голова, улетевшая в костер – это, знаете ли, не лечится. Даже с возможностями самой Эйр.
– Тебе приходилось слышать о тех, кого называют лишенными смерти? – Я чуть замедлил шаг, чтобы никто, кроме Вигдис, меня не услышал. – Хроки говорил тебе что-нибудь? Или отец?..
– Так, значит, это правда? – Вигдис вскинула голову. – Ты – оживший мертвец?
– Я не…
– Ты чудовище! – Рыжая сжала кулаки. – Ночная тварь их Хельхейма, без сердца и с кровью холодной, как воды реки Гьёлль!
– Да нормальная у меня кровь… – пробормотал я. – Вот! Смотри.
Вигдис не уступала мне в Подвижности, но Силы у меня все же было ощутимо побольше. Схватив ее за запястье, я свободной рукой сдернул с упирающейся девчонки перчатку и приложил сжатые в кулак маленькие холодные пальцы к собственной шее.