– Что когда капитан внизу – он поднимается, а когда наверху – падает.
– Ему понадобилось волшебное озарение, – заметил Маркус. – А большинство знает и так.
– Неужели так всегда? – не унимался мастер Кит. – Если бы Бог захотел изменить форму чьей-то души…
– Бога я не видел, – перебил его Ярдем.
– Но вы в него верите.
– Я не знаю, верю или нет.
Мастер Кит помолчал, раздумывая.
– А вы, капитан? – спросил он. – Говорят, вы некогда были благочестивы.
– Я перестал верить в любых богов. Из милости.
– Из милости к кому?
– К богам, – ответил Маркус. – Считать, что они не могли создать мир получше, – чистое бессердечие. Еда у нас осталась?
Незаметно начало светать: четче стали на фоне звезд тени восточных гор, затем тонкие полоски облаков окрасились в розовое и золотое. Свет просачивался незаметно, как туман из-под земли. Неясные сгустки мрака мало-помалу приняли вид знакомых повозок, на дальнем краю лагеря загремели котлы – жена караванщика принялась готовить утреннюю кашу и свинину в медовом соусе. Из тьмы проступили кусты и деревья, река и холмы. Пока Ярдем по утреннему обыкновению тренировал стражников, Маркус отправился обходить лагерь, старательно делая вид, что все повозки в караване для него равны и ни одна не важнее прочих.
Девушка – Китрин – занималась тем же, чем остальные: чистила мулов, завтракала, отскребала забившуюся в колесные ступицы грязь. Если нужна была помощь, спрашивала Опал или мастера Кита. Никогда не обращалась ни к караванщику, ни к Маркусу. И не заговаривала с Сандром – а тот обходил ее стороной, будто ему запретили приближаться к ней под страхом смерти. Оно и к лучшему.
Маркус незаметно разглядывал Китрин. Ей явно полегчало с тех пор, как караван выехал из Ванайев. Или, если уж быть точным, из Беллина. Однако под глазами залегли темные тени, а движения оставались неловкими, словно от крайней усталости.
Караванщика Маркус обнаружил у передней повозки: тот сидел на корточках перед разложенным на земле пергаментом – картой южного Биранкура, сто лет как устаревшей, но по-прежнему верно отображавшей драконьи дороги. Его жена, покончив с завтраком, запрягала повозку.
– День, – буркнул караванщик. – От силы полтора. И выйдем обратно к нормальной дороге.
– Отлично.
– Еще три дня – и вот вам Порте-Олива. Вы там бывали?
– Раз-другой, – ответил Маркус. – Хороший зимний порт, больших холодов там не бывает. А поставленный королевой наместник не дерет непомерных налогов.
– Значит, там и остановимся.
– К ранней весне дороги на Карс уже просохнут.
– Мне-то что, – пробормотал караванщик, сворачивая карту. – Доберемся до Порте-Оливы – и делу конец. Караван дальше не пойдет.
Маркус нахмурился и скрестил на груди руки.
– Уговор был другой. Я подряжался довести обоз до Карса.
– Вы подряжались охранять караван, – уточнил тимзин. – А куда он идет и где остановится – решать мне. В Порте-Оливе товар можно сбыть: оттуда есть торговые пути даже в Кабраль и Герец, не то что в здешние биранкурские города. Корабли в Лионею, морская торговля с Дальней Сирамидой… Груз, который мне доверили, там без труда продастся.
– Груз, который вам доверили, – со значением повторил Маркус, придавая словам иной смысл.
– А что мне до остального? – Караванщик вздернул подбородок. – Вас не устраивает, что я отказываюсь опекать незаконный груз?
– Насколько я слышал, у Медеанского банка нет представительства в Биранкуре. Вы предлагаете посадить девушку на гору денег и оставить без всякой защиты? Может, и табличку ей на шею повесить?
Караванщик бросил сложенную карту на сиденье повозки и принялся взбираться наверх. Его жена виновато взглянула на Маркуса и отвела глаза.
– Эта ваша девушка, которая не дура пьянствовать, ввязываться в контрабанду и заигрывать со стражниками, уж как-нибудь за себя постоит, – заявил караванщик. – С тем антейским придурком нам сказочно повезло, но это не значит, что повезет и в следующий раз.
«А следующий раз наверняка будет» – произносить эти слова даже не было нужды.
– Послушайте моего совета, – продолжал караванщик. – Возьмите плату, что вам причитается, седлайте коня и скачите подальше от этой девчонки, покуда от нее не останется только воспоминание. От таких людей одни неприятности.
– От каких именно? – разозлился Маркус.
– От банкиров, – ответил караванщик и сплюнул под ноги.
***
Порте-Олива стояла на уступе горы, высящемся над широкой мелководной бухтой, так что море защищало город с трех сторон даже в самый отлив. Рифы и песчаные отмели несли опасность судам, и местные лодочники зарабатывали на жизнь, проводя корабли из океана в городскую гавань и обратно. За свою тысячелетнюю историю Порте-Олива ни разу не покорилась силе – хотя дважды ее удалось соблазнить. К городу вела драконья дорога, некогда проложенная по вершинам холмов; склоны давно размыло временем, и теперь повозки катились по широким и пологим каменным аркам, из-под которых мало-помалу уходила земля.
Ближе к городу дорога стала более оживленной. Вместо темночешуйчатых тимзинов, привычных для Ванайев, здесь наряду с немногочисленными первокровными в обилии встречались бледные, почти бесплотные цинны и низкорослые куртадамы с лоснящимся мехом, унизанным бусинами. Все чаще попадались в толпе мечники в крученых медных ожерельях, по-биранкурски одетые в зеленое и золотое, – гвардейцы ее величества: хотя резиденцией королеве служили более крупные северные города Сара-сюр-Мар и Порте-Силена, охрану в Порте-Оливе несла королевская стража. Маркус глянул на караванщика – тот как раз наклонился к одному из старших гвардейцев, словно бы желая перекричать шум толпы. Несколько монет перешло из рук в руки, и караван без видимых причин двинулся быстрее, обгоняя пеших путников и ручные носилки. Чуть погодя вокруг замелькали попрошайки и нищие – и Маркус понял, что караван вошел в город.
– Господин, не откажите, у меня ведь ребенок…
– Муж в плавании, корабль на три месяца задерживается, еды купить не на что…
– Господь велит быть щедрыми…
Маркус шагал вдоль повозок, пропуская слова мимо ушей, и высматривал жуликов и грабителей, обычно мелькающих в таких толпах. Стражники каравана занялись тем же: в уловках толпы они разбирались куда лучше Маркуса, и капитан лишний раз подивился тому, как ценны актеры для охранного дела. Дойдя до последней подводы, он повернул обратно. Через три повозки от него мастер Кит, нагнувшись, вложил монету в ладонь какому-то старику.
– Не потакайте! – крикнул Маркус. – Они же врут.
– Не все, капитан, – улыбнулся Кит. – Многие, но не все.
Маркус поравнялся с фургоном, везущим шерсть, и взглянул на девушку, которая так и не сменила мальчишеских одежд. Рядом с циннами, которые встречались в толпе, становилось яснее, что она не просто хрупкий подросток из первокровных: пусть волосы ее темнее, черты тверже, а кожа не так бледна – сходство с циннами было налицо. Заметив взгляд Маркуса, девушка несмело улыбнулась, но капитан отвернулся от нее с той же решимостью, что и от нищих, – и по той же причине. Чем ближе к цели, тем тяжелее сгущалось предчувствие. Разговор неминуем, именно сегодня, и единственным решением – правильным, верным, лучшим, после которого вновь исчезнут ночные кошмары, – будет ей отказать. Взгляд Маркуса упал на Ярдема: сидя на передней подводе, тот бесстрастно смотрел ему в глаза.
В давние времена, столетия назад, Порте-Оливу ограждали высокие крепостные стены. Теперь по обе стороны белокаменной ограды шумел рыночный квартал: и с северного конца арки, ведущей сквозь стену, и по другую сторону одинаковые торговцы выкрикивали все те же названия рыб свежего улова. Грозная стена, возведенная в годы войн, покоилась среди буйной толчеи, как гигантский хищник, утомленный охотой. Во внутренней части Порте-Оливы драконья дорога, расширяясь напоследок, переходила в гигантскую открытую площадь.
Толчея здесь царила не меньшая, чем на подступах к городу. На восточном краю площади возносился над толпой величественный мраморный храм высотой в пять человеческих ростов, на западном конце красовался дворец наместника, сложенный из красного кирпича и украшенный цветными стеклами. Глас Бога – и длань закона: две власти, служащие престолу. Между ними, разбросанные по площади, виднелись деревянные помосты с узниками, выставленными на позор. Куртадам со слезящимися глазами и отрубленными кистями рук держал перед собой прикрученную к обрубкам табличку «Вор», вымазанная в нечистотах и отбросах женщина из первокровных сидела под деревянным символом сводничества. Трое цинн, чью бледную кожу у глаз густо облепили мухи, болтались на виселице – убийца, насильник и совратитель малолетних. Помосты служили простым и наглядным способом ознакомить чужаков с местными законами.
Караванщик исчез во дворце и вернулся через добрый час, неся в руках каменные фигурки на кожаных шнурах – их предстояло привязать к повозкам в знак того, что дорожная пошлина благополучно уплачена. Крикнув погонщикам, он повел караван по мощенной бледным камнем мостовой, которая вела во внутренний двор.
Путешествие закончилось. Маркус прошел к передней подводе.
– Можете пересчитать, – сказал тимзин, вручая ему полотняный кошель, звякнувший в руках.
– Незачем, – ответил Маркус.
Караванщик удивленно пожал плечами.
– Как хотите. Не говорите потом, что я вас обсчитал.
– Не скажу.
– Отлично.
Маркус кивнул и занялся кошелем. Отложив долю для себя и Ярдема, он, несмотря на только что сказанное, пересчитал остаток. Все сошлось.
Труппа собралась у своего фургона, все по-прежнему в доспехах и с мечами. Дорога их частью изменила, частью оставила прежними: актеры посуровели, каждый владел мечом не хуже солдата, и при этом они хохотали и шутили не меньше, чем некогда в ванайской таверне. Сандр и Смитт соревновались, кто дольше простоит на руках, Кэри с Опал и Микелем обихаживали мулов, остроты и колкости сыпались дождем. Мастер Кит восседал на высокой скамье возницы, глядя на веселье, как милостивый святой из древних преданий. Маркус подошел к повозке.