Удивленный Гедер, ожидавший увидеть резные стены, не обнаружил ни малейшего следа резца или зубила, словно пещеры появились сами по себе, заботливо выращенные горами специально для людей, которым понадобятся внутренние покои. В арках горели светильники из бумаги и пергамента, бросающие свет на каменный пол и сводчатые потолки. В воздухе висел густой запах, природы которого Гедер так и не распознал – странное сочетание навоза и пряностей. Жара была почти удушающей. Путь, вьющийся многочисленными изгибами и поворотами, наконец расширился, и верховный жрец отступил в сторону.
Огромный зал имел в высоту не меньше двадцати человеческих ростов, свод терялся в темноте чернее ночи, над присутствующими возвышалась резная статуя огромного паука из чеканного золота, освещенная сотней факелов. Несколько десятков жрецов стояли коленопреклоненно у ног статуи, сложив руки на плечах и повернув головы к Гедеру. Юноша, раскрыв рот, застыл на месте, пораженный величием зрелища, недоступного никаким королям.
– Богиня, – пояснил Басрахип; голос его разнесся эхом по всему залу. – Владычица истины и бессменная правительница мира. Она осеняет нас своим присутствием.
Гедер даже не заметил, как рука верховного жреца коснулась его плеча и мягко, но непреклонно заставила опуститься на колени – собственное движение показалось Гедеру обыденным и естественным.
Позже его отвели в покои. Сквозь двери и окна, попадавшиеся по пути, Гедер видел пещеры, прорезанные в горе, – каждая как отдельная комната, иногда как две соединенных. Оруженосец принес ему таз для мытья, книги, походный столик и светильник, который сам и зажег. Той ночью Гедер лежал в темноте, завернутый в одеяло, и от возбуждения не мог заснуть. Единственным разочарованием стало то, что в храме не оказалось библиотеки.
На четвертое утро вновь пришел Басрахип – тогда-то и начались их разговоры, с тех пор не прерывавшиеся ни на день.
***
– Не понимаю, зачем вам прятаться.
– Вправду не понимаешь? – переспросил Басрахип.
Они шли по узкой, вымощенной кирпичом тропке, которая вела к храмовому колодцу.
– У вас же есть Праведный Слуга, – продолжал Гедер. – Живя в мире, вы бы легко распознали, правдивую ли цену называет торговец. Или предают ли вас слуги. А при дворе! Столько возможностей!
– Потому-то мы и скрываемся. Когда мы участвовали в мирских делах, мы получали и награду. Резню или огонь. Те, кого не коснулась богиня, живут только обманом, для них услышать наш голос – значит погибнуть, прекратить прежнюю жизнь. Недруги богини многочисленны и безжалостны.
Гедер поддел ногой камешек, тот покатился вперед и вниз. Солнце жгло лицо и плечи.
– Но вы же хотите выйти обратно, – напомнил он. – Ты сказал, что вернетесь, когда наступит время.
– Так и случится, – подтвердил верховный жрец. – Когда нас забудут.
Они подошли к колодцу – круглому отверстию в земле, окруженному каменной кромкой. В колодец уходила веревка, привязанная к воткнутому рядом шесту.
– Да вас и без того уже забыли, – заметил Гедер.
Однако верховный жрец продолжал как ни в чем не бывало:
– Когда исцелятся раны давней войны и мы будем ступать по земле без страха, она пошлет нам знак. Отделит чистых от нечистых и положит конец эре неправды.
Басрахип присел на корточки и стал вытаскивать веревку, перебирая руками, пока не показался мокрый конец. Ведро, некогда медно-желтое, теперь подернулось зеленью. Басрахип, поднеся его к губам, принялся пить, капли стекали из угла рта. Гедер неловко переступил с ноги на ногу. Верховный жрец поставил ведро на край колодца и утер губы.
– Ты чем-то обеспокоен?
– Я… Нет, – пробормотал Гедер.
Басрахип улыбнулся, не отрывая от юноши взгляда темных глаз.
– Послушай меня, лорд Паллиако. Вслушайся в мой голос. Ты можешь мне доверять.
– Я только… Можно мне тоже воды?
Басрахип поднял ведро, и Гедер, обхватив медные бока обеими руками, принялся медленно пить. Прохладная вода пахла металлом и камнем. Напившись, он отдал ведро Басрахипу, тот занес его над колодцем и отпустил. Веревка зазмеилась вниз, и вскоре послышался плеск – неожиданно громкий.
– Ты можешь мне доверять, – повторил верховный жрец.
– Я знаю.
– Расскажи мне. Ничего дурного из-за этого не случится.
– Рассказать что? Я не очень понимаю, о чем речь.
– Прекрасно понимаешь, – заметил великан, поворачивая обратно к храму. Гедер поспешил с ним поравняться. – Почему ты пошел искать Синир Кушку? Что тебя сюда привело?
– То есть…
– На протяжении многих веков к нам приходили другие. Те, кто наткнулся на нас случайно. Ты же – намеренно нас искал. Что тебя сюда привело?
Двое жрецов помоложе прошли мимо, направляясь к колодцу. Гедер хрустнул пальцами и нахмурился, вспоминая, с чего все началось. Когда он впервые услыхал легенду? Впрочем, какая разница…
– Везде и всегда, – начал он, медленно подбирая слова, – я сталкивался только с ложью. Я не знаю, кто мои друзья. Честно. Не знаю, кто отдал мне Ванайи. Или кому в Кемниполе выгодна моя смерть. Как будто при дворе все играют в игру, а я единственный не знаю правил.
– Ты не обманщик.
– Отчего же. И лгал, и скрывал. Я знаю, как это легко.
Басрахип остановился и присел на валун; широкое лицо оставалось спокойным, даже безмятежным. Гедер скрестил руки. В груди закипел гнев.
– Я всегда был пешкой в чужих играх. Кого еще сажать в уборной на подпиленные доски? Кого поднимать на смех? А книга? Алан Клинн сжег мою книгу!
– Потому ты к нам и пришел?
– Да. Нет. То есть… В детстве я придумывал себе истории, как в старых сказаниях. Где я веду армию в заведомо проигрышную битву и побеждаю. Или спасаю королеву. Или спускаюсь в преисподнюю и похищаю свою мать из царства мертвых. А действительность то и дело меня разочаровывала. Знаешь, как это бывает?
– Знаю, – кивнул верховный жрец. – Ты пришел сюда не ради трактата, лорд Гедер. Ты пришел отыскать нас. Меня.
Губы Гедера сами собой скривились в мрачной, жесткой усмешке.
– Да. Потому что я хочу знать правду. Потому что мне до смерти надоело гадать и недоумевать. Вокруг меня только ложь, предательство и чьи-то игры. Я хочу стать тем единственным, кто может все пресечь и увидеть истину. Я читал про конец всех сомнений.
– Удовлетворишься ли ты одним лишь знанием?
– Да, – ответил Гедер.
Басрахип помолчал, вслушиваясь. Вокруг них покружила муха, присела на широкую голову жреца – и вновь улетела.
– Нет, – сказал Басрахип, поднимаясь на ноги. – Иного ты ищешь. Однако тебе осталось немного, лорд Гедер. Совсем немного.
***
– Я слышал их разговоры, – прошептал слуга. – Нас убьют во сне.
Гедер сел на постели; в комнате царил мрак. Перешептывание предназначалось не для его ушей – останься он лежать, дальнейшего бы и не расслышал. Юноша подкрался к двери и сел, прижавшись спиной к стене. Слуги теперь шептались всего шагах в пяти от него.
– Прекрати болтать ерунду, – одернул говорящего оруженосец. – Сам себя запугал.
– А вот и нет, – возразил первый голос громче и резче прежнего. – Неужели им нужно, чтобы кто-то о них знал? Неужели они забились на край света только ради того, чтобы ждать гостей?
Третий голос что-то пробормотал, Гедер не расслышал.
– И пусть их, – ответил первый голос. – Я слыхал, что он сжег Ванайи по чистой прихоти. И смеялся, глядя на пожар.
– Еще одно непочтительное слово о его милости – и убьют тебя совсем не эти песчаные мартышки в монашеских балахонах, – заявил оруженосец. – Мне проще победить сотню самозваных богов, чем сказать ему слово поперек.
Гедер крепче обхватил колени, ожидая, что вот сейчас-то в очередной раз нахлынет боль, – однако остался на удивление спокоен. Ни боли, ни даже злости. Он поднялся, уже не заботясь, услышат его или нет; слуги за дверью тут же притихли, но ему было все равно – проклинают ли, верны ли, живы ли… Ощупью найдя одежду, он натянул рубаху и штаны. Со шнурами особенно не возился: приличия соблюдены – и ладно. Басрахип не осудит.
Он вышел под ночное звездное небо, переступив через слуг, которые усиленно притворялись спящими, и свернул к тропке, ведущей вдоль склона. Земля холодила ступни, камни впивались в кожу. В первой же попавшейся комнате он растолкал спящего монаха.
– Отведи меня к Басрахипу, – велел он.
Верховный жрец спал где-то в глубинах храма, в совершенно темных покоях, на слишком коротком для него тюфяке. Монах, приведший Гедера, поставил на пол свечу и, отвешивая поклоны, попятился к выходу. Басрахип подтянул огромную ногу под огромное туловище и сел, проницательно глядя на Гедера совершенно не сонными глазами. Юноша кашлянул.
– Я тут все думал. Над твоим вопросом. Я хочу подчинить себе двор. Хочу, чтобы поплатились те, кто меня использовал для своих игр. Хочу их унижения, чтобы весь мир показывал на них пальцем и потешался.
Верховный жрец не двинулся, лишь медленно расползлись в улыбке губы. Подняв массивный палец, он ткнул им в сторону Гедера.
– Да. Да, ты хочешь именно этого. И теперь скажи мне – мой друг, мой брат – тебе этого будет довольно?
– Для начала – да.
Верховный жрец откинул голову и зашелся в громовом хохоте; при свете свечи зубы сияли белизной, как слоновая кость. Обернувшись одеялом, он встал, и Гедер вдруг понял, что сам улыбается в ответ. Высказать наконец давнее желание и увидеть, что его правильно поняли, было все равно что сбросить с груди давящий камень.
– Я надеялся, лорд Гедер, – проговорил жрец. – С того самого мига, как увидел тебя – благородного мужа из великого народа, я надеялся, что время настало. Что ты станешь тем знамением, которое пошлет нам богиня. И ты им стал. Брат Гедер, ты и есть знамение. Ты нашел свою истину, и если ты ее восславишь, то я исполню что должно.
– Восславить?..
– Кемниполь. Великий город в сердце твоей империи. Поклянись, что воздвигнешь там храм – первый храм новой эры, свободной от лжи и сомнений. И тогда я пойду с тобой, и через меня…