Так было до последнего времени.
Все эмоции – лишь отражение клокочущих в крови гормонов. Счастье и радость, страх и ужас, грусть и печаль, и даже любовь – красивые слова для биохимических коктейлей разного состава. Один молодой энтузиаст-изобретатель создал ИскИн, точно улавливающий все оттенки настроения, и предложил разработку «Сноусторму». Киран завернул изобретение, но тут же связался с автором как частное лицо.
Все, что требовалось прибору – контакт с кожей. Что могло обеспечить постоянный контакт с кожей женщины лучше, чем прекрасные сережки по цене космической яхты? И это без учета электронной начинки с миниатюрной фабрикой нано-ботов. Киран был уверен, что Ирма не снимет их ни при каких обстоятельствах. И не ошибся.
При каждой его встрече с девушкой экспериментальный анализатор отслеживал ее реакцию. Он достался Кирану только благодаря огромным пожертвованиям в фонд колонизации Марса – такое условие выставил талантливый, но чудаковатый изобретатель. Как же его звали?.. Зоран, да. Зоран Савич.
Кивнув Беллами, чтобы продолжал доклад, Киран поднялся из кресла и прошел в отдельную комнату. Он ругал себя последними словами за сентиментальность – неожиданно выяснилось, что ему страшно смотреть результаты анализа ИО (истинного отношения) Ирмы.
Прикрыв глаза, он сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, чтобы успокоить выпрыгивающее из груди сердце. Черт, да он никак влюблен в Ирму? Она же пустышка! Убогий гражданский статус категории F, неблестящий ум, явно тюнингованная внешность. С ней даже поговорить не о чем, она со всем соглашалась, ничего о себе не рассказывала. Все время, проводимое вместе, они кувыркались в постели!
Киран вывел результаты на сетчатку глаза:
Анализ истинного отношения объекта Ирма Лейковиц к инициатору процедуры Кирану Джексону завершен.
С вероятностью 99,98% Ирма Лейковиц испытывает к Кирану Джексону презрение; с вероятностью 0,02% – равнодушие.
Ваша репутация в глазах Ирмы Лейковиц (по шкале Савича): презрение.
Сердце пропустило удар. Краска залила лицо, загорелись уши, в горле пересохло. Киран сморгнул, убирая бездушный вердикт ИскИна, достал «Ускоритель» и сделал несколько впрысков в рот.
В висках застучало. Мысли лихорадочно заметались. Всполошившись, он вывел трансляции со всех камер наблюдения дома. Ирма валялась в шезлонге на террасе, прикрыв глаза. Рядом стоял недопитый коктейль. Ничего необычного. На всякий случай Киран повысил режим безопасности дома.
Подойдя к двери, ведущей в зал совещаний, он криво усмехнулся. Соединился с Фархадом, главой личной службы безопасности, и дал короткую команду:
– Ирма – все. Совсем.
– Принято, – подтвердил Фархад.
«Все» значило, что объект более неинтересен боссу. Ирму выпотрошат, отберут подарки, промоют ее воспоминания, наложат договор разума и выкинут у дома. «Совсем» – выкинут, но не у дома и не живой.
Решив для себя проблему, Киран успокоился. Гнев и боль разочарования уже покинули тело. В конце концов, это всего лишь коктейль гормонов. Спустя полминуты он и думать забыл об Ирме, навсегда вычеркнув ее имя. Мертва она будет, скорее всего, до конца совещания, но мысленно он ее уже похоронил.
«Неплохо, неплохо, – подумал Киран, открывая дверь. – Серьги прекрасно сработали! Жаль только, очень много времени ушло на сбор данных. Надо будет поговорить с разработчиком, пусть подумает, как ускорить процесс».
Беллами умолк и вопросительно посмотрел на появившегося босса.
– Продолжаем, – распорядился Киран. – На чем мы остановились?
– Дошли до угрозы-А, – ответил Беллами. – Мне продолжить или передать слово мистеру Менфилу?
Что? Киран не поверил своим глазам, когда посмотрел туда же, куда смотрел Беллами. Настроение, и без того отвратительное, ухудшилось. Менфила не должно здесь быть! «Так, соберись, веди себя как обычно!» – приказал себе Киран.
Арто Менфил был одним из тех директоров проектов, о которых мало кто знал даже внутри «Сноусторма». Сам Киран услышал о работе, ведущейся Арто, относительно недавно. А узнав, содрогнулся. Нельзя допустить, чтобы другие директора испытали те же эмоции, это усугубит и без того напряженную обстановку. Если дать ему слово сейчас, переход будет слишком резким. Надо плавнее.
Кивнув своим мыслям, Киран заговорил:
– Коллеги, прежде чем вы все познакомитесь с мистером Менфилом, а также узнаете, над чем именно работает его подразделение …
Все закрутили головами и уставились на сухощавого бледнолицего мужчину, развалившегося в кресле в углу зала. Казалось, он задремал. Его обритая голова поблескивала в свете ярких ламп. Бейдж на пиджаке гласил: «А. Менфил. Проект “Оптимизация”».
Киран продолжил:
– Сперва я подведу итоги доклада Белла и напомню цели проекта «Пилигрим». Потому что одно вытекает из другого, а другое ведет к третьему, и если мы обратим внимание на причинно-следственные связи, вывод будет один: угроза A-класса, Скиф, должна быть ликвидирована, прежде чем… Хм… Скажем так, прежде чем сценарий Спящих пройдет точку невозврата…
Речь Кирана, быстрая под действием «Ускорителя», но связная и четкая, продолжалась минут двадцать. Руководители упомянутых им подразделений подкрепляли его слова голографическими иллюстрациями, диаграммами, графиками. Закончив рассказывать о том, чем именно опасен сценарий Спящих богов и какую роль в этом играет Скиф, он перешел к проекту «Пилигрим», начав с самых истоков:
– Мало кто знает, но «Дисгардиум» запускался в двух версиях, причем первая мало кому известна. Это была полная копия мира, еще сырая и не обкатанная официальными бета-тестерами. Ее нельзя было назвать даже альфа-версией, но именно она невольно стала причиной создания проекта «Пилигрим». Итак. Сто бета-тестеров, тщательно отобранных службой безопасности. Все сироты без близких друзей и родственников. Все по-своему уникальны. Представлены все расы и множество миксов, все гендеры, возрасты. Дедлайны горели, до официального запуска Диса оставались считаные месяцы, поэтому отцы-основатели дали добро на использование глубокого погружения. В глубоком погружении время… э…
– Субъективно, – подсказал Питер Говатски, куратор проекта «HCMO – Калийское дно».
– Да, Пит, – бросив на него недовольный взгляд, кивнул Киран. – Время там текло в пятьсот раз быстрее. Мир жил, пока в нем был хотя бы один игрок, а без таковых уходил в спящий режим. Нам было важно понять, что происходит на поздних стадиях игры, как развиваются квестовые цепочки, что происходит с мобами и неигровыми персонажами, как регулируется сменяемость популяции новыми поколениями…
– Как мигрируют и эволюционируют мобы, – добавил Говатски.
– Именно. Первые бета-тестеры должны были провести в капсулах полного жизнеобеспечения почти месяц. Для них прошло бы больше сорока лет. Все в компании были уверены, что ничего не случится…
– Все сдохли, – донесся хриплый голос из дальнего угла. – Мозги бедолаг перегорели, причем на третьи сутки реального времени.
Киран вспыхнул, хотел отпустить колкое замечание, но передумал. Связываться с Менфилом не хотелось. Резкий, грубый, слишком много знающий. С такими людьми надо быть осторожнее. Тем более с теми, кто не подчинялся Кирану напрямую. Менфила в «Сноусторм» поставили люди повыше Кирана, вне гражданских категорий, причем с самого начала запуска «Дисгардиума».
– Не все, мистер Менфил, – не согласился с ним Киран. – Одного откачали.
– Кого? – подняв руку, подала голос Хлоя Клиффхангер, директор по маркетингу.
Молодая женщина в деловом костюме и старомодных очках – видимо, чтобы выглядеть старше и солиднее – не нравилась Джексону. Стервозная, хваткая и умная. «Слишком умная», – подумал Киран.
– Это не имеет никакого отношения к делу! – воскликнул он, раздраженный тем, что вынужден отвлекаться на незначительные детали.
– Некий Денис Каверин, – ответил за него Менфил. – Парня откачали, стерли воспоминания и отправили восвояси, на всякий случай подарив ему премиальную капсулу…
– Мистер Менфил! – Киран пожалел, что не может наложить на участников совещания Печать безмолвия. – Кстати, люди погибли по недосмотру медиков и по неосторожности человека, которого больше нет в компании. Именно он дал добро на глубокое погружение!
– Сгорел во флаере, ай-яй-яй, какое горе! – неискренне посетовал Менфил. – И, конечно же, абсолютно случайно механизм раскрытия заблокировало в момент катапультирования.
– Видимо, вы осведомлены лучше меня. – Едва сдерживая гнев, Киран изо всех сил старался миролюбиво улыбаться. – Прошу, выходите на всеобщее обозрение.
Прошуршали колеса по ковровому покрытию. То, что Киран принял за предмет мебели, оказалось инвалидной коляской. Выкатившись в центр зала, она остановилась возле Джексона.
– Что случилось? – удивился тот.
– Знаешь, Джексон, не тебе изображать удивление.
Киран не сразу понял, что хриплый голос Менфила звучит только у него в голове – новый коммуникатор позволял обращаться к собравшимся выборочно, остальные разговора не слышали.
– Мой флаер вчера внезапно потерял управление и загорелся. Не знаешь, из-за чего? Сработала спасательная катапульта, но она выплюнула меня прямо в стену небоскреба, потому что флаер завертело так, что невозможно было определить, где верх, а где низ. Выжил чудом. Думаю, тебе об этом известно больше, чем мне. Ведь так, Джексон?
Киран прищурился и зашевелил губами, надеясь, что коммуникатор передаст его угрожающую интонацию:
– Поосторожнее, Арто! Советую трижды подумать, прежде чем продолжишь говорить! Я понятия не имею, что с тобой случилось!
Смерив его презрительным взглядом, Менфил вдруг виновато усмехнулся и развел руками, обращаясь ко всем:
– Вчера я попал в аварию. Сломал обе ноги! Кости срослись, но врачи рекомендовали не нагружать их хотя бы сутки, поэтому я в коляске. Но пропускать совещание мне нельзя.
Его ободрили и пожелали скорее поправляться. Менфил кивнул, но когда поднял голову, улыбка сошла с его лица. Теперь на всех смотрел пожилой уставший мужчина с колючим взглядом – острые скулы, щетина, запавшие щеки и темные круги под глазами.