До сих пор сержанту не верилось, что он попал на живую легенду флота, на корабль, про который ходило столько баек и правдивых, и не очень, и откровенно глупых. Ходило по всему флоту. Ещё до армии он с замиранием сердца следил за репортажами о войне с Гегемонией. О храбрых разведчиках, летающих глубоко за линией фронта, в самой глубине вражеского пространства, где каждая ошибка может стоить жизни. Парень никогда не забудет того потрясения, что он испытал, смотря запись боя на луне Торфана. Эту ярость людей, которую, казалось, можно было потрогать руками. Это безумие яростной схватки, когда люди ворвались в главный зал и врубились в ряды пиратов. И он, мальчишка, сжимал кулаки, представляя себя на месте этих солдат. Именно увиденное тогда, заставило его пойти в армию и не просто в армию, а в десант. Учебка, тяжелые тренировки, и ставшая за год почти братьями его пятёрка. Страшная гибель товарищей, половина взвода погибла, четырнадцать ребят и девчонок разом, вместе с их шеф-инструктором. Неверие в глазах товарищей и мысль внутри головы: — Нет! Нет! Так ведь не бывает, даже не в бою, а в обычном тренировочном вылете. — Он стоял и глядел, как из медэвака доставали тела друзей, изломанные, с мукой застывшей на лицах. И в душе его был холод и страх, правду говорили бывалые бойцы из ветеранов с базы, нет для десантника ничего страшнее, чем потеря напарников. Конец обучения был смазан и Лерой уже не ждал от службы ничего хорошего, но судьба, видно, любит сюрпризы и обычный парень попал туда, куда даже и не мечтал. На корабль-легенду, корабль-мечту для любого молодого военного, на «Нормандию».
Дальнейшее напоминало сон, порою страшный, а порою изумительно прекрасный и величественный. Он стал богат и знаменит, он был среди тех, кто сражался там, на Торфане, был частью их, его узнавали на улицах Цитадели. Мужчины пожимали парню руку, женщины и девушки дарили поцелуи и многообещающе сверкали глазами. Всю почту заполонили письма бывших подружек из родного мира, когда он пошёл в армию они же крутили пальцем у виска и смеялись над ним. Но, ему было всё равно, отвечал он лишь родителям и сестре, остальные письма даже не читал. Зачем, если он встретил ту, ради которой стоит жить. Удивительную и прекрасную молодую женщину с платиново-белыми волосами и светящимися желтыми глазами. Женщину, бывшую не меньшей легендой, чем сама неистовая Джейн Шепард. Чувства пришли не сразу, приблизительно через два месяца, Лерой поймал себя на мысли, что постоянно думает о старшем лейтенанте. Ловит её взгляд, по малейшему поводу и без, заходит в лазарет. Ловя искрящиеся весельем, взгляды майора Чаквас. Дальше хуже, парень понял, что влюбился, влюбился окончательно и бесповоротно, так сильно, что начал терять голову. Права была бабушка, когда говорила, что для любви нет правил и времени, она приходит сама и сносит все преграды и доводы разума. И человек не в состоянии противостоять ей, этой величайшей силе во вселенной.
Несколько месяцев, Лерой тихо страдал, страдал до вчерашнего дня, а вчера…
Он проснулся, вокруг было сумрачно и тихо, лишь попискивал какой-то прибор да слышался шорох одежды и тихие шаги. Дик посмотрел на потолок и по двойной красно-синей полосе на нём понял, что он в операционной «Нормандии», попытался вспомнить, как сюда попал и вспомнил. Вермайр, чертова база, лезущие из пролома в ограждении геты и кроганы, грохот пулемёта старшего лейтенанта Тонго, свистящие пули, взрывы гранат и посреди этого, его возлюбленная, оказывающая помощь одному из ребят, прямо под огнём. Она оглядывается, видимо, ища помощи и он, не чувствуя страха, идёт к ней. Как в замедленной съёмке видит летящую ракету, закрывает собой лейтенанта, вспышка сзади и на спину, будто кипятком плеснули, его выгнуло. Он попытался рукой отодрать, отодвинуть, невыносимую боль, но ничего не помогало, а затем пришла тьма и унесла боль с собой.
Шорох слева и свет ярких жёлтых глаз прямо рядом: — Как ты посмел, так меня напугать? — Сказала она, — Кто дал тебе право умирать у меня на глазах?
— Ты сама! — Ответил он, собрав всю свою волю в кулак.
— Я?!
— Да, ты. — Он отчётливо это понял, почувствовал чем-то в самой глубине души. — Ты не оттолкнула, не высмеяла, как бывало делали девчонки в школе.
— Я давно не девчонка, Лерой.
— И это прекрасно, ты лучше всех, прекраснее всех.
— Почему?
— Ты ведь знаешь ответ, ведь эмпатам ведомы чувства других.
— Я хочу услышать его, ну же, смелее, десантник!
Лерой зажмурился, глубоко вздохнул как перед прыжком с вышки в бассейн: — Я люблю тебя, Снегурочка! — Прошептал он, открыл глаза и требовательно посмотрел на неё. Её глаза смеялись, в них светилось что-то невероятное. Но его терзал вопрос, да или нет, любит ли она его?
— Да, — Прошептала она. — Ответ на твой не высказанный вопрос — да.
— Да?!
— Да — это всегда да, Дик, я люблю тебя, голубоглазый герой, можешь себя поздравить, ты умудрился влюбить меня, в себя, — сказала она и наклонилась к нему, коснулась губами его губ, и дальнейшее просто перестало существовать, лишь из самой глубины его сущности рвался дикий невообразимый восторг. И в ставшей внезапно лёгкой голове крутилась сияющая мысль: — Любит! Она меня любит!
Шорох одежды рядом, выдернул его из приятных воспоминаний. Маленькая сильная ладошка сжала его ладонь.
— О чём мечтаешь, герой? — Тихий любимый голос, сияющие смеющиеся глаза.
— О тебе.
— Оу, как интересно. И что же в твоих мечтах?
— Да так, всякое разное. — И он мягко улыбнулся, глядя в её глаза.
Ладошка скользит по его руке. — После отбоя, приходи ко мне в каюту, может быть, исполню хоть часть твоих мечтаний, парень.
— А как же Кэр?
— Не твои заботы, Лерой, уж с соседкой, на одну ночь, я договорюсь.
Оставшийся вечер прошёл как в тумане, весь пропитанный ожиданием. Сходил в душ и когда «Норма», объявила отбой по экипажу, дождался, пока опустеет кают-компания, подошёл к дверям её каюты и постучал, нажав на голограмму открытия. За дверями сумрачный свет и женский силуэт в чем-то тонком, полупрозрачном.
— Иди сюда, Дик. — Сказала она, низким вибрирующим голосом и Лерой на негнущихся ногах подошёл вплотную, обнял за тонкую талию и утонул в жёлтом свете глаз. Дальше всё распалось на фрагменты, поцелуи, объятья, улетевшая в угол форма и бельё, куда-то пропавшая её полупрозрачная рубашка. И всю нежность, какую он только мог отдать ей, он отдал, старался быть сдержанным, но в один момент просто потерял голову. И ещё он будто чувствовал её, её желания и ощущения, смешанные с его собственными. Они просто лишили его разума, заменив его чувственным безумием. Сколько это продлилось, парень не осознавал, время исказилось, изменило свой ход. И это повторялось раз за разом, мягкие волны, переходящие в необузданный шторм. Когда всё закончилось, он просто лежал и смотрел в потолок, чувствую рядом дыхание прижавшейся девушки, прекрасной, чудесной невообразимой.
— Что это было, Сильв? — Прошептал он. — Это просто невероятное, потрясающее, безумно приятное ощущение.
— Любовь эмпата, мой сладкий, сладенький мой мальчик. — Мурлыкнула в ухо подруга.
— Скажи, если это не секрет. С тем, другим мужчиной в твоей жизни, у вас было так же?
— Нет, мой хороший, с ним я на это так и не решилась.
— Почему?
— Не знаю… Алексей был такой спокойный, всегда серьёзный и сосредоточенный на службе. Для него наши отношения значили не очень много, может, поэтому мы и расстались. Из-за того что мы подолгу были в разлуке, его чувства увяли и встречи со мной превратились в обязанность, обузу. А я так не могу, мне нужны чувства, а ты, твоя любовь, она как огонь, укутывающий, согревающий, ласковый.
— Это ты как огонь, Снегурочка… смешно, твоё прозвище «ледяная дева», а по сути ты, жаркое пламя.
— Да, я такая, контрастная.
— Но ведь наш командир тоже эмпат, и Лиара?
— Можешь представить, что они чувствуют при этом.
— Обалдеть! — Прошептал он, и подруга тихо засмеялась, щекоча дыханием шею.
— Давай спать, мой сладкий, завтра длинный день, нам пригодятся все силы.
Женька (ККА «Нормандия», Убежище 27 августа 2383 г. 5:00 КВ)
Я проснулась, вокруг тусклый синий свет ночника, рядом сопит Лиара, азари прижалась ко мне, положила на меня ногу и уткнулась носом в шею. Смотрю на часы у изголовья, время пять утра, до выхода из канала чуть больше двух часов. Корабль медленно просыпается, чувствую, как сознания моих людей сбрасывают путы сна, приходят эмоции. Люди радуются и печалятся, ведут разговоры, кто-то слегка мандражирует, чувствуя скорый бой, кто-то абсолютно спокоен. Кому-то абсолютно не до этого, из каюты Сильвианн идут яркие сильные чувства, Снегурочка договорилась с компаньонкой и Кэролин на одну ночь перебралась в кубрик Уильямс, оставив каюту в полное распоряжение двоих влюблённых, и они полночи полыхали эмоциями. Да так что нам с Ли стало невозможно сдерживаться. И мы добавили в этот концерт свою ноту, три разума, три эмпата поливали друг друга радостью, счастьем и наслаждением. Это было очень сильно и скорее всего, могло перепасть и Дженкинсу, по отзвукам его чувств было очень на это похоже.
Рука Ли скользит по моей коже, мягко обводит грудь, другую, опускается ниже и, я раскрываюсь, не препятствуя ей.
— Ты уже проснулась и тебе мало ночи? — Шепчу я.
— Мне тебя постоянно мало, но не можем же мы, совсем не вылезать из постели? — Отвечает шёпотом азари.
— Ну почему же, вернёмся домой и можно устроить такой марафон, ну чтобы узнать насколько нас хватит! — Смеясь, говорю я.
Лиара смотрит на меня с улыбкой. — Ловлю на слове.
— Пошли на тренировку, ловец. — Говорю я, — Нужно размяться, перед серьёзной операцией.
— Пошли.
Два часа спустя.
Стою посреди БИЦ, на мне моя броня, вокруг космонавты и десантники, на космонавтах КОКОСЫ, на десантниках броня, на Рексе и Дроу штурмовая и поэтому оба они в ангаре вместе с половиной десантного наряда. Народ бодр и сосредоточен, до выхода из канала несколько минут и все и всё, кажется застыло в ожидании.