— Психология шлюх. — Буркнула мама. — С таким подходом, мужчины будут избегать долгосрочных отношений, дабы не делать себя обязанными.
— Так и было. Молодые девчонки ещё и жаловались, что парни их используют, предпочитая короткие не обязывающие романчики.
— Гадко это всё.
— Согласна.
— Значит, ты умерла без особых сожалений?
— Да.
— А здесь?
— Здесь, я обрела то, что никогда не имела там. Этот мир гораздо чище и честнее моего прошлого. А может, это вы с папкой такие. Потом ещё и Тааниры добавились. Знаешь, как приятно жить с людьми, чьи слова и чувства не расходятся. Как легко мне с вами, как просто и душевно.
— Скажи, у тебя есть планы на дальнейшую жизнь, дочь? Что ты будешь делать, после войны?
Я усмехнулась. — До после войны, ещё дожить надо. Мало того победить.
— Но всё же?
— Если выживу я и Лиара, да мои мальки, то уйду из СПЕКТР и вернусь сюда. Дострою дом или построю новый и буду в нём жить, вместе со своей семьёй. И знаешь, попробую себя в роли матери, отцом я уже была. А тут… Ну, недаром же меня женщиной сделали, не для того же, чтобы меня все жалели и любили. Хотя, это только везение, что мне в пути попалось столько по-настоящему хороших людей.
— Детей значит хочешь?
— Очень, безумно. Это как наваждение какое-то, видишь ведь, какой хвост с собой притащила?
— Хвост действительно шикарный, сколько у тебя их?
— Шестеро уже. — Отвечаю я, глядя на Сини, полыхающую восторгом на глубокой воде.
— Хорошие люди говоришь, встречались, а шрамы у тебя тогда откуда? — Улыбнулась, посмотрев на меня мама.
— Шрамы-то? А шрамы это память о встречах с плохишами, много их было плохишей-то. И всё понимаешь, убить меня желали, да и не только меня, но и моих друзей почему-то, а после произошедшего здесь, я страсть как не люблю, когда гибнут мои люди. И без разницы мои это друзья или просто подчинённые.
— Это заметно, «Леди — миссия прошла без потерь». — Говорит мама и прижимается ко мне.
Подошла Анджи, посмотрела на нас под одеялом, я распахнула одеяло под левой рукой и подруга села, прижавшись ко мне и накрывшись им же.
— Прости меня, Жень. — Тихо сказала подруга, — Я порой такая дура.
— Забей, Змейка. Ты меня нисколечко не обидела.
— Просто, это всё несколько неожиданно. И скажи, я красивая? — Прошептала красавица, уткнувшись мне носом в шею.
— Ты же помнишь: «Кто самый красивый в REDS?»
— Змейка! — Отвечает Анжела и вторит мне, — Кто самый умный?
— Волк. — Говорим мы хором. — А кто самый хитрый и загадочный?
И мама, приняв нашу игру, отвечает: — Лисёнок, так?
— Так. — Говорим мы.
Анджи оторвалась от меня, потянулась и, ухватив ремень гитары, подтянула инструмент, лежащий на траве к нам, взяла её и подала мне.
— Сыграй что-нибудь, Лиска. Сыграй и спой чего лиричного, а?
Беру гитару, и пальцы как-то сами бегают по струнам, рождая тихую и грустную мелодию. Проиграв её и восстановив ритм, тихо говорю: — Это, из никогда не петого в этом мире. — И гитара тихонько запела в руках.
He deals the cards as a meditation
And those he plays never suspect.
He doesn't play for the money he wins,
He don't play for respect.
He deals the cards to find the answer,
The sacred geometry of chance.
The hidden law of a probable outcome,
The numbers lead a dance.
На мою песню обернулись друзья и родичи, замолчали дети и в повисшей в воздухе тишине звучит мелодия и слова:
I know that the spades are the swords of a soldier,
I know that the clubs are weapons of war.
I know that diamonds mean money for this art,
But that's not the shape of my heart.[216]
Льётся мелодия и слова, задумчиво смотрят на меня близкие. Мама просто заслушалась, отец и Заид оторвались от шахмат. Каади задремавшая на солнце, проснулась и с радостью слушает меня. Как давно, я не пела своим родным…
Когда песня закончилась, тишину нарушил голос Китти.
— Ребята, а почему бы вам не дать концерт? Здесь на Мендуаре, тут же у тебя, Жень, самые преданные поклонники. Вся планета считай, дай только узнать, что ты местная, тем более именно та Женя, на которую равняются местные скауты.
— Жень, а эти песни, они из того мира? — Спросила меня мама Каади.
— Да, мам, оттуда. И вспомнить я смогла далеко не все. Так, малую часть из слышанного.
— Поэтому ты всегда говорила, что это не твоё творчество? — Спросила Сьюзан.
— Ага.
— И всё равно! Вы просто представьте, этого тут никто никогда не пел, а она смогла вспомнить тексты и восстановить музыку и подарила нашему миру образцы замечательного искусства. — Говорит Сильв. — Сами попробуйте по памяти восстановить хоть одну песню, а я посмотрю на вас.
— С её памятью, это наверное не сложная задача. — Говорит Аленко.
— Кайден, свою прошлую жизнь, я помню примерно так же, как и ты свою, далеко не все я могу вспомнить. Тем более что, в прошлой жизни немецкого не знала и восстанавливать песни на этом языке, для меня сущее мучение, хорошо хоть сейчас я Хох Дойч, знаю в совершенстве. — Говорю я.
— Хм, тогда это действительно достойный труд, командир, а кто пел эту песню? — Спросил Зануда.
— Был у нас такой исполнитель, как Sting, он и у вас был. Только вот так и не написал эту композицию.
Смотрю, как Аленко роется в инструметроне, и закономерно находит информацию на Мэттью Гордона Томаса Самнера, всем известного как певец Стинг. Вижу, как капитан увлечённо читает информацию, хмыкая при этом, Эшли смотрит из-за его плеча.
— А спой что-нибудь ещё, командир. Только в этот раз на русском, можно? — Попросила Полина.
— Можно конечно, в двадцатом веке в обоих мирах, в СССР жил замечательный поэт и певец Владимир Семёнович Высоцкий. У него много песен, но вот конкретно этой в вашем мире нет совсем. Этот мир так и не услышал нескольких баллад в его исполнении, поскольку фильм, для которого он их написал, так и не сняли. — Отвечаю я.
— Что за баллады? — Спросил подошедший Иван, прижимая к себе Тали.
— Слушайте…
Когда вода всемирного потопа,
Вернулась вновь в границы берегов.
Из пены уходящего потока,
На берег тихо выбралась любовь.
И растворилась в воздухе до срока,
А срока было сорок сороков.
И чудаки — еще такие есть,
Вдыхают полной грудью эту смесь.
И ни наград не ждут, ни наказанья,
И, думая, что дышат просто так,
Они внезапно попадают в такт,
Такого же неровного дыханья…[217]
Пою и смотрю, как мечтательно застыли лица близких, слушая прекрасную, лиричную песню…
Уже в конце, тихие шаги сзади, чувствую отца и дядю Стивена. Адмиралы летали на встречу с местным истеблишментом. В резиденции губернатора, их ждали все наличествующие в колонии старшие офицеры армии и флота, а так же высшие администраторы. Не каждый день, в провинцию прилетают такие фигуры, как верховный главнокомандующий и один из известнейших адмиралов Альянса систем.
Папка присел сзади и просто облил обожанием, слушая песню. Дядя стоял и просто слушал, светясь глухой тоской, а перед моими глазами внезапно появилась Шала. Как наяву я увидела кварианку стоящую на берегу, ветер трепал длинные светлые волосы, заставляя женщину, щурится. На ней был похожий на мой сарафан, оставлявший открытыми ноги до колен. Сзади к ней подошёл дядя и ласково обнял и прижал к себе и под сарафаном явно выступил выпирающий животик беременной. Но… Видение пропало, оставив после себя чувство светлой грусти.
И я поля влюбленным постелю,
Пусть поют во сне и наяву:
— Я дышу, и значит — я люблю.
— Я люблю, и значит — я живу.
Гитара замолчала, и в тишине был слышен свист ветра в траве.
— Почему? — Хрипло сказал дядя, — почему ты ни разу её не пела?
— Не знаю, вам понравилось? — Спрашиваю я.
— Здорово! — Тихо сказала Китти. — Знаешь, несмотря на твои слова, что тот мир плох. В чём-то он и хорош, раз там написали такие песни.
— Это точно. — Эхом поддержали все остальные.
— Дядя Стив, вы будете вместе. — Говорю я затосковавшему главкому. — Мало того, ты наконец-то подаришь нам двоюродных братьев и сестёр.
— Серьёзно?! — Удивляется он.
— Ага.
— У-у-о-о-о-о! — Полетело над берегом и лица близких осветили улыбки.
— Спой её ещё разок, Жень. — Тихо попросила мама.
Женька (Мендуар, 20 сентября 2385 г. утро)
Стою на аппарели «Нормандии», а внизу здоровенная толпа народу. Нарядные одежды, парадная форма офицеров армий, флотов и СПЕКТР. Столики, заставленные снедью и напитками, укрытые от палящего солнца большими зонтами. На мне самой парадный мундир капитана второго ранга, отделанный золотой нитью с золотыми погонами и золотой же тульей на фуражке и массивным крабом ВКС. Белые перчатки, кортик, шитый золотом ремень и аксельбант справа на груди. Справа и слева от меня мои друзья, офицеры моего корабля и дядя, как распорядитель церемонии.
Впереди нарядной толпы, мой родной брат в точно такой же как и на мне форме. За ним родня почти вся в парадных мундирах, братья, сёстры родители, дети, за ними друзья и соседи. Иван ждёт, когда я спущусь к нему и дам ему самому и всем присутствующим разрешение подняться на борт. Без этого правила, неукоснительно соблюдаемого во всех флотах и соединениях как ВКС, так и торгового флота церемония не может начаться. Только я и Карл, как старший офицер корабля имеем право дать подобное разрешение. Будь внизу даже президент Альянса Систем или турианский Примарх, без разрешения они на борт не попадут.
Ванька полон нетерпения и бросает на меня умоляющие взгляды. Младший первый, он открывает чреду подобных церемоний. За ним в очередь выстроились все остальные, в том числе и я, но наш с Лиарой праздник почти в самом конце списка. Ничего, подождём…