— Капитан! — Чарли смотрит на кэпа. — Скажи, на свете есть бог? И если он есть — то почему эти твари всё ещё существуют?!
— Не знаю, Чарли… Пойдем, выйдем ненадолго, — мужчины уходят на мостик.
Кид (парень, один из тех, что стояли на аппарели, когда я к ним пришла, а сейчас сидит рядом) немного помявшись, рассказал мне, что десять лет назад на колонию, где жили близкие Чарли, напали пираты. Они похитили почти всех колонистов — там были родители и младшие сёстры Чарли. Но одному из похищенных колонистов удалось сбежать, и он рассказал, что всех их передали церберовцам на одной из пиратских баз в Термине. Это «Цербер», как выяснилось, оплатил похищение. Люди им нужны были для каких-то опытов.
— Но зачем они убили твоих близких, Джейн? — слышу голос Чарли от дверей на мостик.
— Им нужна была я, а мои родные не захотели меня отдавать.
— И они дали тебе возможность сбежать. Но что в тебе особенного?
— Может то, что я биотик?
— Пфф! Биотиков полно! Это не тянет на причину.
— Ну… я сильный биотик.
— Сильный?! Насколько?
— Мой тренер говорила мне, что биотиков такой силы она ещё не встречала.
— Хм. И кем была твой тренер — поди, недоучка какая-нибудь?
— Капитаном десанта.
— Ух ты, целый капитан!
— Ну да, целый капитан десанта… Республики Азари.
— ЧТО?!
— Так ты что, сильнее даже синеньких дамочек?
— Причём гораздо сильнее. И ещё…
— Что ещё?
— У меня нет импланта, если что.
— Как нет?! Совсем?
— Угу, он мне не нужен.
— Да… за таким уникумом они могли полк послать. И не то, что семью — половину колонии вырезать. Как же ты сбежала?
— Я не сбегала. Я их всех убила. Всех, кто меня догнал, я убила, кого как: кого из карабина, кого биотикой, двоих в ловушку заманила.
— И скольких ты убила?
— Тридцать шесть разумных.
— Охренеть! — шепчет слева Кид. Вся команда смотрит на меня с удивлением, и только Чарли — с восторгом.
— Ты не ошибаешься?
— Нет. Могу рассказать про каждого, хотите?
— Нет, нет! Не надо, — отвечают хором все.
— Внимание, слушайте все, — говорит, стоящий у дверей на мостик капитан. — Чарльз, ты, как «дед» корабля и мой старпом, обеспечь юнгу Джейн одеждой и КОКОСом, у тебя в мастерской всё для этого есть. А то у неё сейчас вид, как у огородного пугала. Дебора, как у неё со здоровьем?
— Вроде нормально, но точнее я скажу после обследования. Думаю, через несколько дней она будет в полном порядке.
— Обязательно протестируйте её — надо будет приставить юнгу к какому-нибудь делу. Нечего ей без дела слоняться. Всем всё понятно?
Кивки, дружное мычание и одобрительные возгласы были ему ответом.
— Я на вас надеюсь. За дело, друзья!
Мендуар, 22 сентября 2366 г.
Чистое светлое поле на берегу озера, огромная толпа разумных, кого здесь только нет — кажется, собрались все расы известного космоса. В ослепительно белых одеждах стоят турианцы, белый цвет — траурный у этой воинственной расы. Рядом, в багрово алых, стоят батарианцы; люди и азари — в антрацитово-чёрных. Платки и вуали на лицах женщин. Строгие формы костюмов у мужчин. Саларианцы в ритуальных латах, с клинками на поясе. Почётный караул в изготовленной недавно парадной форме милиции Мендуара. В руках у воинов верные карабины — эти охотничьи «НК330» стали беспощадным карающим клинком для нападавших. Длинный бетонный саркофаг, на дне которого ровным рядом стоят гробы — их почти три десятка. Серебристый матовый металл — последнее пристанище защитников. Они все здесь — все 25 разумных. Последним привезли старого адмирала — того, кто сделал возможным победу колонистов, того, кто обучил и сплотил их всех… таких разных, но в то же время таких похожих. Старого воина достали на Земле — достали подло, снайпер стрелял в спину.
Шелест травы и лёгкие хлопки ткани под ветром, спокойная тишина — все слова уже сказаны, все слёзы уже выплаканы. Общее горе сплотило их, они больше не представители разных рас, они — один народ, народ Мендуара.
Низкий гул с неба. Там висит тяжёлый погрузчик, под ним, на подвесах, плита. Погрузчик пошёл вниз, и плита медленно опустилась на саркофаг, закрыв его. Громко щёлкнули захваты, и тросы втянулись под погрузчик. На чёрном граните плиты — двадцать пять имён. Мужчин и женщин. Вдоль могилы стоит длинный чёрный обелиск, и, как будто внутри полированного камня, стоят разумные — стоят и смотрят на всех остальных. Талант художницы передал это поразительно точно.
Она до сих пор не могла поверить, что её Женьки больше нет. Той, кто открыла ей мир рисунка, мир красок. Которая была рядом всегда, даже когда была далеко. Которая могла утешить парой слов или просто взглядом…
Она помнила утро, когда очнулась в госпитале — обычно сюда залетала Женька, а теперь и она сподобилась. Большая светлая палата… и на соседней койке сладко спит та, которую они считали погибшей!
— Наинэ! — шепчет она. — Наинэ, проснись!
Яркая синь глаз, удивление во взгляде. Подруга оглядывается, смотрит на себя.
— Где мы, Джинни?
— Да ты что, не узнаёшь? Это же наш госпиталь! Это значит — мы победили! Ты слышишь, Наин, победили! И Женька, я просто не знаю как, сумела тебя спасти! — тут она вспоминает о погибших, и на сердце падает тень.
— Кто?! — мгновенно поняв причину, шепчет Наин.
— По словам Женьки, почти все. Остались только папка и дядя Миша. Но она говорила, что может ошибаться. Но Алёша точно — я сама видела.
— Она ошиблась, — раздается голос отца от дверей палаты.
— Папка!
— Дядя Коэл!
— Пап, но тогда кто?
Отец тяжело вздыхает: — Миша умер от ран, уже после боя. Алёша, Денис и Оливия погибли в бою. Остальные живы.
— Мама жива! И тетя Даян, и Каади, и Ванечка, и Сэй! И дядя Дакар, и Таэль! — восклицает Джинни.
— Да, все живы.
— Дядя Коэл, а где Женя? — задает вопрос Наин.
Отец опускает глаза.
— Папка… скажи что это не так!.. Нет, пожалуйста! — шепчет она.
— Её так и не нашли… считают, что она упала в горячий поток, и тело затянуло в пещеры.
— Духи, какой ужас! — кричит Наин. Яркий день становится чёрным.
Они стоят рядом, взявшись за руки. Наинэ — в снежно белой тунике и таких же брюках и сапогах, на голове капюшон; Джинни — в ярко алой одежде скорби. Там, на чёрном обелиске, стоит и смотрит на них Женька. Всю свою душу, весь свой талант вложила она в эти гравюры. Сначала на листах пайперола, а потом и в камне, с помощью станка. Но в саркофаге лежит один пустой гроб, в нем — только коммуникатор. Коготь забрала Наин. За спиной стоит Дакар, его сильные руки лежат у девочек на плечах. Рядом отец, на его руках сидит Сэй. Ровная шеренга милиции абсолютно синхронно поворачивается, приклады упираются в плечи, стволы карабинов смотрят в небо. Звучит команда и следует залп, за ним другой, потом третий. Саларианцы стоят, вытянув руку с зажатым клинком. Церемония завершена, и разумные начинают расходиться.
— Вот и всё, — тихо говорит Дакар.
— Нет, не всё! — отвечает Наин. — Я отказываюсь верить в её смерть, пока лично не увижу её мёртвой. Пока не потрогаю и не почувствую это. Для меня она живая. Просто уехала очень далеко.
— Я поддерживаю тебя, Наинэ, — соглашается Джина. — Она живая. Живая!
Мужчины переглядываются и качают головами.
— Идём домой, девоньки, — говорит батарианец. Вся группа разворачивается и уходит, а на чёрную гранитную плиту начинают падать капли дождя.
Мендуар, Ранчо «Шепот», вечер того же дня
На мягком и, по виду, новом диване сидят две женщины: турианка и человек. Сидят, взявшись за руки и с любовью глядя друг на друга.
— Значит, ты уезжаешь, Даян? — спрашивает со слезами в голосе турианка.
— Я не могу пока здесь жить, Каади. Я почти не сплю — просыпаюсь от каждого шороха. Мне всё время кажется, что они вот-вот войдут — и я услышу шаги Женьки, сбегающей по ступенькам на тренировку. Тихие шаги Миши, его спокойный голос, спрашивающий о чём-то дочь. Её смех. Это невыносимо, Каади! Мне мерещится бренчанье гитары из комнаты мальчиков. Ваня каждую ночь их зовёт во сне. Каади… — Человечка утыкается в грудь турианки, и её сотрясают глухие рыдания.
— Что говорит Рэй? — спрашивает сквозь слёзы Каади.
— Говорит, нам надо сменить обстановку, полностью. Это значит — уехать с Мендуара.
— И куда?
— Я связалась со Стивом — меня восстанавливают во флоте. Я забираю Ивана и улетаю на «Арктур». Видимо, пришло время капитан-лейтенанту Шепард снова встать в строй.
— Ты же врач, Даян!
— Пока нет — пока раны не заживут, я не хочу быть врачом. Хм-м… ты знаешь, а ведь отец был прав, наше призвание — быть военными. Теперь я поняла это точно.
— Артур был мудр… наш отец редко ошибался.
— Редко… но уберечься не смог.
— Не смог…
— Когда, Даян?
— Через три дня прилетит Стивен, и я улечу с ним. Каади, что с расследованием?
— Мы вскрыли почти всех замешанных. Остались только несколько моментов на Иллиуме. Ничего, мы подождем пару лет, чтобы они успокоились… а потом убьём всех. Одного за другим. Толият готовит несколько групп и сам готовится.
— Прямых улик, конечно, нет?
— Нам хватит косвенных — в таких делах этого вполне достаточно.
— Мастер-ассасин на тропе мести, с поддержкой целой колонии… Он достанет их всех, я уверена.
— Нас поддерживает не только администрация колонии, но и Директорат РМ, КГБ Союза, СВР Иерархии и некоторые матриархи. Подключилась даже ГОР.
— Надеюсь, ты не?..
— И не надейся. Я в деле. Кровь наших мальчиков, нашей девочки и моего брата, отца и матери вопиет об отмщении! Мой клинок обагрится кровью виновных, не будь я Каади Кандрос, артхог[11] Чёрной Стражи!
— Будь осторожна, сестра! Я не хочу тебя потерять…
— Не волнуйся — не настолько я ещё растеряла навыки, да и Толият поможет мне восстановиться. У меня два года — успею подготовиться.