— Что?! — меня начинает трясти. — ЧТО?! Нет… пожалуйста, нет! — в глазах всё расплывается. Я, забыв про всё, смотрю в пространство.
— Джейн! Джейн? Что с тобой? — слышу я доносящийся, как из трубы, голос Чарли.
— Это она, как про адмирала услышала, такая стала, — отвечает Мате.
— Джейни, кто тебе адмирал Хакетт? — спрашивает Макс.
Я смотрю на него, лицо капитана расплывается и рябит в глазах.
— Кто он тебе? Кто, Джейни? — внезапно капитан понимает. — Это твой дед, да? Адмирал Хакетт — твой дед?!
Я лишь киваю, не в состоянии ничего выговорить.
— Охуеть просто! — шепчет по-русски Влад.
Кают-компания потрясённо замолкает.
Час спустя
Команда сидит вокруг стола и тихо обсуждает новость. Я сижу на диване, прижавшись к Чарли. Внутри холод и мрак, и лишь мысли бьются в голове. Они достали деда… эти суки достали деда! Мне больше незачем лететь на Землю. Меня там никто не ждёт. Остался только дядя Стивен. Где гарантия, что стоит мне появиться, эти твари не дотянутся до него? Братья? Но они — срочники, Хэймону ещё пять лет минимум служить. К тому времени я уже вырасту и по законам Иерархии стану самостоятельной. Тамэ — аналогично, только на год дольше. И как меня примут турианцы на Палавене? Вряд ли их обрадует гражданин человеческой расы… Да и Альянс возбудится моментально — служба опеки и попечительства способна проесть любые преграды. Формально я — гражданка Альянса, и у Иерархии нет причин меня забирать. И опять же, засвечусь перед «Цербером», а там — стоит социалам заполучить меня, как они немедленно отдадут меня «трёхголовым». Уж за пять-то лимонов… ни один чиновник не устоит. Братья бросятся на мою защиту, родня по обеим линиям названных родителей в стороне не останется — так и до новой войны недалеко. Дядя… он, конечно, обладает огромными возможностями, но его жизнь — это флот. Куда ему девать меня, непонятно. Не в казарме же селить… Интуиция вопит — мне нельзя светиться. Категорически нельзя. Любой засвет — и моё попадание в лапы «Цербера» становится лишь вопросом времени.
— Ну, кто что скажет, друзья? Есть предложения? — капитан начинает обсуждение.
В ответ все молчат.
— Джейн, у тебя есть ведь ещё дядя? — спрашивает Тереза.
— Да, есть.
— Его, случайно, не Стивен Хакетт зовут? — задаёт вопрос мне Кид.
— Случайно, да.
— Значит, нам надо тебя доставить на станцию «Арктур», — говорит Чарли.
— Мне нельзя к дяде… мне вообще нельзя нигде светиться. Они убили деда — убьют и дядю. Я должна исчезнуть, испариться, умереть. Стоит «Церберу» узнать, что я жива — и они ни перед чем не остановятся. Тот наёмник, которого я убила последним, сказал, что им предложили за меня пять миллионов.
Раздаётся тихий свист. От людей тянет удивлением.
— Кто сможет устоять перед такой суммой? — вздыхаю я. — У вас теперь есть три пути.
— Ну и какие? — спросил капитан. — Что за пути ты нам предлагаешь?
— Первый путь: я ухожу, и вы забываете о моём существовании — а в трущобах Нового Вашингтона прибавиться ещё одна бродяжка.
Лица людей нахмурились, в их чувствах проступило раздражение и злость.
— Дальше, — говорит капитан.
— Второй путь: вы отдаёте меня «Церберу».
Чувства Чарли взрываются гневом, от остальных тянет им же, хоть и чуть меньше.
— Как ты можешь предлагать нам подобное?! — шипит он. — Знаешь что, le lactaire, я думал — мы друзья!
Я прижимаюсь лицом к руке Чарли
— Mon ami[19], прости меня, это лишь предположение.
— Больше не смей предлагать подобное, или я сильно обижусь на тебя, le lactaire, tu as compris moi[20]!
— Oui, réalisé.[21]
— Дальше.
— Третий путь: помочь мне исчезнуть.
— Как? — спрашивает Дебора.
— Это Бекенштейн. Тут наверняка есть маклеры, обратиться к одному из них — и он сделает мне новые регистрационные документы. У меня есть обезличенный кредитный чип на двадцать тысяч. Я отдам его вам.
— Но как мы его найдём? — восклицает Мате.
— Я знаю одного типа, — отвечает Чарли. — Он может меня свести с нужными людьми. Они делают новые документы разным типам. Которым, по тем или иным причинам, нужно исчезнуть.
— Займись этим, Чарльз, — говорит Макс.
— Хорошо, Макс. Но может потребоваться больше денег, чем предлагает le lactaire. Гораздо больше. А все мои деньги в корабельной кассе.
— Забудь о деньгах, Чарли — сколько надо, столько и будет, — отвечает Малколм О’Доннел, и весь экипаж поддерживает его выкриками.
— Зачем? — все оборачиваются и смотрят на меня. — Зачем вам это? Кто я для вас? Почему вы мне помогаете?
— Знаешь, Rotschopf[22], я тут внезапно понял, что стал превращаться в придаток к своему кошельку. А ты помогла мне понять, что я не хочу таким становиться. И не смей предлагать мне хоть что-то — обижусь, Hast du mich verstanden, junge?[23] — в чувствах его сверкнула злость.
— Ich habe verstanden, Herr Kapitän. Kann ich in meine Kabine gehen?[24]
— Alles in Ordnung mit dir?[25]
— Nein, aber ich bin sehr müde und will schlafen.[26]
— Gut, geh.[27]
Я выпутываюсь из рук Чарли и ухожу в лифт. Смотрю из него, на всех — они с грустными улыбками смотрят в ответ.
Прошла неделя
Чарли смог выйти на маклеров. После двух дней переговоров и торга на борт «Барсука» пришёл невзрачный тип с большим переносным сканером в руках. Он уселся в кают-компании, положил сканер на стол и посмотрел на меня. Несмотря на внешность, его взгляд был острым, как бритва, а в эмоциях присутствовало лишь лёгкое любопытство. Он открыл сканер, пощёлкал клавиатурой и ещё раз взглянул на меня.
— Клади руки на сканер.
Я положила обе руки ладонями на площадку сканера. Побежала белая полоса, стол сканера слегка нагрелся. Мужчина, кивнув каким-то своим мыслям, достал странную штуку, похожую на виртуальные очки моего времени.
— Приложи к глазам и не моргай, хорошо?
Я прикладываю, и по моим глазам пробегает яркий лучик.
— Ага, отлично. Давай сюда сканер и руку.
— Какую руку?
— Любую, надо кровь из пальца взять. Ну?
Даю ему правую руку, чувствую укол в средний палец.
— Всё, малая — биометрические данные собраны, сейчас оформим паспорт гражданина. Оформим задним числом, так что полгода сиди, как мышь под плинтусом. Тихо-тихо, поняла?
— А что потом?
— Через полгода банки данных полностью заполнятся — и во всех архивах появится твоя запись. Тогда никто и никогда не докажет, что твои документы липовые. Но полгода на Беке лучше не появляйся, и в других местах в полицию не залетай, договорились?
— Конечно.
Из торца сканера выскочила карточка биометрического паспорта.
— Держи, малая. Там данные на твоих предков и договор опекунства на Чарльза Ксавье и Максимилиана Мейера. Прочитай на досуге, чтобы знать и правильно отвечать на вопросы.
— Мне не надо читать — большую часть биографии я сама и написала. Лишь некоторые моменты остались вам.
— Тогда ладно. Мне пора.
— А?
— За всё уже заплачено!
Мужчина встаёт и, сложив сканер, направляется к выходу, но у дверей лифта оборачивается, при этом от него тянет иронией… и каким-то странным тёплым чувством.
— Приятно было помочь тебе, Джейн. Жаль, что клиенты, подобные тебе — большая редкость.
Он оглядывает кают-компанию, в которой собрался весь экипаж.
— Честь имею, леди и джентльмены, — заходит в лифт, и двери закрываются.
— Во сколько обошёлся паспорт?
— Тридцать пять тысяч, — отвечает капитан.
— И ты нам ничего не должна! — продолжает за капитаном Чарли. — Забери свои деньги — уж от потери трёх с половиной десятков штук кредитов я не обеднею, и все остальные тоже.
Стою посреди кают-компании — мне хочется смеяться и плакать одновременно от того, что, по сути, совсем чужие люди так ко мне отнеслись.
— Ты был прав, папка, прав! Мне есть, за кого сражаться! — шепчу я.
— Ну ты чего? — подойдя ко мне вплотную, спрашивает Мате. — Всё же хорошо! — смуглая красавица обнимает меня. И тут у меня сдают нервы… до этого момента неопределённость сильно давила. Я утыкаюсь ей в грудь и начинаю реветь.
Мате гладит меня по голове и тихо говорит: — Bastará no brama, que eres como una pequeña.[28]
— Что?! Что ты сказала?
— Не реви, говорю.
Подходит Чарли и обнимает меня вместе с Мате — всё-таки бразильянка довольно маленькая. За Чарли потягивается вся команда. Они по очереди подходят и говорят мне разные тёплые слова. Меня медленно отпускает. Вот так… я теперь полноценный член команды ГКСК «Ловкий Барсук», о чём есть запись в судовом реестре!
Правила торговли по-волусски, или добро пожаловать на станцию «Сигма»
Станция «Сигма» — это здоровенный металлический гриб в пространстве Иерархии, висящий над серебристым шаром Ируне, родиной волусов. Огромный торговый павильон, созданный волусами для обеспечения собственной торговли. История говорит, что коротышки строили её на протяжении двухсот лет и потратили астрономическую сумму кредитов.
Третий месяц я в экипаже, и на дворе ноябрь 2366. С Бекенштейна мы ушли на следующий день после получения мной документов. Капитану и суперкарго подвернулся отличный фрахт в Иерархию — партия мороженного крабового мяса. Вывоз мяса камчатского краба, равно как и самого краба, из пространства Альянса, да что там, даже с Земли, был запрещён. Турианцы, распробовав однажды этот деликатес, жаждали ещё — но индейское жилище вам, дорогие! Хотите крабиков — вэлкам в гости, и тут кушайте, сколько угодно, заодно посмотрите на достопримечательности, по музеям походите, принесёте денюжку, как туристы… Но когда запреты останавливали предприимчивых разумных? Вот так и повезли мы мясо в Иерархию, прямо на сам Палавен. Прилетели довольно быстро. На саму планету нас не пустили — разгрузились на орбитальном терминале. Здесь же взяли здоровенный груз продовольствия для военного флота, с доставкой в пространство волусов, отвезли на базу флота, там было ещё несколько мелких фрахтов — и, как итог, мы засели на «Сигме». Вот уже вторую неделю Малки ищет фрахт, но без толку. Макс ходит мрачный, хотя вся команда довольна — с теми деньгами, что наколотили за последнее время, мы на «Сигме» можем полгода сидеть и не переживать. Но это ведь не дело для настоящего торговца! Мы в тот день вернулись с Билли и Мате, хотя настоящее её имя: Мария Тереза Пилар Родригес Гонсалес де Ансусьон. Язык сломаешь выговаривать… вот и называем её Мате — по первым двум слогам её имён. Вернулись с прогулки по магазинам — деньги у меня есть, а у волусов на станции можно купить всё, вот просто всё… даже рабов, как говорят некоторые, только забирать придётся из Гегемонии, но купить можно и здесь. На мой вопрос, как на это смотрят власти Иерархии, получила ответ — косо смотрят, но, по условиям протектората, волусы в своем праве.