— Да, нужны, — решился я. — Для... мастера.
Ну хоть сейчас я порадовался. Рожа наставника вытянулась, а челюсть отпала, едва не хрустнув. Взял он себя в руки быстро, но этот момент погрел мою немного уязвленную гордость.
— Вот как? Мастер? Ты, Ржевский?
Вопросы он задавал не для того, чтобы получить ответы, так что я молчал. Справившись с первым шоком, Глеб хохотнул, дернул головой и затем махнул рукой.
— Да бездна с тобой, потом расскажешь, если захочешь. Помогу. Что-то ещё?
— Ты же магистр по факту, как скрываешь? — где уж наша не пропадала.
И снова мне удалось удивить его. Не так сильно, но брови поднялись, а рот чуть приоткрылся. Полагаю, это уже от наглости моей.
— Реально борзый... Знаешь что, вот выберемся с острова, тогда и поговорим. Вижу, что о многом нам надо побеседовать. Времени сейчас нет.
— Поможешь скрыть? — упрямо спросил я.
— Ржевский, ты без вазелина в жопу влезешь! Имей совесть то, — возмутился наставник. — Сказал, всё после. Помогу, — вздохнул он, увидев, что я продолжаю смотреть на него вопросительно. — Теперь к нашим баранам...
Времени у нас действительно было в обрез. Я рассказал о своём изучении снимков и выявленных узких местах в плане. В общем-то, он весь из таких мест и состоял. Место высадки пришлось сместить к западному маяку, весь берег был запечатан в гранитную стену, слишком высокую для быстрого преодоления.
Благодаря Аннушке я нашел старые чертежи и план застройки, так что почти был уверен в месте спуска в подземный ход. Прогноз погоды подтвердился и мы поспешили экипироваться.
К завхозу Володе наставник ходил сам и несколько раз, не став светить нашими заспанными рожами. Команда вместе с пополнением прибыли быстро, спали все неподалеку, благо в монастырских казармах всегда были свободные места.
Нагрузились мы под завязку. Как снаряжением, так и боеприпасами. Так что до нашей боевой «буханки» мы шли, сгибаясь под тяжестью сумок. Несмотря на спешку, перепроверили мы всё по списку, составленным нашим золотым координатором.
Дорога предстояла дальняя. Подходящее под нашу задачу судно нашлось в Лебяжьем, в сотне километров на юг. Бывшая лоцманская деревушка, ещё в давнюю пору обеспечивающая нужными людьми для прохода непростого залива, разрослась, но традиции сохранила.
Там то нас и ждал небольшой сейнер, он же рыболовецкое маломерное судно. Все подробности о транспорте и его капитане Глеб пообещал рассказать на месте. Так что мы успешно задремали, устроившись среди удобных для такого дела сумок.
Уазик мчался, собирая кочки и подпрыгивая, тарахтел и усыплял этим ещё больше. Нам пришлось заметать следы, так что ехали мы в объезд, из-за чего путь занял раза в три больше времени. Из закрытого кузова на пейзажи было не полюбоваться, поэтому все и спали.
Поселок встретил нас обшарпанными низкими домами, стаей бродячих собак и пустынными улицами с остатками асфальта. Учитывая сплошное серое небо и сильный ветер с воды, впечатление родина лоцманов произвела удручающее.
Мы все переоделись в простую одежду, оставив форму в обители. Снаряжаться нам предстояло уже на борту, когда отойдем подальше от берега. Глеб велел нам не разбредаться и умчался на поиски нашего капитана.
Времени прошло столько, что мы забеспокоились и только решили прочесывать вымерший поселок, как увидели бегущего назад монаха. Он странно подскакивал на бегу и раскраснелся. Алеющее лицо объяснилось матом, всё более отчетливым по мере его приближения.
Всем стало понятно, что план уже немного пошел не туда.
Объясняться Глеб не стал, рявкнул залезать в машину и рванул по ухабам так, что нас раскидало по салону и приложило о все выступающие части. Но хоть неслись мы недолго, Семён даже позеленеть не успел.
Зато приобрел бледный цвет лица на причале, куда мы и приехали. Пирс, болтающийся на уже сильных волнах, проржавел и почти развалился. Деревянный настил прогнил, открывая дыры, но самое ужасное было пришвартовано у него.
И я ещё на свою баржу удивлялся?
Сейнер прекрасно дополнял унылый морской вид. Аляповатый, перекрашенный местами и много раз, он рыжел, белел и синел, покачиваясь в дальнем конце пирса. На его борту, видимому нам, было криво выведено «Стремительный» и номер.
— Это что? — встал, как вкопанный Герман.
— А ты угадай! — недобро улыбнулся монах, театрально обводя гавань.
Кроме стремящегося на дно, больше плавсредств не было. Только у песчаного берега уже наполовину затонула весельная лодка, тем не менее прикованная мощной цепью. Над ней плакали ивы, а вокруг извивались змеями водоросли.
Я заметил у судна невысокую фигуру, машущую нам рукой.
— Это вы ещё капитана нашего не видели! — приободрил нас монах, ускоряя пинками.
Когда мы, скача словно лягушки, добрались до «Стремительного», то взбледнулось даже мне. Ветер усиливался, корабль скрипел и стонал, шатаясь вместе с настилом. Среди всего этого качающегося абсурда уверенно стоял морской волк и белозубо улыбался.
Седой и загорелый до черноты, капитан был похож на старого пирата. Щеку его пересекал бледный шрам, одного из передних зубов не хватало, а сверху тельняшки болтался китель, застиранный до полной потери цвета.
Когда он протянул руку, чтобы поздороваться, я увидел, что у него ещё и безымянного пальца на правой руке нет. Ну точно пират, попугая на плече не хватает и деревянной ноги. А уж когда он дыхнул...
Я понял, почему так отчаянно матерился наставник. Капитан был пьян. Причем, судя по крепости дыхания, уже ни один год.
— Жорж! — представился пират, обдав нас хмельным воздухом.
— Брат... — с сомнением произнес Ростовский и мотнул головой в сторону берега. — Можно вас на пару слов?
— Нельзя, — отрезал посмурневший Глеб и замахал руками: — Загружаемся, быстрее.
— Добро пожаловать на борт! — объявил капитан и хлопнул по приблизившемуся борту.
Тот затрещал, но выдержал, к немалому общему удивлению.
— Не хочу никого обидеть, — вдумчиво обвел взглядом судно княжич. — Но может ну на хрен?
Жоржа ничуть это не задело, он наоборот рассмеялся, поперхнувшись и закашлявшись. Мужика согнуло пополам и опасливые взгляды переметнулись к нему. Как бы не помер, болезный...
— Кхе, — довольно закончил он выхаркивать легкие, пошарил по карманам и достал помятую пачку сигарет. — Проклятые рудники.
— К-к-какие рудники? — Сёма всё таки начинал зеленеть.
— Подводные, ёпт, — заржал капитан, прикуривая. — Давайте, мамзельки, поторапливаемся, время уже позднее.
Сука, нам всем кабздец. Я с надеждой посмотрел на Глеба, но тот подмигнул и показал большой палец.
Загружались мы все с недоуменными рожами, даже инквизиторы слегка ошарашенными выглядели. Но послушались без возражений. За ними по трапу скакнул Карл, а уже за нашим здоровяком и Герман, усердно натирающий висок.
Капитан шустро побежал к носу, отшвартовываться, так что я умудрился перехватить монаха, дернув за рукав.
— Глеб, мы ж ко дну пойдем, даже в залив не выйдя.
— Ты не гляди на внешний вид. Старушка на ходу, несколько раз в неделю черт этот ходит в море. Мне сказали, что он самый опытный капитан на всем побережье. Если кто нас и проведет в шторм, так это Жорж.
— Да он же бухой!
— Ну всё, как в старину, — оскалился наставник. — Трезвого лоцмана пойди найди ещё. Последний в роду трезвым быть не может! Не ссы, Ржевский, всё нормально будет!
Он вырвался из моих цепкой хватки, которую я на миг ослабил из-за качки, и ловко вбежал по трапу, сразу принявшись орать на остальных, что покидали вещи где не попадя.
— Эй, сухопутный! — тут же взял меня в оборот бухой дед, как последнего оставшегося. — Ну-ка, помоги с швартовыми. Я заведу, поверну, ты отвязывай, закидывай и прыгай на борт.
Я даже сказать ничего не успел, капитан горным козликом перескакнул на судно и я только и увидел его седую шевелюру, скрывающуюся в рубке. Тут же припустил мелкий дождик и я принялся постигать морскую науку.
Ничего сложного, если бы не советы команды, доносящиеся сверху, пока я прыгал через прорехи пирса, пытаясь справиться со снастями. Огрызаться времени не было, но «случайно» остаться на берегу я уже подумал.
Сейнер чуть не добил кормой и без того ветхий пирс, и я запрыгнул туда в последний момент, тут же запутавшись ногой в какой-то сети.
— В общем, отходим подальше от берега, — озвучивал дальнейшие действия Глеб, протирая лицо от мороси. — Болтаемся там несколько часов, изображаем рабочую деятельность. Как только начинает темнеть, двигаемся в сторону фортов. Ну либо по погодной обстановке.
Судя по прогнозу, угроза наводнения была несильной и закрыть должны были как раз второй проход. Защитный комплекс перекрывал доступ к столице с воды, оставляя лишь два пути. Мы могли сократить путь, зайдя с севера, но тот фарватер не проходил мимо фортов, так что нам нужен был первый.
Из-за этого нам и пришлось болтаться в более бурных водах и рисковать ещё больше. И надеяться, что ненастье не усилится, а судоходство вообще не перекроют. Но об этом должны были предупредить за пару часов, как минимум.
Изображать рабочую деятельность оказалось очень скучно. А для некоторых и неприятно. Строганов, которого укачивало даже в автомобиле, страдал адски. Не помогали ни таблетки, ни эликсир, ни даже глоток из фляжки капитана, на который он уговорил Семёна.
Штормило пока не очень сильно, но ощутимо. Внутренности ухали от каждого подъема и спуска на огромной волне. Тонны воды перекатывались под нами и укачивали. Чем дальше от берега мы отходили, тем холоднее и колючее становился ветер.
Дождь усиливался, небо темнело, а нас бросало с волны на волну, унося всё дальше и дальше. Как к нам подкрался настоящий шторм, я не заметил. На короткий миг воздух застыл, стих ветер и тут же принялся выть с большей силой.
Из рубки донесся веселый матерок капитана, судно развернуло и мы чуть не посыпались гурьбой за борт, так накренило посудину. Я изо всех сил вцепился в веревку, привязанную к мачте и почувствовал, как содрал кожу о мокрый джут.