— Ну что, пошумим? — от моего зловещего оскала вздрогнул даже Мотя.
Глава 21
В любой непонятной ситуации иронизируй. Мой боевой оптимизм многие называли долбо... мизмом. Но по-доброму. Это всегда радовало, но только не меня, потому что в таких ситуациях я понимал примерно ничего. И ничего — это максимально мягкое и воспитанное выражение. Слово, одно слово. Как кольцо, что объединяет всех, вот есть в могучем русском это самое слово. Неподвластное эльфам, гномам и всем расам со всеми их сложносочиненными языками. Потому что нет ничего проще одного слова.
— Нет, ну нам... — именно это слово и хотел озвучить окончательно проснувшийся монах, но увидел навостривших уши воспитанников и смягчил: — Кабздец.
Я не был уверен в трезвости его ума после испытания, выпавшего на немолодые плечи. Испытание в виде деток, конечно же. Но он даже поседел несильно, кремень, а не мужик.
Княжна продолжала меня удивлять, приятно и тепло. Она мало того что внимательно слушала всё, так ещё и никак не комментировала происходящее. Женюсь, серьезно. После того, что я на нее вывалил... Точно женюсь, но потом.
— Ваше сиятельство, — опять попытался вызвать во мне благородные чувства мой камердинер. — Если вы соберете у себя высший свет, то взоры всей аристократии обратятся к вам.
Отличная попытка. Мне даже стало стыдно на краткий миг. Слабину дал, но я же человек, не знающий тепла магии... Понесло опять. Точно профессор Далматский под шумок внушил нездоровую научную жилку.
Ну а другой стороны. Какая-то ведьма пришла и погрузила всех в состояние, вдохновившее исключительно демона. Ну не сволота ли, выражаясь словами Фроси? Мне, с учетом незнания запретной магии, очень хотелось воспользоваться ведьмочкой, что точно не навредила бы мне. Если бы не одно жирное но. Что бы она не видела и не пережила, это ребенок.
Я осмотрел свою безумную команду. Включая вихрастых подростков, готовых вписаться в приключения почище тех, на которые нам выдавали наряды в обители. То, как ведьмочка походу отмахнулась от проклятия или наваждения... Невинный кучерявый ребенок сидел передо мной, готовый снова убить.
Песочницу предлагать поздно, но можно попробовать рюшки, розовое и мальчишек. Никто не заслуживает чтобы в таком возрасте этого лишали. Пусть она будет сильно возражать Пока от её сопротивления не разваливается дом, значит всё хорошо.
Ещё и княжна смотрела на это натуральное исчадие тьмы с такой нежностью, что я понял — мне кабздец. А ведь зарекался про женский пол.
— Неприемлемо, — без особой надежды сопротивлялся камердинер, но попытался достучаться до меня, воздев руки к небесам. — Ваше сиятельство, умоляю, ведь посвящение в светские традиции будет иметь...
— Ларс, кого и кто там будет иметь, я хорошо представляю, прямо таки чувствую. Но я граф Ржевский и уж поверь, эту фамилию я не опозорю.
Увы, как я не старался произнести это торжественно, получилось опять как всегда. Мне никто не поверил, включая парочку экзорцистов. Матвею в принципе было все равно, а княжна состроила такое выражение лица, словно я спер её любимый тональник. Бардак я рядах вызвал приступ гнева. Несильный, но справедливый.
— А давайте тетку сожжем просто, — очень тихо повторила свое предложение Фрося.
— Ларс, — я упорно игнорировал кровожадного ребенка. — Ты же уже выслал всем ответные письма?
Швед кивнул настолько невольно, что я почувствовал себя узурпатором, порющим своих рабов. Но хрен бы там был. Меня его праведное возмущение не проняло. Людь или нелюдь, покусившийся на благополучие тех, кто жил в моем доме, должен ответить. И Тамара Вениаминовна пожалеет, что связалась со тьмой.
— Послезавтра, — озвучил я дату свершения мести, полагающихся ритуалов и самого страшного дня в моей жизни. — А теперь попрошу всех вольно, то есть разойтись, кроме Матвея и её светлости.
Не иначе, как приближался апокалипсис, потому что меня послушались вообще без споров. Даже Фрося с Михеем фыркнули, но важно поднялись и ушли. Только когда затих последний скрип двери сверху, я обратился к Матвею.
— Как вы вычисляете одержимых? Покажи.
— Да вот так, — вообще не растерялся экзорцист, сложил печать и произнес очень короткую активацию.
Меня снова пробило на смех. То есть эти одаренные реально не закрыли клятвами и заклинаниями знания? Между рук невозмутимого долговязого парня вспыхнуло. Как обычно очень быстро, но с эффектом, которого я еще не наблюдал. И, судя по воодушевленной княжне, она тоже.
Волной магии срезало на уровне тела, на самом причинном. Так, что внутрь всё втянулось. Ещё и поджалось, нарушая законы физики о подпространственных понятиях. Что бы знали ученые о таких моментах в жизни мужчины... Теоретики, только одно ругательство про них есть!
В общем, после того, как разжалось подпространственное, я попросил повторить. А потом и объяснить. Печать обнаружения была зубо- и пальце- дробительная. Яна повторяла за Матвеем, который даже не удосужился спросить зачем мне это. Идеальный источник. Вот бы не спугнуть, хотя я не понимал, чем это можно сделать и возможно ли это в принципе.
Мотя повторял раз за разом печать, не раздражаясь ни на миг. Я бы сам себе в морду дал за неспособность воспроизвести. Но и новая гордость рода Меньшиковых, её светлость, подающая самые смелые надежды, не могла сложить нужные фигуры.
Мы старались до глубокой ночи, пока не сдались. Экзорцист уже начал клевать носом, да и я стал вялым. Лишь отлично выспавшаяся, пусть и не по своей воле, Яна проявляла готовность продолжать.
Неохотно я распустил наш кружок юных изгоняющих, отправив всех спать. Моте досталась последняя гостевая комната, одна из тех, что находились на цокольном этаже. Пусть и для прислуги, но выглядела и обставлена комната была прилично.
Княжна, когда мы поднялись наверх, повздыхала, пожелала мне спокойной ночи и упорхнула. Я на некоторое время задумчиво застыл среди пустынного темного холла, прислушался к тишине за дверью её спальни и ушел к себе.
Утро началось необычно. Сначала я не понял, что меня насторожило. Абсолютная тишина или солнечный луч, метко светящий мне в левый глаз. Открыв второй, я увидел что необычное природное явление было мимолетным. За окном висели низкие угрюмые облака, а среди них уже стремительно затягивалась прореха.
В стекло заколотил дождь, а снизу раздался детский визг и топот. Всё в порядке.
Но, к своему немалому удивлению, спустившись, я обнаружил что в забеге участвуют не только детки, но и Ларс. Швед уже растрепался, когда решительно пронесся мимо меня, не забыв бросить приветственное «ваше сиятельство».
— Доброго утра, — улыбнулась княжна, неспешно потягивая кофе за столом.
Перед ней была свежая газета, которую она скучающе пролистывала, а рядом сидел Матвей, монотонно поглощая печенье за печеньем. Монаха не было, экзорцисты не обращали внимание по беготню и крики. Так что я пожал плечами и присоединился к завтраку.
Через распахнутую дверь я увидел, как по коридору промчалась Фрося, за ней камердинер, а за ними вприпрыжку Миха. Хлопнула входная дверь и радостные визги и сдавленная шведская речь переместились на улицу.
— А что происходит? — всё таки спросил я, сделав несколько глотков бодрящего напитка.
— Без понятия, они так давно уже, — Яна перелистнула страницу, нахмурилась и покачала головой какой-то статье.
Подивившись неожиданной, но приятной выдержке девушки, я невольно залюбовался её сосредоточенном на печатном издании лице. На ней была просторная белая рубашка, застегнутая под самый воротник, что почему-то делало её ещё женственнее и привлекательнее... Так, Илюх, соберись, ну вообще не вовремя.
К счастью, отрывая меня от созерцания чудного зрелища, вызывающего животный инстинкт, в гостиную влетел Ларс. Раскрасневшийся, но с победоносным видом, он держал в руке лист бумаги, поднимая его высоко над головой.
Рядом очутилась девчонка и попыталась отнять трофей, но не доставала и фыркала, подпрыгивая.
— Ваше сиятельство, учитывая крайне малое время, отведенное мне на подготовку ответственного мероприятия, прошу вас воздействовать на ваших подопечных, что старательно пытаются сорвать мне... А-а-а!
Фрося, сообразив что рост шведа никак не позволит ей достать желаемое, пнула его по голени. Ларс согнулся, прошмыгнул сидевший в засаде Миха и выхватил лист, собравшись драпануть.
— Стоять! — гаркнул я и вся троица замерла. — Ну-ка, давай сюда.
Пацан обиженно сжал губы, но послушался. Бумага уже порядком измялась и местами была порвана. Пробежавшись по ней глазами, я понял что это список имен, фамилий и титулов. Вероятно, что это гости завтрашнего приема.
— Ну а тебе то он зачем? — не понял я, вопросительно посмотрев на ведьмочку.
— А он показывать не хотел! — обвиняюще указала на шведа она. — А я вообще-то помочь хотела.
— Да вы, юная леди, никого из этого списка даже не знаете! — возмутился камердинер.
— А вот и знаю!
— А вот и нет!
— Тихо! — снова крикнул я, поморщившись. — О чем мы договаривались, насчет завтрака?
— А мы уже позавтракали, — выпалила Фрося.
Боги, всеблагие и забытые! Чем бы её так ушатывать, чтобы энергии поменьше было? На верховую езду что ли отдать? Твердо решив добавить к их занятиям какой-нибудь полезной физической нагрузки, я уже открыл рот, чтобы напомнить о правилах поведения, как сверху раздался гневный вопль Еврипия:
— Фрооооося!
Подростков тут же смыло, только пятки засверкали. Ларс выдохнул и забрал у меня список, бережно прижимая к груди.
— Я, между прочим, ни слова вам не сказал о том, насколько сложно будет за день устроить достойный прием. Нужно расчистить территорию, установить шатры, подготовить хотя бы пять смен закусок, заказать лучшее шампанское, музыкантов...
— Всё, всё, хватит, — взмолился я. — Я избавлю тебя от этих исчадий бездны, а ты избавь меня от подробностей. Что-нибудь ещё нужно?
— Если бы вы могли попросить об одолжении и позвать его сиятельство, графа Самойлова, — мечтательно произнес Ларс.