— Верно, — практически прошипел в ответ Эгеарн.
Завеса варп-энергии внезапно пошла рябью и вспучилась, словно какой-то ребенок пытался выдуть мыльный пузырь. Затем в самой ее середине возник разрыв — крохотная черная точка, постепенно увеличившаяся до широкого овала, окруженного трепещущей аурой света. Спустя несколько секунд во тьме возникла щуплая фигурка девочки.
Юная Эла'Ашбель, это гнусное дитя, вышла из варп-портала, ступив на священные, поросшие лесом земли Паучьего Храма, где она провела свои ранние годы. Девчонка была совершенно одна — весь сопровождавший ее эскорт воинов аспекта остался лежать на поверхности Тирайн. Эла шаталась от усталости и измождения. А кроме того, была вся перемазана кровью.
Шаркая, к ней подошел великий провидец и протянул ладонь измученному ребенку.
— Ты спасла нас от чудовищного врага, моя маленькая морна. Эльдары Кэлора перед тобой в неоплатном долгу, ведь им еще хотя бы какое-то время не придется беспокоиться за свои души.
Губы Мэвех скривились, настолько явственно выдавая ее антипатию и разочарование, что Эгеарну даже пришлось бросить на нее призывающий к соблюдению приличий взгляд. Но затем она увидела нечто совершенно восхитительное: кровь, заливавшая лицо Эла, текла из глаз. Казалось, будто девчонка плачет алыми слезами. Она ослепла. И более не могла видеть ни тронутого порчей уродливого лика Эгеарна, ни язвительного выражения на лице самой Мэвех. Теперь тварь была вынуждена куда более чем прежде полагаться на своего карадока. Может, в конце концов, план все-таки сработал.
— Моя маленькая морна, — продолжил старик, и сморщенные его губы изогнулись в похотливой усмешке, — идем со мной. Я знаю отличное место, где ты сможешь отдохнуть и забыть о боли. Идем… мы с Мэвех Юфранской будем ухаживать за тобой.
Спотыкаясь от усталости, боли и дезориентации, Эла'Ашбель протянула руку в своем мире кромешной тьмы и нащупала старые, иссохшие пальцы Эгеарна. Слишком изможденная, чтобы что-либо предпринимать или говорить, она только кивнула и позволила ему увести себя.
Карнакская кампания (не переведено)
Джо ПарриноКопьё ночи
Не переведено.
Грэм ЛионНебесный охотник
Не переведено.
Роб СандерсВойна призраков
Не переведено.
Брэнден КэмпбеллТантал
«Тантал» был почти вдвое больше обычного «Захватчика». Кормовая его половина состояла из открытой площадки в форме полумесяца и поднятой над нею рулевой платформы, которую окружали невысокие, но вычурные леера. От середины корпус раздваивался, образуя вытянутые носы, в каждом из которых находился увеличенный дезинтегратор. Над ними изгибалась единственная длинная мачта с тонким, плотно прилегающим к ней парусом. По обеим сторонам квартердека тянулись в пустоту огромные изогнутые клинки, а под фюзеляжем гудели в унисон три двигателя.
Столь идеальное сочетание внешнего вида машины с её предназначением впервые было достигнуто в давно забытую эпоху до Грехопадения. При взгляде на стремительные линии корпуса «Тантала», словно бы вырезанного в пространстве, он казался невероятно легким и маневренным для своего размера. Его чёрная броня, надраенная до зеркального блеска, дышала силой и неуязвимостью.
Сурасис Скорбный не упустил ни одной мелочи при создании машины. Она стала, одним словом, его шедевром. Кроме того, она была уникальна — в городе, для жителей которого не имелось ничего святого, где любой с легкостью шёл на воровство или подделку, по-прежнему существовал только один «Тантал».
И Сурасис знал, что из-за этого все ненавидят его. Не потому, что он десятилетиями курсировал на своем чудном творении между шпилей Верхней Комморры, уничтожая флоты врагов и друзей и разграбляя их богатства. Нет, всеобщую злость вызывали таланты Скорбного, величайшего рулевого и пилота в истории Тёмного города, не имевшего себе равных в управлении грависудами. Он просто был лучшим, и недругов его питала ничтожная, примитивная зависть. То же самое чувство порой заставляло выскочек покушаться на его жизнь.
Последним в этот список добавился Сиав из Завета Ночного Отрога. До нынешнего дня Скорбный даже и не слышал о нём. Теперь, однако же, до Сурасиса дошли слухи о чемпионе гравициклистов, который заявлял во всеуслышание, что никто в Комморре не может тягаться с ним. Что он, а не Скорбный, обладает самой быстрой, изящной и тяжеловооруженной машиной смерти в Тёмном городе.
В прошлом Сурасис низверг множество подобных говорунов. Так много, что, вылетая сегодня навстречу врагу, он испытывал нечто, близкое к разочарованию. Мастер не мог вспомнить, когда последний раз встретил достойного противника и вынужден был по-настоящему побиться за свою репутацию.
Настало время отправляться. На палубе уже собрался экипаж — тринадцать лучших воинов, лично отобранных Скорбным для битвы. Пока бойцы занимались последними приготовлениями, за ними наблюдали близнецы, отпрыски Сурасиса. Дочь его, Нитоле, как одержимая наносила себе на лицо боевую раскраску. Сын, Ротэй, стоял на палубе и осматривал панораму города через длинный хрустальный цилиндр, прижатый к глазу. Все они были облачены в отражающую броню и одеяния дымно-серого цвета, характерного для кабала Скорбного. Над сердцем каждого из них чернел символ, похожий на осколок стекла: так никто не усомнится, что сегодняшние деяния — работа Тёмного Зеркала.
Следуя неописуемо древней моряцкой традиции, Сурасис поднялся на борт последним.
— Грозный Архонт на палубе! — рявкнул Ротэй, поспешно убирая подзорный кристалл. Воины, замерев на месте, встали навытяжку. Сын улыбнулся и кивнул Скорбному, а Нитоле, как будто ничего не замечая, сняла с пояса маленький пузырёк, откинула голову и закапала себе в глаза немного какой-то чёрной жидкости.
Поправив пистолеты на бедрах, Сурасис сложил руки за спиной и медленно зашагал между застывшими матросами, порой кивая им. Осмотрев небо, мастер глубоко вздохнул и жестом подозвал детей к себе.
— Что скажете? — спросил он обоих.
Нитоле быстро заморгала — сквозь её веки просачивался препарат, ускоряющий восприятие. По щекам текли крупные антрацитовые слёзы.
— Экипаж твой, кажется, готов, — сказала она.
— А я уже проложил курс до Ночного Отрога! — весело добавил Ротэй, помахав свитком пергамента. — Прикончим Сиава в один момент.
— О погоде, — проворчал Скорбный. — Что скажете о погоде?
Увидев непонимание на их лицах, мастер скрипнул зубами и продолжил:
— Сегодня почти полное безветрие, воздух влажный и пахнет озоном. Свет пяти солнц рассеян. Отсюда следует…
Сын уставился себе под ноги, наверное, в поисках ответа. Дочь фыркнула и поглядела куда-то вдаль.
— …что зарождается эфирная буря. Нитоле, мы должны спустить или поднять паруса?
Молодая женщина закатила глаза.
— Не знаю я, — вздохнула она.
— Поднять! — резко бросил Ротэй. — Чтобы увеличить скорость.
— О, Музы! Да вы оба так ничему и не научились, — Скорбный уверенными шагами поднялся на рулевую платформу «Тантала». — Ротэй, мы зайдем для атаки по схеме «альфа» и откроем огонь с большого расстояния. Если поднять паруса, орудиям будет недоставать энергии.
Крепко охватив штурвал, Сурасис разблокировал его щелчком большого пальца. Другой рукой он принялся нажимать клавиши на главном пульте управления.
— Такими темпами вы ещё несколько веков не займете моё место.
Между тремя родичами воцарилось натянутое молчание, нарушаемое лишь рокотом пробуждающихся внизу моторов.
— Оставляю вас обоих дома. Наказание обсудим, когда я вернусь.
Нитоле мигом обернулась, не веря своим ушам.
— Что?
— Мы предполагали, что отправимся с тобой, — медленно произнес Ротэй, поглядывая то на сестру, то на отца.
— Очень рад, что разочаровал вас, — ответил Скорбный. Подняв голову, он гаркнул на матросов, которые немедленно разбежались по своим постам.
Поскольку ни сын, ни дочь явно не собирались уходить, мастер повернулся к ним и оскалил зубы:
— Я сказал, прочь с моего корабля!
Дети кивнули и нехотя побрели к стыковочному пирсу. Лица их горели от ненависти и унижения.
Быстро обсчитав в уме зависимость сопротивления воздуха от скорости, Сурасис незаметно шевельнул запястьем. В ответ на это гравилёт наклонился и грациозно выплыл из дока.
— К Ночному Отрогу! — воскликнул Скорбный. Его экипаж отозвался радостными криками, а «Тантал» начал набирать скорость, удаляясь от пирса в сторону колоссального центрального массива Комморры.
Ночной Отрог ничем не выделялся среди множества тороидальных арен, построенных в Эпоху Боли. Он обращался точно вокруг середины жилого шпиля — зазубренного небоскрёба в сотню этажей, — будто кольцо, что соскользнуло со сломанного пальца и теперь парит рядом с ним. Снаружи Отрог выглядел как безликий чёрный круг, выложенный светящимися гравипластинами. Изнутри же его усыпало множество разнообразных препятствий: огненных гейзеров, кислотных распылителей, осколкомётов и моноволоконных сетей. На случайных участках цирка возникали утыканные шипами стены и барьеры, которые двигались по вечно изменяющимся путям. Устройства обогрева и охлаждения внутри тора создавали всевозможные погодные эффекты, от опаляющей жары до слепящих буранов.
Никто ещё не утруждался подсчётом всех подобных арен. Впрочем, их точно было несколько десятков, и все они торчали под искажёнными прямыми углами из центральной толщи Тёмного города.
Что отличало Ночной Отрог от других цирков, так это его обитатели. Как правило, в разбойники шли культисты, наслаждавшиеся резней: они почти не заботились о своих собратьях и чаще убивали собственных вождей, чем следовали за ними. Сотрудничество было для них чуждым понятием; они лишь самое краткое время могли работать вместе, после чего возвращались к смертельно опасному, разрушительному соперничеству.