нные статьи в газетах, брошюры, но взяться за большой труд у него, к сожалению, не было возможности. Это, быть может, одна из самых трагических сторон его биографии.
В конце 1849 года, после революционных событий в Германии, в которых Маркс и Энгельс принимали самое деятельное и непосредственное участие, они, как уже говорилось, эмигрировали в Англию. Желая помочь Марксу и его семейству, которое осталось почти без всяких средств к существованию, Энгельс поселяется в Манчестере и занимается «собачьей коммерцией». Он занял место служащего в конторе хлопчатобумажной фабрики, где его отец был компаньоном. Этому «деловому рабству» он отдал двадцать лет! И все эти годы между Марксом и Энгельсом шла оживленная переписка, и чуть ли не в каждом письме Энгельс, который сам отнюдь не купался в роскоши, сообщал о высылаемом им чеке на скромную сумму. Ф. Меринг справедливо заметил, что для того, чтобы предложить, и для того, чтобы принять такую жертву, нужен был одинаково высокий дух. Дело было не только в материальной помощи.
А когда Марксу было предложено писать статьи для газеты «Нью-Йорк дейли трибюн», то Энгельс переводил эти статьи на английский, так как его друг еще не вполне свободно владел языком, а порой и сам писал их за него.
С Энгельсом Маркс обсуждал все трудные проблемы, встававшие в ходе работы над «Капиталом». При этом мнение Энгельса было для него, как он сам признавал, «важнее всего того, что может сказать весь свет по этому поводу». Без совета со своим другом Маркс не сделал в лондонский период своей жизни ни одного практического шага, не опубликовал ни одной работы.
Их дружба, выросшая из творческого дуэта в работе над «Святым семейством» и «Немецкой идеологией» и скрепленная активной революционной деятельностью, с годами становится все крепче. Их духовная общность выросла настолько, что они совершенно не могли обходиться друг без друга.
Критику в адрес Энгельса Маркс при всем своем ранимом самолюбии воспринимал болезненней, чем критику в собственный адрес. Маркс мог с философским спокойствием сносить злобные нападки на него продажных писак, не удостаивая их ответом. Но если дело касалось чести Энгельса, то от Маркса нельзя уже было ожидать ни снисхождения, ни пощады. Он тотчас же бросался в бой. Когда некий Э. Мюллер-Теллеринг посмел в 1850 году написать письмо Обществу рабочих с клеветой на Энгельса, Маркс взорвался.
Со сдержанной яростью он отхлестал жалкого клеветника в следующих строках:
«Я вызвал бы Вас на дуэль за Ваше вчерашнее письмо Обществу рабочих, если бы Вы были еще достойны этого после Ваших бесчестных клеветнических выпадов против Энгельса… Я жду встречи с Вами на ином поле, чтобы сорвать с Вас лицемерную маску революционного фанатизма, под которой Вам до сих пор удавалось ловко скрывать свои мелочные интересы, свою зависть, свое ущемленное самолюбие, свое недовольство и досаду на то, что мир не признает величия Вашего гения…»
И аналогичным образом поступал Энгельс, когда речь шла о защите чести своего друга. Он дает гневную отповедь А. Лориа, вульгарному экономисту, специализировавшемуся на фальсификации и извращении идей «Капитала»:
«Я получил Вашу статью о Карле Марксе. Вы вольны подвергать его учение самой суровой критике и даже толковать его превратно; Вы вольны написать биографию Маркса, представляющую плод чистейшей фантазии. Но чего Вы не смеете делать и чего я никому никогда не позволю, – это возводить клевету на моего покойного друга…
Какую нужно иметь мелкую душонку, чтобы вообразить, будто такой человек, как Маркс, „постоянно угрожал своим противникам“ вторым томом („Капитала“. – Г.В.), написать который „ему и в голову не приходило“… Имею честь выразить Вам все те чувства, каких Вы заслуживаете».
Когда Энгельсу случалось выбираться в Лондон и друзья наконец встречались лично, то в семье Маркса воцарялся настоящий праздник. Дочери Маркса называли его вторым отцом. Трудно сказать, что стало бы с Марксом и его семьей, если бы не самоотверженная многолетняя помощь Энгельса. Он сознательно отодвинул в сторону собственные научные интересы, принеся их в жертву научным занятиям своего друга. Это всегда камнем лежало на сердце Маркса.
16 августа 1867 года в два часа ночи, закончив корректуру последнего листа первого тома «Капитала», Маркс написал Энгельсу: «Итак, этот том готов. Только тебе обязан я тем, что это стало возможным! Без твоего самопожертвования ради меня я ни за что не мог бы проделать всю огромную работу по трем томам. Обнимаю тебя, полный благодарности!»
Энгельс, однако, никогда не жаловался и не роптал на свою судьбу. Он выполнял свою работу так весело и невозмутимо, как будто ничего лучше на свете и быть не могло, чем ходить на службу и сидеть в конторе.
Что значило для Энгельса это на самом деле, показывает такой штрих из воспоминаний Элеоноры Маркс-Эвелинг, которая гостила у Энгельса, когда его «каторга» подходила к концу.
«Я никогда не забуду его ликующего возгласа: „В последний раз!“, когда он утром натягивал свои сапоги, чтобы в последний раз отправиться в контору.
Несколько часов спустя мы, стоя в ожидании у ворот, увидели Энгельса, идущего по небольшому полю, которое находилось перед его домом. Он размахивал в воздухе своей тростью, пел и весь сиял от радости. Затем мы по-праздничному уселись за стол, пили шампанское и были счастливы.
Я тогда была слишком молода, чтобы все это понять. Но теперь я не могу вспомнить об этом без слез».
Своей матери Энгельс в этот день написал, что «стал совсем другим человеком и помолодел лет на десять».
Жизнерадостность, порывистость, энергичность, какая-то особенная ясность и теплота во всем облике Энгельса привлекали к нему симпатии людей. Однажды Маркс получил письмо от своего гамбургского издателя, который сообщил ему о том, что его посетил Энгельс, что он познакомился таким образом с обаятельнейшим человеком, какого ему когда-либо приходилось встречать.
«Хотел бы я видеть человека, – с наивной гордостью воскликнул Маркс, прерывая чтение письма, – который не нашел бы Фреда столь же милым, сколь и образованным!»
Именно милым, жизнелюбивым и остроумным человеком видится Энгельс, когда читаешь его «Исповедь» – шутливые ответы на анкету дочерей Маркса.
«Достоинство, которое Вы больше всего цените в людях – Веселость.
В мужчине – Не вмешиваться в чужие дела.
В женщине – Умение класть вещи на свое место.
Ваша отличительная черта – Знать все наполовину.
Ваше представление о счастье – „Шато Марго“ 1848 года (марка вина и намек на революционные события этого года. – Г.В.).
Ваше представление о несчастье – Визит к зубному врачу.
Недостаток, который Вы считаете извинительным – Излишества всякого рода.
Недостаток, который внушает Вам наибольшее отвращение – Ханжество.
Ваша антипатия – Жеманные, чопорные женщины.
…Ваше любимое занятие – Поддразнивать самому и отвечать на поддразнивания.
Ваш любимый герой – Нет ни одного.
Героиня – Их слишком много, чтобы можно было назвать только одну.
…Ваш любимый цветок – Колокольчик.
Цвет – Любой, если это не анилиновая краска.
Ваше любимое блюдо – Холодное – салат; горячее – ирландское рагу.
Ваше любимое житейское правило – Не иметь никакого.
Ваш любимый девиз – Относиться ко всему легко».
У Энгельса, так же как и у Маркса, был чрезвычайно развит вкус к юмору, хорошей шутке. Это помогало им сносить тяготы эмигрантской жизни.
В одном из писем Энгельсу, рассказывая о своих страданиях из-за болезни, Маркс замечает: «Дорогой дружище, при всех этих обстоятельствах больше, чем когда-либо, чувствуешь, какое счастье – дружба, подобная той, какая существует между нами. Ты-то знаешь, что никакие отношения я не ценю столь высоко».
Сбросив ненавистное ярмо коммерции, Энгельс приезжает в Лондон и поселяется невдалеке от дома Маркса. Друзья видятся почти ежедневно. Энгельс работает теперь запоем, реализуя накопившиеся творческие замыслы, среди которых центральное место занимает грандиозная задача диалектического синтеза достижений естествознания. В 1878 году выходит из печати его «Анти-Дюринг», в котором, по словам Ленина, «разобраны величайшие вопросы из области философии, естествознания и общественных наук». Он изучает также историю первобытного общества, работая над книгой «Происхождение семьи, частной собственности и государства», которая вышла в свет в 1884 году.
Помимо чисто научных занятий, Энгельс со всей энергией отдается организаторской партийной работе. Он избирается в состав Генерального совета Интернационала, где на него возлагают обязанности секретаря-корреспондента для ряда стран.
Свои научные интересы Энгельс всегда стремился сообразовать с практическими целями революционной борьбы. Так, изучение славянских языков он начал по тому соображению, что, как он писал Марксу, «по крайней мере один из нас должен ввиду грядущей мировой драмы знать язык, историю, литературу, общественные учреждения тех народов, с которыми предстоят столкновения в самое ближайшее время».
Маркс и Энгельс смогли воочию убедиться в успехах рабочего движения. Каждый его успех они отмечали как личное торжество. Даже на склоне лет по случаю выборов в Германии Энгельс устраивал у себя дома настоящие празднества. Как вспоминал Эдуард Эвелинг, он закупал большой бочонок особого немецкого пива, сам готовил специальный ужин (Энгельс был «великий гастроном»), приглашал самых близких друзей. «„Генерал“ вскрывал каждую телеграмму и оглашал ее содержание. И если в ней сообщалось о победе, мы пили. Если же о поражении, мы тоже пили».
После смерти Маркса, в 1883 году, Энгельс становится признанным главой международного рабочего движения. Он, по выражению Элеоноры Маркс-Эвелинг, «…дирижирует оркестром, и он все так же скромен, непритязателен и прост…». А Энгельс скажет о себе: