— Посмотри на это! — закричал он, оборачиваясь к магу. На ступенях часовни ничком вытянулся мертвец в традиционных рабирийских одеждах, на вид совсем мальчишка. Вогнанные страшным ударом вилы торчали у него между лопаток. — Ты только посмотри на это, Эллар! Добивали беспомощных вилами и ножами, как скотину! Что же это за люди, Эллар?! Что за звери?!
— Крестьяне, ослепленные жадностью и отупевшие от нищеты, — ответил маг. Кожаная личина пребывала бесстрастной, но судя по дрогнувшему голосу, увиденное проняло и его. — Напились для храбрости браги и все равно шарахаются от собственной тени. Возьми себя в руки, Рейе. Мы скоро их догоним. Больше такое не повторится, ручаюсь.
— Конечно, — мрачно ухмыльнулся гуль, оглаживая рукоять тонкого меча-эстока. — Конечно, догоним. Я им, тварям, припомню эту деревушку…
Маг пожал плечами и смолчал.
На окраине нашлись следы недавно прошедшего здесь каравана. Извилистые глубокие колеи от осевших под тяжелым грузом повозок и множество полукруглых лунок, выбитых копытами. Пустые бутыли и кувшины, небрежно брошенные на обочину. Осколки чего-то хрупкого, вдребезги разбитого обухом топора. Шкатулка с тускло поблескивающими украшениями, явно упавшая с телеги. Трепещущие на колючих ветках придорожного терновника клочки тонкой ткани — кто-то решил поскорее обновить позаимствованный в безымянном поселке наряд. Скомканная пригоршня листов пергамента, наверняка выдранных из украшенного цветными камнями переплета…
— Смотри, они повернули, — заметил Эллар. — Направились назад, к границе. Должно быть, подводы перегружены. Даже самый жадный смекнул — все Рабиры не вывезти. Темнеет, скоро караван встанет на стоянку. Рейе, бедная лошадь ни в чем перед тобой не провинилась, хватит ее пинать… Скажи лучше, что ты намерен делать, столкнувшись с пятью десятками полупьяных кметов?
— Изрублю в мясо, — зло буркнул да Кадена. — Руками рвать буду… за Льерри.
Неподалеку послышалось конское ржание, и маг повелительно поднял ладонь, призывая сохранять тишину.
Спешившись и привязав лошадей, они двинулись на звук. Зрелище, открывшееся их взору, было весьма занимательным.
Крупный конь светлой масти, под хорошим седлом, топтался на краю узкой прогалины, раздраженно фыркая и дергая обмотанные вокруг тонкой сосны поводья. Рядом громоздилась вместительная повозка, запряженная парой равнодушных ко всему сущему волов. К бортику привязана за рога упитанная бурая коровенка, в самой телеге угловато торчат небрежно сваленные кучей сундуки, ящики, свертки и повизгивающие рогожные мешки. На передке телеги сидел, опасливо косясь по сторонам, тощий долговязый парень, сжимая в трясущихся руках арбалет. Поодаль торчал еще один, постарше годами и не столь испуганный. Он увлеченно глазел на происходившую у него под ногами возню — среди колыхавшейся травы размеренно ерзало и пыхтело что-то живое.
Окончилось действо тем, что с земли поднялся самый обычный человек, смахивающий на зажиточного хуторянина. Отряхнулся, пнул сапогом нечто, по-прежнему скрытое травой, и принялся деловито затягивать ремешки на штанах, раздраженно ворча:
— Хоть дернулась бы разок для порядка, нежить снулая… Разлеглась, как бревно, шипит да плюется…
— А я? — засуетился ожидавший. — Ты ж обещал, помнишь? Сам сказал — мол, все будем делить поровну!..
— Охота тебе со всякой мерзостью валяться, — пренебрежительно бросил старший. — Ладно, только по-быстрому. Того и гляди помрет девка, тебя не дождавшись.
Он шагнул к повозке, едко ухмыльнувшись раздавшемуся сзади визгливому воплю, и слишком поздно смекнув — вскрик похож не на довольный, а на предсмертный: Караульный вытаращился, заполошно ойкнул, выронил арбалет и попытался спрыгнуть с телеги. Замысел почти удался, не считая досадной мелочи: в мокрую от росы травы рухнул уже не живой человек, а его останки, вяло хватающиеся ладонями за неведомо откуда выросшую между ребрами узкую витую рукоять.
Хуторянин — мелкий лавочник из Мерчетеса, самоуверенно решивший наравне с прочими жителями городка поживиться за чужой счет — все-таки успел обернуться. Со стороны темнеющего леса к нему шел — или летел? — стремительный расплывчатый силуэт. Никогда в жизни упитанный лавочник не бегал так быстро, и успел-таки достигнуть спасительных зарослей, где с разбегу врезался в нечто, на первый взгляд показавшееся древесным стволом.
Жертва мародеров лежала на сорванном со стены чьего-то дома ковре, некогда разноцветном и пушистом, а теперь щедро вымазанном в грязи. Руки ей связали за головой, из одежды оставили изодранную в лохмотья рубашку, но женщина вроде бы дышала…
— Скоты, ах какие скоты… — бормотал Рейе, трясущимися руками разматывая узел на лохматом обрывке пеньки, коим самым жестоким образом были скручены кисти стонущей девушки. — Грязные подонки… Иламна?!
— Иламна, — не менее изумленно удостоверил подошедший следом маг. Рядом с ним в траву шумно свалилось нечто тяжелое, скулящее и невыносимо смрадное. — Творец Предвечный, вот так встреча! Э, да она еле жива! Рейе, дай ей хлебнуть из моей фляжки… Да хватит, хватит! Как, полегчало?
— Кхх… гады… — прохрипела рабирийка, держась за горло, на котором расплывались следы чьих-то грязных пальцев. — Я не вам… Темные Боги! Эллар, а с ним Рейенир да Кадена! Вы убили тех ублюдков?
— К сожалению, они умерли быстро, — буркнул Рейе, поддерживая девушку в сидячем положении, поскольку ноги ее пока не слушались. — Сейчас тебе станет лучше. Сколько я знаю Эллара, во фляге он обычно таскает жуткий сорокатравничек Солльхин, который мертвого подымет. Ну что, лучше?
— Лучше, — кивнула гулька, одна из приближенных Драго, что-то вроде личного секретаря, доверенного лица и курьера Князя Забытых Лесов. — Рейе, если тебя не затруднит… там, в телеге… чем-нибудь прикрыться. Меррзавцы… Нет, фляжку оставь…
Рейенир почти мгновенно вернулся, принеся из наваленного в телеге добра ворох добротной рабирийской одежды. Покуда девушка, охая и невнятно ругаясь сквозь зубы, приводила себя в порядок, да Кадена обнаружил неопрятную груду в траве у ног одноглазого мага и с возгласом ярости схватился за кинжал.
— Погоди, — Эллар перехватил его руку. — Успеется. Сам же жаловался, что они умерли чересчур быстро. У меня к нему есть пара вопросов. Эй, животное! Встать!
Лавочник приподнялся на четвереньки. На большее его не хватило, и он снова попытался спрятаться в невысокой траве. Тогда Эллар протянул руку, сграбастал незадачливого насильника за ворот рубахи и без видимого усилия, как котенка, вздернул на ноги. Гуль попятился и с отвращением скривился — смердело от мародера невероятно.
— Это он с перепугу, — пояснил маг. — Неужели я такой страшный? Надо же… Эй, ты! Сейчас расскажешь все, о чем я спрошу. Иначе тебе станет очень больно. Веришь?
Лавочник быстро и мелко закивал.
— Сколько человек в обозе?
— Н-не знаю, — промямлил тот, белый, как мел. — М-много. Четыре дюжины, а м-может пять.
— Кто?
— Пьянь всякая, крестьяне, гуртовщики, ремесленная гильдия…
— Стало быть, ты у нас аристократ… Кто заводила?
— Ченго, кабатчик… Толстый такой, с белой бородой…
— Как давно ушли из поселка? Захватили с собой кого из местных?
— Колокола три, может, четыре тому, а местных мы всех… — тут лавочника затрясло, и он с воплем хлопнулся на колени. — Пощадите! Демон меня под руку толкал, сам не ведаю, как вышло! Жена дома осталась, мать больная, пощадите!..
— Рейе, ты его ни о чем спросить не хочешь? — брезгливо сказал маг.
— Кто заколол вилами мальчишку в поселке? — ледяным голосом спросил да Кадена. — Того, у часовни?
— Старший над гуртовщиками, Макол Тесак. Тот еще бандит, похлеще Ченго! Он…
— Довольно, — оборвал Рейенир. — Времени у нас мало. Нельзя их упустить. Иламна, ты готова?
— Готова, — ответила рабирийка. Она подошла, ведя в поводу того самого пегого жеребца под седлом с непривычно высокой лукой. — Хотя, конечно, в седло сяду без удовольствия. Эллар, спасибо за фляжку. Ты прав, Рейе, надо спешить.
Пока они взбирались на коней — маг и Рейенир привычно ловко, Иламна — закусив губу и морщась от боли, — лавочник потихоньку, не поднимаясь с колен, пятился в сторону леса. Внезапно он вскочил и побежал, петляя, как заяц.
— Иламна, за тобой должок, — глядя в сторону, сказал Рейе вполголоса.
Рабирийка пустила коня в галоп, одновременно вытягивая из седельных ножен легкую изогнутую саблю. Сначала послышался полный ужаса вопль. Затем свист и короткий удар.
— Между Князем и нынешним правителем Пуантена уже давно — то есть лет десять — шла оживленная переписка. Драго и Солльхин чрезвычайно этому радовались. Постоянно гоняли меня и вестников Лайвела в Гайард, Орволан или Монсегю, — рассказывала Иламна, ехавшая между Рейе и Элларом. Преследование изрядно отяжелевшего каравана из Мерчетеса продолжалось, лошади шли крупной рысью, и теперь уже не оставалось никаких сомнений в том, что грабительский обоз будет перехвачен еще до границы. — Они добились успеха — в шестнадцатый день Первой летней луны, то есть пять… или шесть дней тому в Рунель пожаловали высокие гости из Аквилонии. Тамошний наследник трона и его свитские. Мне они понравились, особенно принц Коннахар, — рабирийка тряхнула челкой, некогда кудрявой, а теперь свалявшейся в паклю. — Все шло замечательно, даже Блейри вел себя на удивление пристойно…
— Блейри в Холмах? — не то с удивлением, не то с отвращением уточнил Рейенир.
— Ему опять досталось в Мессантии и он прибежал спасаться, — пояснила девушка. — У Драго состоялась долгая беседа с аквилонцем, а на следующий день он позвал меня и велел скакать в Токлау — торговый поселок над Алиманой. Там я должна была отдать старейшине письмо Князя и подыскать охранников, чтобы те проводили меня через земли Зингары в Кордаву. Охранников-людей, Драго особенно на этом настаивал. А я не послушала, — она сокрушенно махнула рукой. — Решила, что вполне справлюсь сама. Что я — дороги не помню? Почти добралась до полуденной границы Холмов, и тут началась эта жуткая гроза…