— Думаю, ждать дальше бесполезно, — решительно произнес он. — Впрочем, сколько знаю Одноглазого, он появляется именно тогда, когда в нем возникает необходимость. Приступим же… Ньель, Серлон, мэтр Кодран, мы вас слушаем.
Общий доклад капитанов кавалерийских, егерских и лучных сотен, с добавлениями и уточнениями почтеннейшего ученого мужа, долженствовал подвести итоги вызнанного людьми в Рабирийских холмах. Названия поселений, перечни числа умерших и выживших заставляли Рейе и Иламну одинаково удрученно хмуриться, что было вполне объяснимо — их страна, прежде надежно хранившая свои тайны, теперь лежала перед людьми, открытая для пристального изучения… и для завоевания.
В заключение Серлон добавил, что известия о диковинной стене мрака оказались верными от первого до последнего слова. Кое-кто из егерей, кто посмелее, решились приблизиться к темному стоячему облаку и на своей шкуре выяснили: колдовская преграда отбрасывает на пяток локтей любое прикоснувшееся к ней существо, не причиняя тому вреда и не делая различия между людьми и уроженцами Рабиров.
— Выходит, мы вроде как тут заперты, — с нарочитой бодростью объявил сотник. — Выйти нельзя, войти тоже. Однако почтовые голуби с соколами вылетают беспрепятственно, стена, какая бы здоровенная ни была, все ж не до неба. Если они смогли улететь, то есть надежда на ответ с той стороны… И вот еще что, ваша милость. По нашему разумению, стоило бы перебраться с озера ближе к Алимане. Скажем, в Токлау. Там и люди остались, из тех, что прибыли сюда по торговым делам, и какое-никакое укрепление имеется. Вдруг этой стене надумается исчезнуть? Тогда мы сразу об этом узнаем. Опять же, от Токлау до переправы рукой подать…
— А как же разрешение загадки тракта? — въедливо напомнил месьор Кодран. — Неужели мы бросим начатое дело на полпути?
— Хотелось бы уточнить, какое именно дело, — вполголоса, но достаточно внятно произнесла Иламна. — Беспрепятственное разгуливание по княжеству? Или, может, кто-нибудь желает учинить еще парочку увлекательных церемоний, дабы окончательно истребить наш народ? Вы говорите, говорите, не стесняйтесь. Нам выбирать особо не из чего. Мы и так теперь непонятно кто, непонятно что, — она перешла на громкий доверительный шепот: — Рейе, имей в виду — по округе болтается полтысячи вооруженных до зубов людей. Пока они согласны нам помогать, но кто сумеет предсказать, что взбредет им в голову завтра? Вдруг они поймут, с какой легкостью могут присоединить Забытый Край к своим владениям? И что тогда? Что тогда с нами будет? — последние слова она почти выкрикнула, ударив маленьким кулачком по краю скамьи.
— Иламна, — растерянно начал Просперо, столько лет знавший верную помощницу Драго за особу трезвомыслящую и серьезную. — Леди Иламна, но подумай сама: если бы мы хотели захватить Рабиры, за минувшие дни у нас имелось достаточно возможностей…
Гулька прошипела в ответ что-то невнятное и съежилась, укрывшись своей подозрительностью, как прохудившимся щитом.
— Извините ее, — Рейенир оторвался от пристального разглядывания собственного кольца с печаткой в виде силуэта летучей мыши над горами. — В последнее время Иламне, как и нам всем, пришлось несладко. Но доля правды в ее словах есть — неуемное любопытство, боюсь, не доведет до добра ни вас, ни народ Холмов… Желаете узнать, куда ведет мощеная дорога? Съездите, узнайте. Доберетесь до столицы, она и в самом деле существует. Будет ли только вам с этого польза и удовольствие, вот вопрос…
— Досточтимый Кодран, возьмете два… нет, три десятка сопровождения и отправляйтесь хоть завтра, — решил Пуантенец. — Можете также прихватить с собой тех, кого сочтете необходимым, но при малейшей опасности, даже при намеке на таковую немедля разворачиваетесь и аллюром мчитесь назад. Ежели начнете возражать и ссылаться на ученые интересы — разрешаю гвардейцам доставить вас обратно с кляпом во рту, слышал, Ньель? Остальные начнут готовиться к маршу в Токлау… Рейе, вольно или невольно я вынужден перейти к вопросам, напрямую касающимся тебя и положения дел в Холмах. Я обещал Драго позаботиться, чтобы его наследник получил причитающееся ему по праву, и я это сделаю. Как только разберусь, что к чему. При нашем последнем разговоре Князь советовал непременно отыскать своего пропавшего невесть куда управляющего и упомянул вещь под названием Лесной Венец. Кто может хотя бы приблизительно объяснить, что он имел в виду?
— Мы видели Лайвела в девятнадцатый день Первой летней луны, утром, — жестом попросив разрешения говорить, начал Эвье Коррент. — Потом он куда-то уехал и пропал… Я нижайше прошу прощения, но Лесной Венец, случаем, не то украшение, которое носил его покойная светлость Драго?
— Плетеный обруч шириной в два пальца, из стилизованных золотых и серебряных веточек, посередине большой звездчатый сапфир очень чистой воды, — на одном дыхании выложила свои наблюдения Меллис. — Когда мы нашли Князя, украшения при нем не было. Наверное, стоит еще раз обыскать пепелище?
— Обыскать нетрудно, — согласно кивнул сотник Ньель. — Но, может, на всякий случай подыскать умельцев, которые сковали бы вторую такую же штуковину?
— Законный наследник имеется, дело за зримым олицетворением власти… Сразу вспоминается история Кофийской тиары, — задумчиво протянул Ариен Делле, пояснив: — В 1290 году при штурме аквилонской армией Хоршемиша сгорел королевский дворец и сокровищница вкупе с хранившимися там регалиями. Следующему монарху на церемонии коронации пришлось удовлетвориться новенькой тиарой, в которую, если верить слухам, вместо драгоценных камней вставили пригоршню стекляшек. А еще нечто подобное случилось лет пятьдесят тому в Шушане Шемском, когда злоумышленники похитили скипетр градоправителя.
— Это у вас, людей, символы власти полагаются всего лишь красивыми побрякушками, при необходимости непринужденно заменяемыми дешевыми подделками, — ядовитости тона Рейе позавидовала бы стигийская плюющаяся кобра. — Только здесь не людское королевство… как останется и впредь, надеюсь. Здесь Рабиры со своими традициями, сложившимися за много тысяч лет. Венец Холмов — не просто знак могущества, но действующий инструмент его осуществления, древнее творение, обладающее неким подобием собственного разума и характера. На протяжении шести последних поколений им по взаимному согласию владели представители нашей фамилии, передавая его из рук в руки по совершении определенного ритуала. Лайвел, без которого нам теперь никак не обойтись, принадлежит к семейству Хранителей Венца или посредников при церемонии. Он знает многое о тайнах Лесной Короны, а мне, как это ни странно прозвучит, из этих тайн неведомо почти ничего.
— Но ты же старший отпрыск Драго! — Леопард подался вперед. — Как ты можешь ничего не знать о вещи, которая рано или поздно станет твоей!
— Предполагалось, что меня ожидает еще добрая сотня лет независимой жизни, — пожал плечами да Кадена. — И потом, повторюсь: Лесной Венец — не бесчувственная вещь. Совсем не обязательно он должен стать моим. В нынешних обстоятельствах возможно все… Венец сохранял в целостности Незримую Границу, наделял владельца знаниями его предшественников и, самое главное, утверждал его в правах Князя. Утверждал, если считал необходимым. В противном случае же подыскивал другого хозяина. Не спрашивай, каким способом. По правде говоря, то, о чем я сейчас поведал, последний раз случалось самое малое пять тысячелетий назад, я имею в виду церемонию Выбора. И не думаю, что ваши розыски на пепелище принесут какую-то пользу. Венец Рабиров объявляется сам, когда приходит срок. До той поры Леса останутся без правителя, а мне остается только быть по мере сил полезным для тех, кому повезло остаться в живых.
— Неужели кроме вашего управляющего никто не был посвящен в тайну? — не сдержалась Меллис. — Быть того не может!
— Да ну? — съязвил Рейенир. — Много ли человек в Тарантии распоряжаются ключами от королевской сокровищницы? Или, к примеру, что вы станете делать, если исчезнет хранитель Большой Королевской Печати вместе с таковой?
— Искать с собаками, — вступился за сестру Ротан.
— И все-таки, — настаивал Пуантенец. — Должен же знать еще кто-то, хотя бы на случай внезапной кончины самого Лайвела, или войны, или чего-то в этом роде — словом, чрезвычайных обстоятельств? Есть соображения?
— Тулеар мог знать, — хмуро буркнула Иламна. — Он был потомственным телохранителем династии, ни на шаг от Князя не отходил. Наверняка знала Солльхин — она терпеть не могла неразгаданных тайн, да и Драго был весьма к ней расположен.
— Однако дама Солльхин мертва, и Тулеара опознали среди убитых, — вставил Делле.
Девушка молча развела руками: «Ну, если так…»
— Ваша милость, может быть, моих следопытов отправить на поиски этого их дворецкого? — басовито прокашлявшись, предложил командир егерской сотни. — Ребята каждый кустик перевернут, никуда не денется…
Просперо сморщился, как от зубной боли:
— Поумерь ретивость, Серлон. Следопыты твои хоть представляют, кого искать? Как ты им объяснишь? «Росту среднего, лицо бледное, волосы черные, нескольких зубов не хватает…» Пожалуй, по таким приметам несложно будет нам сыскать пропажу. Сколько раз я уже слышал, что для людей все гули чрезвычайно похожи друг на друга? Занимайтесь своими прямыми обязанностями, сиречь безопасностью лагеря. У меня сердце не на месте, когда вспоминаю, что ублюдок Блейри разгуливает на свободе.
Коннахар и Рейе заговорили одновременно:
— Разве Блейри не под замком? Мы ведь заперли его в подвале! Я думал, вы его давно вздернули!
— Ну почему, почему мерзавцам всегда везет? Что ему стоило помереть, избавив Рабиры от постоянной занозы!
— Он бежал, кто-то ему помог, — отрезал пуантенский герцог. — Однако рано или поздно я до него доберусь. Этого требовал Драго, но вдобавок у меня к Блейри есть свои счеты. По его вине погибла Солльхин, этого я ему не прощу, — он хотел добавить что-то еще, но прислушался к голосам, доносившимся из крохотной передней, и вполголоса произнес: — Вот и недостающие пожаловали.