Когда в кинопроизводстве возникали паузы, Гарик возвращался к «Неприкасаемым». Например, на старый Новый год в 2007-м коллектив съездил на третий оупен-эйр «Русская зима» в Лондон. Квазиэклектичное мероприятие на всемирно известной Трафальгарской площади устраивалось в период экономического расцвета зарубежной «русской диаспоры». Это тогда же российские олигархи, их приближенные, свита и нужные им артисты косяками слетались в Куршевель, Монте-Карло, Майами и т. д. На «Русской зиме» меж «русских англичан» попадались и коренные лондонцы, и просто туристы из разных стран, ибо Трафальгарская всегда полна народа. А уж заглянуть в дождливо-промозглый январский денек на жаркое «восточное» веселье – вполне прикольно. Впрочем, Дима Билан, группы «Токио» и «Ранетки» (в тот год именно они входили в фестивальную программу) ничем западную публику заинтересовать не могли. Под их сеты приплясывали только соотечественники. Зато с появлением Сукачева возбудились все. И «король проспекта» выдал такое шоу, «чтобы помнили». У «Неприкасаемых» затянулся саунд-чек, поэтому начали они позже запланированного времени. А это ж «педантичная Британия» – все по часам. Когда Гарик вошел в раж, отпел «Белла чао!», заставив тысячи людей на площади скакать и приплясывать, и продолжил с голым торсом буйствовать на сцене, выдыхая пар изо рта на январском ветерке, ему вдруг вырубили звук и аппаратуру (истек регламент). Гневный Горыныч, поставив ногу на монитор, с высоты подиума вгляделся в толпу, что есть силы выкрикнул: «Все, пиздец!» После чего запустил на авось в первые ряды металлическую микрофонную стойку (благо никто серьезно не пострадал) и, уходя со сцены, отпихнул в сторону попавшегося ему навстречу местного техника. Это был лучший момент фиесты.
Гарик в те годы, как уже говорилось, не записывал ничего нового, но по части концертов был нарасхват. Его ценник стабильно рос. И, наверное, он был самым высокооплачиваемым наряду еще с парой-тройкой российских исполнителей. От организаторов различных фестивалей и концертов не раз доводилось слышать: «Хорошо бы «Неприкасаемых» позвать, но Сукачев же сейчас «зарядит» такой гонорар…» В одном из разговоров с Игорем я пошутил: «Ты говоришь, что никогда за деньгами не гонишься, а некоторых людей отпугивает твой коммерческий «аппетит». Он отреагировал развернутым рассуждением. «У меня нет точного объяснения такому парадоксу. Условно говоря, ты пришел покупать машину и увидел ее цену. Интересуешься: почему столько? Тебе отвечают: потому что столько она стоит. И я говорил издателям моих дисков: цена такая-то. Она их не смущала, мне платили. Так же и с концертными гонорарами. Хотя несколько раз случалось, что выступления становились для меня чистой благотворительностью. Скажем, когда ударил экономический кризис 2008 года. Никто из моих музыкантов его не почувствовал. Только я и директор группы ощутили сложности. Потому что музыкантам обязательно нужно заплатить оговоренный гонорар. Получают они его из нашего общего заработка, значит, сокращается моя доля. Я не кичусь этим, но мне приятно осознавать, что я не терял в такие моменты свою честь. Подчеркну: я – не герой, но из-за этих «урезаний» по миру-то не пошел, не снял последнюю рубашку, и это хорошо. Я уже мог себе позволить (и сейчас могу) отказаться от гонорара или получить сумму меньше той, что за вечер в ресторане истрачу. Но зато люди, работающие со мной, никак не пострадают – это очень важно и мне нравится. Иногда и сотрудники моего административного штата поступали аналогичным образом. Они понимали ситуацию, за что я им сильно благодарен. Я могу в одном случае быть жестким, а в другом – идти на компромисс».
В следующей нашей беседе я еще раз «качнул» Гарика денежным вопросом: много ли раз ты блефовал, называл цену наудачу, понимая, что она завышена? Его ответ снова получился длинным и эмоциональным.
«Игра в кошки-мышки, так или иначе, в любом бизнесе существует. Но денежный блеф – это коробейничество, жлобство. Один раз ты сможешь кого-то обмануть, а больше – нет. Зарабатывая сам, дай возможность заработать и другому человеку. Соблюдение такого принципа держит некоторых музыкантов не с директорами, а именно с промоутерами целые десятилетия. Это честные взаимоотношения. Расставание с промоутером происходит, если он сам тебе говорит: к сожалению, я не могу выполнить такие-то требования. А ты отвечаешь: а я не могу согласиться на другие условия. Даже если мы друзья. Потому что, если я сейчас уступлю тебе как другу, завтра десять менее близких мне людей из сообщества промоутеров об этом узнают и логично поинтересуются: а почему для нас другие условия? Это несправедливо!
Все имеет свою цену, и у каждого своя стратегия. Ты знаешь, как я отношусь к своим концертам. Я себя, на хер, никогда не жалею. Без шуток. Моя задача «подохнуть» на сцене, и я стараюсь ее честно выполнять. А это не три копейки стоит. Потому что жизнь стоит дорого, самоотверженность, не только моя, а всех ребят, которые со мной работают, – стоит дорого. Вот за это люди и платят деньги. За три копейки можно играть тридцать концертов в месяц, в совокупности выйдет примерно та же сумма. Но я сыграю пять и в каждом «гореть» буду, что, собственно, и делаю четвертый десяток лет. Поэтому сейчас у меня есть яхты, квартиры, машины… Так ведь любой из моих известных коллег может себе это позволить. Некоторые и больше могут. Просто я свои «элементы роскоши» не скрываю, люблю их и всегда повторяю – в гробу карманов нет. Я стараюсь позволять себе все, что в пределах моих желаний и возможностей. Это же клево, приятно.
Пусть кто-то в растянутом свитере станет нудить в мою сторону: «у-у – пидарас». А какой-то, условно – новый Гарик, посмотрит на меня и скажет: я тоже хочу победить. Со временем у меня появится то-то и то-то. И это круто! Он же сделает это не для себя, а даст Бог, для своей семьи, детей. И эти деньги – честные. Мы же не перепродаем что-то, не «распиливаем». Зарабатываем собственными идеями, талантом, самоотверженным трудом. Это довольно редкая штука в России, здесь так не принято».
Следуя изложенным принципам, Горыныч в 2007-м пополнил свой «имущественный фонд» прекрасной квартирой в Калининграде – том самом, где в первой половине 1990-х пел в главном городском соборе, расставаясь с «Бригадой С». Для всех, кто «не в теме», данная покупка выглядела немного странно. Сотни преуспевающих россиян в это время уже активно приобретали недвижимость в Европе и Америке (и музыканты тут были в первых рядах). У Гарика яхта «проживала» в уютной хорватской марине, и, по логике, ему стоило бы приглядеться к жилью в этой приятной балканской стране. Но он «бросил якорь» в бывшем Кенигсберге. «Произошло все спонтанно и просто. У близкого друга нашей семьи калининградца Максика Ибрагимова, который помог мне когда-то с организацией концерта в соборе, был юбилей. Мы приехали к нему большой компанией: я с Ольгой, Мишка Ефремов, Никита Высоцкий, Димка Харатьян. Остановились в гостинице в любимом Светлогорске. Перед праздничным вечером Ольга отправилась в один из местных салонов сделать прическу. Вернувшись, рассказала мне, что увидела по пути три красивых новых дома, построенных на горе. Предложила поехать их посмотреть. Я отказался. Зачем, мол? Она говорит: «Может, квартиру там купим?» Я ответил: «Если хочешь, давай купим. Какие проблемы?» Другой наш друг Ростик Конопельный быстро выяснил, что свободные квартиры там еще есть. Одну из них мы и выбрали. Потом довольно долго делали в ней ремонт. Наш Сашка фактически вырос в Калининграде, проводил там все каникулы. Нам нравятся те места, и захотелось, чтобы Настя тоже там провела свое детство. Так и вышло. А сейчас, если кто-то захочет эту квартиру купить, мы готовы продать. Жилье отличное».
Не узнавал, во сколько обошелся Гарику тюнинг калининградского «флэта», а вот общий бюджет «Дома Солнца», по подсчетам экспертов, составил более четырех миллионов долларов. Это был наиболее дорогой проект Сукачева и самый долгий по времени реализации: от первого замысла до премьеры прошло лет пятнадцать. Когда стало ясно, что и в 2009-м публика фильм не увидит, Игорь сосредоточился на подготовке к отмечанию своего «полтинника». Интересно, что два масштабных концерта в питерском Ледовом дворце и московском «Олимпийском» под названием «5:0 в мою пользу!» состоялись 14 и 21 ноября, то есть еще до официального 50-летия Гарика. Это сделали явно с телевизионным прицелом. Непосредственно в день рождения (1 декабря) Игоря Иваныча четырехминутным (серьезный тайминг) репортажем поздравили в главных теленовостях страны – программе «Время», там же анонсировали и телеверсию его юбилейного концерта в праймовый пятничный вечер 4 декабря на Первом канале. Приветствие Горынычу за подписью президента Медведева появилось даже на официальном сайте Кремля! В нем говорилось следующее: «Певец и композитор, бессменный лидер группы «Неприкасаемые», Вы стояли у истоков отечественного рок-движения. И сегодня Ваши песни знают и любят не только в России, но и за рубежом. Многогранные дарования и целеустремленность помогли Вам добиться признания не только в музыке, но и в кинематографе – как актеру и режиссеру». Возможно, с этим текстом ознакомились и те начальники тушинского отделения милиции, где Гарик драил полы по ходу московской Олимпиады-80, или сержанты, что прессовали человека «многогранного дарования» в конце 80-х в арбатской «ментовке»? Если и не читали, то уж чествование Горыныча по телику наверняка видели. Сам юбиляр встретил свою красивую дату своеобразно и рационально – «на рабочем месте». Вместо дополнительных расходов и хлопот с «накрыванием поляны», приглашением гостей и прочей кутерьмы он укатил в Красноярск, где 1 декабря сыграл часовой «заказничок» на подземной парковке нового жилого комплекса «Южный берег». Друзья имели возможность поздравить его чуть раньше, на сейшене «5:0 в мою пользу!» и за кулисами «Олимпийского». Игорь провел свое торжество в привычном для себя формате «братского фестиваля». Пели много, долго, бодро. Особым фрагментом вечера стало появление Жанны Агузаровой, исполнившей дуэтом с Гариком ту самую «Верю я», что подарил именинник в середине 80-х экс-соратникам по «Постскриптуму». Приглашая Агузарову на сцену, Сукачев назвал ее Ивкой, «как всегда у них было принято», и этот маленький ностальгический штрих на несколько минут вернул Жанну в ее «домарсианское» прошлое. Она пела почти как на дружеских кухонных посиделках – без вокальных эскапад, по очереди с юбиляром и кое-где подсказывая ему, что сейчас «его партия». В остальном джем-сейшене Агузарова не участвовала, хотя вскоре после ее выхода как раз началась самая масштабная его часть. К финальным темам «Моя бабушка курит трубку» и «Дорожная» сцена заполнилась примерно так же, как аншлаговый танцпартер «Олимпийского». Помимо десятка «Неприкасаемых», женского бэк-вокального трио, симфонического оркестра «Globalis», детского хора российского радио и телевидения к народу вышли многочисленные гариковские гости. Шахрин заботливо снимал блестки салюта, прилипшие к волосам Игоря, Гройсман подпевал вместе с Галаниным, Мазаев поддерживал своим саксофоном общее звучание духовых, гитары Воронова и Бегунова вливались в мощный музыкальный поток, в один микрофон пели Макаревич и Скляр. Горынычу вновь удалось воссоздать, хотя бы для публики и телевидения, картину рок-н-ролльной солидарности, которая на самом деле уже сильно потускнела, а в следующие шесть-семь лет и вовсе рассыпалась. Хотя по «гариковским поводам» старые приятели, разобщенные разными обстоятельствами, еще порой собираются и сейчас.