На его неприятной харе расплылась улыбка, как у питона, готовящегося поглотить кролика целиком. Ну, это если бы питон мог улыбаться. Я не отвел глаз. Да-да, Демид, сходи… куда там он тебя послал.
Ученик взял листки и вышел из кладовой.
Филипп тяжело оперся о столешницу и впился в меня взглядом свои свинячих глазок.
— Будь моя воля — я задушил бы тебя своими собственными руками, гаденыш, — процедил он. — Я таких как ты…
Я почувствовал, как в груди вскипает волна ледяного гнева. Я убедился, что Демид вышел, быстро огляделся, ища — есть ли тут камеры. Удостоверившись, что «можно», я не раздумывая ни секунды, направил внутренний поток энергии чуть ниже его колена. Поток выбил почву из-под его ног. Он с хрипом завалился на стол, ища опору. Но я, уже руками, схватил его за затылок и припечатал о столешницу. Лицо этого неприятного типа замерло в доле миллиметра от заострённого металлического штыря. Так, что кончик царапнул его шею, точно у сонной артерии.
Филипп замер, даже не решаясь дышать. Широко раскрытые глаза перепуганно смотрели на меня.
Я медленно наклонился к нему и спокойно, почти равнодушно прошептал на ухо:
— Если бы штырь прошел на пару миллиметров ближе, у тебя было бы примерно десять секунд, прежде чем сознание начало бы меркнуть. Через тридцать секунд ты захлебнулся бы своей кровью. Поверь, зрелище неприятное. Ты бы подох до того, как сюда бы прибежали тебя спасать.
Кладовщик едва заметно сглотнул, не в силах пошевелиться. Лицо его посерело, по лбу стекал пот, и весь гонор мгновенно испарился.
Но мужичок явно был не так прост. Он вдруг попытался огрызнуться, неумело скрывая страх за грубостью.
— Ты… ты за это еще поплатишься! Ты не представляешь, какие проблемы тебя ждут!
Я усилил нажим на его затылок, придвинув его горло ещё ближе к штырю, так, что металл больно впился в кожу.
— Проблемы сейчас у тебя, Филя, а я, поверь, справлюсь с любой, которую ты мне устроишь. И советую тебе запомнить, с кем не стоит играть.
Филипп коротко всхлипнул, осознав всю серьезность моего намерения. Он больше не проронил ни слова, затихнув окончательно.
— Ты меня понял, Филя? — спросил я холодно.
— Д-да… — выдавил он дрожащим голосом.
Я выпрямился, убрал руку с его затылка и жестом приказал кладовщику подняться.
— Тогда принеси мне одежду. И побыстрее, только под ноги смотри, а то ты вон какой на ногах неустойчивый.
— Все будет, прямо сейчас… — заблеял Филипп.
Он торопливо кивнул, пытаясь унять дрожь в руках, и на полусогнутых, почти в присяде, бросился внутрь кладовой. Обучаемый все-таки, впрочем, тем лучше для него.
Минута, и Филипп вернулся обратно, держа в руках новенькую робу, такую же, какая была у Демидова и остальных учеников.
— Уровень допуска вам Павел Алексеевич проставит, — прошептал он, укладывая робу на стол.
Так бы сразу! Но ничего, теперь будет как шелковый. В больницах обычно такие санитарки, скажем так, несговорчивые. Оттуда и научился, что стоит на таких разок рявкнуть хорошенько, и сразу по стойке смирно становятся. А то это я делать не буду, то не хочу…
Дверь в кладовую открылась, и на пороге появился вернувшийся Демид. Увидев, что я стою с робой, а Филипп потупил взгляд в пол, ученик даже как-то растерялся, будто не ожидая такого поворота событий.
— Филипп Бедросович, а переодеваться где — не подскажешь?
— Д-да, вот прямо за углом, старую одежду можно оставить прямо там, — послушно выдал кладовщик.
Я пошел переодеваться, поймав на себе еще более ошеломленный взгляд Демида, у которого за малым не отвисла челюсть.
Раздевалкой оказался небольшой закуток, прикрытый шторой. Зеркала там не было, да и ничего не было, кроме голой стены.
Я быстро переоделся в принесенную робу, окинул себя взглядом. Все село как надо, по размеру. Ну а что за уровень допуска мне должен дать Астахов — будем смотреть.
Демид молча дождался меня у дверей, продолжая бросать на меня взгляды искоса.
— До свидания, Филипп Бедросович… — бросил он, выходя из кладовой.
А как только закрыл дверь, повернулся ко мне всем телом и уставился выпученными глазами.
— К-как ты это сделал? — произнёс он буквально по слогам.
— Ты про что?
Демид огляделся и, убедившись, что нас никто не видит и не слышит, всё равно придвинулся ближе.
— Ты вообще понимаешь, что сделал? — спросил он, понизив голос. — Филиппа тут все боятся, к нему даже старшие особо не лезут. Я думал, он на тебя бросится, а тут… Он же даже пикнуть не посмел.
— Ну, как видишь, мы с ним нашли общий язык, — я пожал плечами.
Демид снова оглянулся на дверь кладовки.
— Нашли общий язык… Не знаю, что ты там ему сказал, но я первый раз видел, чтобы он так приседал перед кем-то. Обычно он орёт, угрожает и вообще ведёт себя, как полный псих. А сбившихся он особенно ненавидит.
Особенно — значит, не потому, что их, вроде как, принято презирать? Интересно.
— А почему, что они ему сделали?
— У него родители были чистильщиками, — ответил Демид негромко. — Работали в спецотряде, зачищали сбившихся, если те выходили из-под контроля. Он с детства мечтал пойти по их стопам. Но… когда его мать была им беременна, во время зачистки какой-то сбившийся сильно ее ударил. Она чуть не потеряла ребёнка, Филиппа еле спасли, и он остался… неполноценным. С тех пор он всех сбившихся люто ненавидит.
Понятно теперь, почему этот тип такой ожесточённый. Слепая ненависть — сильная штука, особенно если вырос в ней с самого рождения. Но оправдывать я его не собирался.
— Что ж, его прошлое — его проблемы. Главное, чтобы в будущем не лез на рожон, тогда и неприятностей не будет.
Демид удивлённо хмыкнул, явно не ожидая от меня такого холодного прагматизма.
— Ну всё тогда, я тебе всё показал. Пойдем обратно, — предложил он.
Мы двинулись назад по коридорам. Выйдя во двор, я заметил группу сбившихся, которых двое учеников вели в сторону барака. Все они были закованы в тяжёлые, грубые наручники. Я с трудом подавил вспышку гнева. Не смогли справиться честно — решили выместить злость на этих несчастных людях!
Кто их вёл обратно в барак? Конечно же, братья Ивлевы.
Я почувствовал на себе тяжёлый, буквально прожигающий взгляд обоих близнецов. Оба смотрели на меня с открытой ненавистью, давно решив для себя, что я — помеха, которую необходимо устранить.
Я не отвёл глаз первым. Пусть знают, что я не собираюсь уступать. Ивлевы, наконец, повели сбившихся дальше. Демид же, заметив нашу короткую «перестрелку» взглядами, медленно покачал головой:.
— Хочешь мой искренний совет? Держись подальше от них.
Я пропустил такой совет мимо ушей. Может, он и искренний, вот только я совета не спрашивал.
Сбившиеся ещё не скрылись из виду, и я заметил среди них и Владислава, причём его тоже заковали в кандалы. Эй! А вот это уже явно не по правилам. Если Владислав прошёл сверку, то и он заслуживает право на имя и свободу.
Меня буквально накрыло холодной волной гнева и чувства справедливости.
От автора:
Возродившийся в теле бастарда древний воин наследует усадьбу у Пограничья. Хитрые соседи, магия, древние механизмы и немного строительства: https://author.today/reader/471130
Глава 13
— Погодите! — рявкнул я, резко делая шаг вперёд.
Роман Ивлев мгновенно обернулся ко мне, будто только и ждал повода. Лицо его вытянулось от удивления, но почти сразу же глаза стали жесткими и наглыми. В них сразу читалось, что он видит во мне помеху, которую нужно устранить.
Второй брат тоже моментально напрягся, скрипнув зубами и чуть подавшись вперед. Явно рассчитывал, что сейчас начнется заваруха. Не мог простить, что я ему ногу сломал.
— Не надо! — торопливо шикнул Демид, вцепившись мне в рукав.
— Не лезь, — отрезал я, даже не удостоив его взглядом.
Я спокойно выдержал взгляд Романа, отмечая, как у того начинают ходить желваки на скулах. Медленно перевел глаза на Владислава. Он стоял сгорбившись, бледный до синевы, и пытался удержать ладонью окровавленный бок. Его шатало, словно пьяного, и я не удивился бы, если бы он прямо сейчас грохнулся лицом в землю.
— Помощь ему собираетесь оказывать? — спросил я.
Близнецы одновременно ухмыльнулись и переглянулись, будто я ляпнул какую-то феноменальную глупость.
— По-о-омощь⁈ — повторил Роман, нарочито, издевательски растягивая слово. — Нет, конечно! Этот уродец сдохнет тут, как собака.
— Ты, видать, не догнал, — лениво добавил второй брат. — Сбившимся помощь не положена. Вот будь он учеником — другое дело.
— Ах, ну раз так, тогда все в порядке, — с притворным облегчением бросил я, разводя руками. — Давайте дождемся, пока он сдохнет, потом похлопаем. Отличный план!
Улыбки близнецов померкли. Роман недовольно зыркнул на меня.
— Шутник, значит? Ты сам такой же сбившийся, и у тебя никаких прав здесь нет, — процедил он.
— Да неужели? — усмехнулся я, глядя на Владислава.
Тот едва успел опереться о стену, тяжело дыша и закрывая глаза, словно пытаясь хоть как-то удержать себя в сознании.
— Вот только этот «сбившийся», как вы выражаетесь, испытания прошел. А значит, по вашей же чудесной логике, он больше не сбившийся, верно?
— Ему еще имя не дали, — процедил Рома, явно раздражаясь моим тоном. — Пока имени нет, он никто. Пустое место, как и ты!
— Во как, — я вскинул бровь.
— Тебе весело, да? — медленно процедил Роман, сжимая кулаки.
— Нет, печально, — парировал я. — Печально, что приходится объяснять вам такие простые вещи. Судя по вашим лицам, вам проще подраться, чем подумать.
На самом деле я растягивал разговор лишь для того, чтобы понять, как действовать дальше. Я прекрасно понимал, что драки не избежать, и зондировал почву…
Близнецы переглянулись снова, а в воздухе сгустилось напряжение. Но это меня не волновало. На этот раз близнецы явно разозлились всерьёз. Кулаки первого сжались еще сильнее, второй брат шагнул вперед, загораживая от меня Владислава.