хотя подтвердили оба, переглянувшись.
— Ну, тогда до скорой встречи.
Парни утвердительно кивнули и поспешили, наконец, скрыться. Каждый пошел в свою сторону, чтобы не попасться на глаза лишним свидетелям. Я проводил их взглядом. Первые кирпичики в моём маленьком гарнизоне заложены. Пусть пока и держатся на страхе…
Я не без труда поднял Владислава, он все еще был без сознания. Нырнул под его плечо, толкнул дверь… и на пару секунд завис. Картинка перед глазами напоминала шахматную доску с расставленными фигурками.
Десятки человек стояли каждый на своем аккуратно очерченном квадрате. Они либо спали, либо медитировали. Но всё это делали стоя… не издавая звуков, кроме ровного дыхания да тихого скрипа, когда кто-то едва заметно менял положение стоп.
Запах внутри был спертый, все-таки народу тут немало, а вентиляции никакой. В горле сразу запершило.
Зрелище напоминало капсульный отель для мазохистов.
Интересно, сколько времени нужно, чтобы перейти на следующий этап и перестать ночевать на пятачке, где можно только стоять? И что потом — сидячие койко-места? Может, на следующем уровне выдают табурет?
Я сделал пару шагов внутрь, и ученики один за одним начали поднимать на меня глаза. Десятки взглядов — не приветливых, но и не враждебных. Скорее… настороженных. Этих я не видел раньше, видимо, еще не доросли до того, чтобы заниматься с «элитой» как горделиво именовал свой уровень Демид. И, судя по всему, эти ученики не знали ничего про меня.
— О, новенький…
Это прошептал один из учеников, но в тишине прозвучало так, будто он прокричал на весь зал.
Владислав оттягивал плечо и уже казался вдвое тяжелее, чем был на самом деле. Обмякшее тело было неудобно держать, потому что я ещё и старался не задеть рану. Плечи тянуло, спина ныла, но я зашел внутрь, оглядывая тех, кто стоял в своих квадратах.
— Может, поможете? — бросил я в зал.
Реакция была показательная. Несколько человек переглянулись, другие демонстративно закрыли глаза и глубже ушли в «медитацию». Один из учеников чуть приподнял уголок губ в издевательской улыбке. Он медленно провел взглядом по Владиславу, потом по мне, но так и остался неподвижным. Будто ему предлагали держать не человека, а корзину с ядовитыми змеями.
Я постоял пару секунд, осматривая их по очереди. Помощи ждать не приходилось. Не дожидаясь ответа, я перехватил Владислава поудобнее и двинулся вперед сам.
Спина уже горела, но я намеренно не показывал, что мне тяжело. Пусть видят, что я и в одиночку справлюсь.
Я прошел по залу, точно зная, куда именно мне нужно. Благо Демид на «экскурсии» показал мой квадрат. Хотя и так все было понятно — все места заняты, и только два квадрата пустуют, причем рядом друг с другом. Мой и Владислава.
Точнее… пустовали.
На них развалился какой-то нулевой. Причем раскинулся так, будто только что выиграл главный приз на конкурсе «ленивая жопа года». Он лежал на спине, закинув руки за голову и вытянув ноги.
Я сначала решил, что он так распластался, пока никого нет, и при виде меня тут же встанет. Как бы не так… когда подошёл ближе, то понял, что ошибся. Нулевой даже бровью не повел, только лениво перевел взгляд на меня.
— Не хочешь подвинуться? — сухо сказал я, выдерживая интонацию так, чтобы он не перепутал с просьбой.
Он даже не попытался изобразить, что встает. Просто посмотрел на меня из-под полуприкрытых век с видом «и что ты мне сделаешь?».
— Чего? — ученик чуть приподнял голову и скривился в ухмылке. — Иди на хрен.
Я искоса глянул на Владислава, висевшего на моем плече, вернул взгляд на этого «хероя».
Улыбнулся.
Раз вежливость не в ходу, придется включать язык общения, который тут все лучше понимают.
Я шагнул ближе и наступил прямо на пальцы ученика, медленно перенеся на них вес тела, чтобы он успел прочувствовать каждый грамм. Пальцы как раз оказались на моем квадрате.
— Ай!
Он дернулся было, но я не дал ему освободить руку.
— Спокойно, — сказал я тоном врача, который объясняет пациенту, что ампутация пройдет безболезненно. — Ты сам выбрал альтернативный курс лечения.
Я аккуратно опустил Владислава на пол. Одним движением схватил за шкирку распоясавшегося ученика, поднял и впечатал спиной к стене. Он попытался высвободиться, но я держал крепко.
— Чтобы не падал, — пояснил я, доставая скальпель.
Одним точным движением я вогнал лезвие в щель между камнями стены, прихватив ткань его туники. Туника натянулась, и ученик завис, как плакат на гвозде. Пальцы ног теперь едва касались пола, как на дыбе. Я же прижал его локтем, давя на горло.
— Смотри, у тебя два варианта, — сказал я, глядя прямо в его глаза. — Либо мы живем по-соседски, с взаимовыручкой, либо… плохой вариант.
— Че за «плохой»? — прохрипел он.
— Плохой вариант — это когда ты не сможешь дойти даже до туалета, потому что вот — видишь, мой квадрат перегораживает проход из твоего. Понимаешь, да? — я чуть сильнее надавил локтем. — Выбирай, сейчас.
— Ладно-ладно! — сосед закивал так быстро, что я даже подумал, не свалится ли он со стены вместе со скальпелем. — Прости, не знал, что он ранен! Давай… жить дружно, без этих… — он бросил взгляд на скальпель, — инструментов.
Вот так бы сразу… сэкономили бы и время, и нервы. Но вместо этого — очередное доказательство, что добро должно быть с кулаками.
— Тебя как звать?
— Антон!
— Хорошо, Антон.
Я выдернул лезвие из щели, убрал скальпель и отпустил его шкирку. Антон сполз на пол, потирая горло, и через секунду поднял на меня взгляд, в котором читалась смесь уважения, осторожности и… желания не повторять этот опыт.
Словно намереваясь тут же закрепить «дружбу», Антон начал рыться в своей сумке у стены. Та стояла вне квадратов, просто не поместилась бы.
— Вот, держи, — он протянул мне небольшой сверток. — Травяной сбор. Для заживления ран. Настой сделаешь, и ему легче будет.
Я взял сверток, покрутил в руках. Пахло ромашкой и еще чем-то. Интересно, такие наборы здесь тоже под запретом — или медициной не считаются?
Как бы то ни было, лишним не будет. Найти бы еще, где этот сбор заваривать… Я обернулся, обводя взглядом всю комнату.
— Я не имею ничего против кого-либо из вас, — начал я ровным голосом, — Долго здесь задерживаться тоже не собираюсь. Но пока я тут, хотите вы того или нет, жить мы будем дружно. И прислушиваться к желаниям друг друга.
Я выдержал паузу, давая им осознать слова.
— У кого есть возражения — поднимите руку. Но… прежде чем это сделать, хорошенько подумайте, соответствует ли это вашим интересам.
Я прекрасно понимал, что передо мной хоть и «нулевые», но все же аристократы. Пусть их статус сейчас на дне, но привычка смотреть на сбившихся сверху вниз у них в крови. А я — бывший сбившийся. С такими здесь, как с алкоголиками и наркоманами, «бывших» не бывает. Для них я — все тот же отброс.
Ну ничего. Большевики в свое время показали, как разговаривать с борзыми дворянами. Если слова не работают — есть и другие методы пропаганды.
Несколько человек переместили вес с ноги на ногу. Один отвел взгляд, другой сделал вид, что поправляет одежду.
— Я со сбившимся даже срать не сяду, — раздалось из дальнего угла.
Я повернулся в ту сторону и достал из-за пояса скальпель. Медленно провел большим пальцем по лезвию, проверяя его ровность. Металл блеснул в отражении потолочной лампы.
— Кто-то что-то сказал? — сухо спросил я.
Я не смотрел прямо на говорившего, но прекрасно видел, как он отвел глаза. По рожам моих новых соседей было ясно — мне и Славе тут не рады.
Один из нулевых сглотнул, шагнул вперед и явно собирался что-то сказать… но в этот момент резкий, металлический звон колокола проник в помещение через приоткрытую дверь. По всей видимости, нас оповещали о том, что «тихий час» подошел к концу.
— Ну что ж… — я медленно убрал скальпель за пояс. — Вот и хорошо, что договорились. Если вопросы останутся, вы всегда можете мне их задать. Лично. И в любой момент.
Правила были установлены. Теперь дело за малым — заставить их работать. Я прекрасно понимал, что на этом разговор не закончен.
Колокол отзвенел, и ученики начали расходиться, стараясь не встретиться со мной взглядом.
— Занятия…
— Опаздывать нельзя…
Соседи змейкой потянулись на выход. Мне пока не надо было никуда идти. Формально я ещё не ученик, как и Владислав. Мы можем позволить себе роскошь остаться и обустроить наш «уголок»… в меру того, что тут вообще можно назвать комфортом.
Я сел в свой квадрат и прислонился к стене, наблюдая, как комната пустеет. Антон тоже собрался уходить, он теперь вел себя тише воды.
— Слушай, — обратился я к нему. — Что нужно, чтобы отсюда свалить на ступень выше?
Антон боязливо покосился на меня.
— Нужно, чтобы твой контур полностью замкнулся.
— Контур? — уточнил я, глядя на пол.
— Вот эти границы, — сосед кивнул на тонкую светлую линию, почти очерчивающую его квадрат.
Линия едва мерцала, будто по ней пробегали крошечные искры. У кого-то она была тусклая и разорванная, у него же — почти ровное сияющее кольцо.
— Они проявляются по мере того, как ты познаешь энергетические потоки. Чем лучше работаешь, тем дальше они уходят. Когда полностью замкнётся круг, тогда можно переходить на следующий уровень.
Я посмотрел на его линию. Она у Антона была заметно больше, чем у других, почти замыкалась. На моем квадрате и квадрате Владислава пока что линии не было вовсе.
— И сколько у тебя заняло, чтобы вот так расширить? — спросил я.
— Примерно сантиметр в неделю, — признался он.
В линии, если считать по периметру, было метра три. Я в уме прикинул, что если каждый сантиметр дается за неделю… это триста недель… больше шести лет.
— И как ты двигаешь ее вперед? — спросил я.
— Прохожу испытания. Потом медитирую. Если сделал все правильно, то контур сдвинется. Не сделал — останется на месте. А если недоработал, то и уменьшиться может.