— Откуда он знал… — глухо донеслось с края круга.
Взгляды заметались между мной и алтарём, а потом все они устремились на Астахова. Учитель стоял с каменным лицом, но на скулах ходили желваки, а его амулет погас, будто его задушили. Теперь больше ничто не сдерживало ток энергии…
Астахов шагнул вперёд. Потоки разошлись перед ним, но внутрь круга не пустили, словно встали стеной.
— Раз Потоки… признали, — каждое слово он будто вытаскивал из горла клещами. — Теперь ты вправе носить это имя.
— Уже ношу, — отрезал я.
Астахов вскинул руку. Скальпель, все это время торчавший в стекле у алтаря, вырвался и взмыл в воздух. Лезвие сияло бело-стальным светом, по нему пробегали линии вязи, а на рукояти вспыхнул чуждый символ.
— И этот… — он будто сплюнул, — предмет будет твоим амулетом. Пока Потоки терпят тебя.
Он попытался взять скальпель двумя пальцами, как что-то ядовитое, но мой амулет резко рванул ко мне. Рукоять скальпеля, оставив в воздухе энергетический шлейф, легла в мою ладонь. Потоки сомкнулись вокруг запястья, символ на рукояти вспыхнул ярче.
— Закреплено, — отрезал Астахов.
Я повесил скальпель на пояс. Песок под ногами остывал, но взгляды толпы жгли куда сильнее.
Ивлевы стояли в стороне. Один близнец прикусывал губу, второй не сводил глаз со скальпеля, уже примеряя момент, когда сможет воткнуть его мне в спину. Дружка, с которым мы встретились медпункте, среди учеников, конечно, не было. А вот Демид и Яков были… оба.
Астахов вернулся на край круга. Лицо снова стало ровным, спокойным — привычной маской, но я заметил, что его левая рука висела вдоль тела плетью. Цепь его неработающего амулета едва заметно дрожала.
— Имя Вячеслав — признано. Имя… Константин Мирошин — признано. Амулеты закреплены, — изрек он сухо. — Оба теперь числятся учениками Приюта Длани предков. Ступень: Порог Пути. На Пороге останетесь, пока не докажете право идти дальше.
Учитель замолчал, обводя взглядом толпу.
— С рассветом вас ждет Испытание Новых Порогов, — взгляд скользнул с меня на Вячеслава. — Тебя это тоже касается.
Слава кивнул, пальцы стиснули амулет.
— Что за испытание? — сухо спросил я.
— Марш Печатей. Пройдете круги. Энергией пользоваться нельзя. Печати будут настроены так, чтобы вы прочувствовали каждый шаг, — сказал он, будто выдавая приговор.
— Учитель, но почему так рано…
По всей видимости, такая проверка требовала определенной подготовки. Но Астаховне собирался отступать и продолжал гнуть линию: пытаться меня уничтожить, не нарушая протокола.
Ну-у… что тут сказать, пусть пока моего мнения и не спрашивают, но я не против. Если это поможет скорее выбраться из «стойла» нулевиков, так я, наоборот, «за» обеими руками.
Ускоримся, как говорится, до невозможности.
Видимо, это читалось у меня на лице, потому что Астахов ещё выше вскинул подбородок. Что-либо объяснять или отвечать на какие бы то ни было вопросы учитель тоже не собирался.
— Церемония закончена, — сказал он.
Развернулся и зашагал прочь, скрывшись в дверях главного корпуса.
Надо же, и даже не сделал замечание ученикам, которые вышли в круг, по сути, наплевав на распорядок. Судя по болтавшейся руке, не подававшей пока что признаков жизни, его заботило сейчас совсем другое.
Толпа расходилась неохотно, словно невидимая сила держала учеников на месте. Ивлевы задержались, нервно переминаясь с ноги на ногу, и тоже не спешили уходить. Рома криво усмехнулся, глядя на скальпель у меня на поясе. Мы встретились взглядами.
— Нравится игрушка? — спросил я тихо, но так, чтобы он слышал.
Ответа не последовало, только губы близнеца чуть дёрнулись. То ли хотел что-то сказать, то ли прикусил язык. По глазам его было видно, что мысленно он уже режет меня этим же скальпелем на куски.
— Нас ждет весёлое утро, — пробормотал Влад, когда мы начали пробираться к выходу.
— Утро? — я усмехнулся. — Думаю, они не дотерпят.
Я не стал говорить Владу о том, что у меня есть основания так полагать… будет ли реально терпеть Астахов? Мы, вернее, я, у него как заноза в одном месте. Да и с Ивлевыми в свете последних событий конфликт заиграет новыми красками. И их все еще больше…
Мы двинулись к корпусу. Я понимал, что теперь половина будет обходить меня стороной, и в этом плане ничего не изменилось. Но вот вторая половина будет искать случая меня ударить.
Мы зашли внутрь и устремились вперед по коридору. Приглушённый гул голосов постепенно сменился тишиной.
В зале «нулевых» было так же тесно и душно. Нулевые, как и ученики с других ступеней Пути, выбежали смотреть на церемонию — и она, как и всё, связанное со мной, прошла не так, как было задумано Астаховым. Теперь нулевые возвращались, и… большинство смотрело на нас уже другими взглядами.
Как на опасных соседей, за которыми нужно следить, но лучше не лезть без нужды. Но были и другие взгляды — полные ненависти. Видимо, некоторых задевало, что какие-то сбившиеся, по их разумению, равные разве что грязи из-под ногтей, вот так легко, даже не пострадав, справлялись с испытаниями.
С теми самыми, которые у местных «дворяшек» занимали годы.
Я довёл Вячеслава до его квадрата, дождался, пока он сядет — хоть ему и полегчало после получения имени, а рана зажила, всё же его до сих пор шатало — и только тогда обернулся к нулевым. Прежде всего к тем, кто точил на меня зуб.
— Ну что, — сказал я достаточно громко, чтобы услышали все. — Привыкайте. Теперь мы здесь надолго.
Ну а чего ждать? Потоки меня признали, алтарь признал, амулет признал. Осталась мелочь — приручить местную фауну.
Антон, тоже вернувшийся вместе с нами, не стал ждать, пока «дворяшки» переключаться с меня на зализывание своего уязвлённого самолюбия, и повернулся ко мне.
— Слухай… — он понизил голос до такой степени, будто боялся, что его мысли прочитают через стены. — Ты… с Ивлевыми пересекался, да?
— Случалось, — ответил я. — И, судя по твоей мине, пересечёмся снова.
— Они это… — Антон чуть наклонился ближе. — Я слышал, как они у себя в крыле обсуждали. Сегодня ночью вылазку устроят.
Я поднял бровь.
— Кого грабим?
— Тебя, — хмыкнул Антон. — Они уже шушукаются. Говорят, «испытание» можно устроить и без рассвета. Сегодня.
Вот как…
Я внимательно посмотрел на Антона. Интересно, ему птичка это на хвосте принесла? Нет, то, что он мог подслушать какие-то разговоры, вполне вероятно. Ведь на месте испытаний Антон стоял в нескольких метрах от близнецов и их дружков.
Вопрос в другом.
Почему же он решил меня предупредить?
Как-то слабо верится, что после того, как я пригвоздил его к стене вместо картины, мы стали закадычными друзьями.
Нет, всякое бывает, конечно… но все же.
— План у них такой, — продолжил Антон. — Вломиться, связать Влада, притащить в зал медитации и… дальше не услышал!
Я молчал, пока он говорил, лишь слегка стиснул зубы.
— А я в этом цирке какую роль играю? — спросил я.
— Тебя спровоцируют на драку, чтобы потом донести, будто ты напал на старших по статусу, — Антон сказал это так, словно перечислял меню в кафе. — И всё. Пару свидетелей, и тебя выкинут обратно к сбившимся.
— Интересный план, — заметил я. — Ты это мне от искренней заботы сообщил — или чтобы на представление позвать?
— И то, и другое, — Антон криво усмехнулся. — Хочу посмотреть, как ты выкрутишься.
Картинка в голове уже начала складываться.
— Энекргию они использовать собираютсябудут?
— Вряд ли… — Антон покачал головой. — Чистая физика. Сейчас за каждым потоком бдит Астахов.
— Хорошая новость, — сказал я и даже улыбнулся.
— Это чем же? — удивился мой собеседник.
— Тем, что у нас будет шанс порепетировать, — ответил я. — Да и физику я люблю.
— Репетировать — это когда ты уже знаешь, что делать, — вздохнул Влад, невольно слушавший наш разговор.
— А я и знаю, — я с невозмутимым видом посмотрел на Влада и снова на Антона. — И нам, кстати, нужен ещё один человек.
— Для чего? — в голосе Антона проступило любопытство.
— Чтобы сегодня ночью близнецы вернулись домой с испорченным настроением, — сказал я уже тише. — Ты как, с нами?
Я просверлил Антона взглядом. Мне важно было понять, из какого теста этот паренек. И не рифмуется ли его имя кое с чем, с чем его обычно рифмуют.
Антон замялся — напрягся сразу.
— Можно… подумать? — неуверенно прошептал он.
— Подумай, ага, — я с невозмутимым видом пожал плечами.
Антон кивнул и, бормоча что-то про надобность «добить» ступень, встал в своем квадратике в медитативную позу.
Я же откинулся на стену, созерцая, как свет потолочной лампы мерцает на риске амулета Вячеслава и на гравировке моего скальпеля.
В голове уже выстраивалась карта коридоров, камер и тупиков. Место, где они решат нас прижать. И то, как они сами туда пойдут.
Ночь будет длинной.
Предупреждение от Антона — точно не пустой звук. И надо как следует подготовиться.
Отдохнуть, конечно, не дали. Едва я успел прислониться к стене и хоть немного расслабить ноги, как зал нулевых зашевелился. Поток тел потянулся к выходу.
— Эвакуацию, что ли, объявили? — лениво поинтересовался я у Антона.
Тот, кстати, тоже собрался выходить.
— Ага, почти, — фыркнул он. — У нас тут график. Девиз Приюта — «ни одной свободной минуты». Когда мы не занимаемся практиками, мы занимаемся восстановлением.
Сосед, не вдаваясь в подробности, выудил из-за пазухи сложенный вчетверо листок.
— Вот, смотри.
Я развернул бумагу. На ней была аккуратная сетка, исписанная мелкими символами и пометками. С утра до позднего вечера — каждая клетка забита. Тренировки, медитации, силовые блоки, работа с Потоками, лекции, практики… Даже «отдых» здесь выглядел как пункт плана, только с ремаркой: «восстановительное дыхание».
— Нет ничего лучше, чем узнать, что твоя жизнь расписана до минуты без твоего участия, — сказал я, пробегая глазами расписание.