Астахов, не дрогнув, сделал ложный отступ, потом — два стремительных шага вперёд.
Удар.
Освобождённый скользнул в сторону, но всё же поймал плечом волну силы, и его корпус качнуло.
Я глубже вжал пятки в каменный пол, цепляясь за «позвоночник» приюта, ту самую ось, что шла через главный двор. Через неё шли импульсы от ударов Астахова, и я втягивал их в себя.
Третий удар учителя шёл по диагонали — энергия разрезала воздух со свистом хлыста. Освобождённый снова пятился.
В четвёртый удар Астахов вложил всё, что мог собрать. В этот момент я, зная по карте, где пройдёт отражённая волна, подхватил её — и забрал её целиком в свой центр. Сжал в животе тугой, вибрирующий клубок. Моё время ещё не пришло, но заряд был готов.
— БАМ! — посох врезался в грудь Освобожденного.
Чтобы увидеть выброс энергии, на сей раз не нужно было никакого «второго» зрения. Шарахнуло так, что Освобожденного отбросило в стену. Камень, не выдержав мощи удара, с глухим треском начал рушиться.
На секунду во дворе воцарилась тишина.
Я глянул на Астахова — кровь шла из его носа тонкой струйкой, дыхание стало рваным. Лицо побледнело, но взгляд старика оставался жестким.
Астахов медленно подошел к телу, погребенному под камнями.
— Все, — выдохнул он, глядя в сторону совета. — Конец.
Я, стоя чуть сбоку, только хмыкнул. Рановато он списал пациента в морг… И в следующую секунду «пациент» и вправду ожил…
Сверху, словно сорвавшийся каменный карниз, рухнула тёмная громада. Освобождённый влетел в центр круга и ударил о землю так, что каменные «рёбра» двора выгнулись и треснули. посыпалась пыль и черепица. Волна силы, поднявшись от точки удара, раскатами ушла по «сосудам» приюта.
Именно её я и ждал.
Круг совета и учеников был разомкнут, державших его расшвыряло, как сухие листы. Нескольких бросило в стены, и они остались там тёмными пятнами на потрескавшейся штукатурке.
Я пригнулся, удерживая контакт пятками и ладонью с тремя ключевыми точками двора, чтобы не сорвать связь. Поток бил в меня мощно, давил, тело наполнялось жаром, пальцы сводило.
Из клубящейся пыли вышел Освобождённый, ведя сабли низко. Их кончики чертили по плитам, оставляя за собой две дымные линии.
Астахов, выпрямляясь, уже двигался медленнее, чем мог бы — я видел, что его энергетический «пульс» упал, что сила утекала.
— Нет… — выдохнул он, поднимая посох.
Освобождённый шагнул вперёд и вогнал обе сабли ему в грудь. Так, словно подключал себя напрямую к «сердцу» приюта, пробивая защиту старика. В этот миг по всей системе потоков пошёл рваный, но невероятно мощный сигнал. Я втянул его в себя, чувствуя, что теперь у меня в руках та же энергия, что питала весь этот каменный организм.
Моё время пришло.
Приют вздрогнул. Земля под ногами застонала, стены зданий пошли трещинами. Воздух стал густым, в нём чувствовалась металлическая нотка — смесь крови и перегретой энергии. Где-то в глубине загрохотало так, как будто там обрушились целые пролёты.
Возможно, так оно и было.
А Освобождённый, не меняя выражения лица, выдернул окровавленные сабли. Пелена пыли за его спиной заклубилась сильнее. Он поднял правую руку и молча, не размыкая губ, вытянул клинок в мою сторону.
Вызов?
Вызовы я люблю принимать.
Лишь увидев карту Якова, я намертво запомнил, где у этого древнего организма «артерии» и «узлы». Сейчас я стоял на трёх из них сразу — пятки на «крестцах», левая ладонь на «плечевой спайке» плит. И чувствовал, как в меня вливается горячий, плотный поток.
Скальпель скользнул в ладонь сам собой — и вспыхнул силой. Я сместился на полшага в сторону, чтобы дать энергии приюта протечь сильнее. Ощутил, что не просто держу орудие… Я подключён к системе в разы больше самого себя.
Освобождённый рванулся вперёд, и сабли резанули воздух. Но я уже держал ритм приюта — каждое его колебание откликалось во мне. Стоило Освобождённому поднять клинок, и я чувствовал, в какой «сосуд» он вонзит свою силу. И в тот же момент перехватывал поток, подмешивая в него разряд из каменных «мышц» под ногами.
Он пытался пройти резким выпадом в корпус, но я ушёл в сторону. Одновременно выстрелил импульсом из той же линии, что питала его шаг. Это было как подрезать нерв в момент удара — его правая нога на миг предательски дрогнула.
Скальпель резанул по энергетической «связке» в колене. Я почувствовал, как откат от моего же удара возвращается в приют, врезаясь в стены глухим эхом.
— Чувствуешь, да? — выдохнул я, обводя его по дуге и оставляя за собой тонкий шлейф золотого свечения. — Ты же тоже это чувствуешь.
Он рванулся вновь, а я уже держал следующую «артерию» под пяткой, готовый пустить её заряд в его плечо.
Я даже не успел сменить хватку на скальпеле, как он снова пошёл в атаку. Взмах сверху — сабля опустилась, а я увидел, как его потоки тянутся вглубь. Прямо в те же линии, что я помнил по карте. Он кормился от организма приюта, рвал его связки, выдавливал из камня и дерева силу, как кровь из вены. Там, где он впивался, крыша проседала, балки трещали…
Я врезал встречный импульс не в него, а в самый корень, где его каналы присосались к «сосуду» приюта. Камень под ногами дрогнул, а я поймал отдачу, как будто подпитался сам.
Энергия вошла в меня густой, тягучей волной, и руки перестали быть ватными. Лёгкие наполнились воздухом так, будто я только что вынырнул из глубины.
— Ну давай, — бросил я ему, чувствуя, как под подошвами перекатываются скрытые «мышцы» фундамента. — Посмотрим, кто кого быстрее высосет.
Он замер на полшага, а я уже готовил перехват следующей артерии.
Естественно, никто и не думал о том, чтобы вмешаться в нашу схватку и помешать Освобожденному…
Но они не замерли, нет. Ученики и даже члены Совета, решив, что дело — труба, начали разбегаться, как крысы с тонущего корабля.
Но сейчас у меня нет ни секунды, чтобы отвлечься.
Он чуть меняет стойку, и сабли расходятся в стороны. Вижу, как его потоки, словно штыри, вонзаются в землю, вызывая трещины, из которых сочится жар. Приют буквально стонет от нагрузки.
Вдох… короткий, ровный.
Выдох… и я пускаю двойной импульс.
Первый вонзается в его плечо, чтобы замедлить движение руки. Второй уходит под рёбра, где сходятся основные магистрали энергии. На мгновение его шаг сбивается.
Я держал оборону уже на автомате — шаг в сторону, скальпель вверх, короткий укол по суставу, блок потока через локтевой нерв… снова отскок.
Освобождённый пер, как огромный комбайн в поле, полном ржи. Уколами я попросту не мог нанести ему серьезного вреда. Я понимал, что как только ослабну, он приблизится и сотрет меня в порошок. Это была как игра в кошки-мышки…
Чтобы отвести каждый его удар, приходилось отдавать всего себя без остатка. Мышцы гудели, пальцы немели. Я понимал, что в таком темпе протяну ещё минуты две, а потом руки перестанут слушаться.
Так каков же план?
Да до смешного простой — дождаться, когда ублюдок на секунду отвлечётся, и в этот миг ударить.
Я уже видел, где его каналы присасываются к «организму» здания и где прорывают защиту. Мне оставалось лишь встроиться в эту же систему. Я хотел не разрушить — я хотел защитить и защититься.
Я встал в такт, и поток каменных «сосудов» сам потянулся ко мне. Мощь входила в меня, пробираясь в мышцы, в сухожилия, в самые кончики пальцев.
В спину упёрлась невидимая стена энергии, и я понял… ПОРА.
— Начали, — шепнул я
В ответ по позвоночнику пошла волна… В этот момент я был не человеком, а продолжением каменных стен и деревянных перекрытий. Каждое их напряжение, каждый треск балки был и моим движением.
Я ушёл вниз, почти целиком вжимаясь в каменный пол, и ощутил, как через него во мне колышется та же сила, что шла в стены и перекрытия. Не мои мышцы работали — балки и каменные арки двигали меня вперёд.
Сабля Освобождённого просвистела над головой. Я вогнал импульс туда, где в его «анатомии» шёл магистральный канал — в бедро. В этот момент в него вошёл кусок живой, пульсирующей мощи приюта.
Я видел, как энергия разрезает его «мышечное волокно», и чувствовал, как оно перегорает, оставляя пустоту.
Освобождённый впервые за бой сделал полшага назад. Лёгкая, но заметная хромота показала, что я попал.
— Ага… почувствовал? — выпрямился я, в голосе уже не было усталости. — Это только первый надрез.
Я уже собирался врезать по второму колену Освобождённого, когда в потоке приюта почувствовал резкий сбой… Взгляд скользнул в сторону, и я увидел, как Рома Ивлев рванулся вперёд. Его шаги шли против ритма «пульса» приюта, а в руках блеснул короткий кинжал. Он шёл ко мне, целясь в бок.
— Предатель… — выдохнул я, и стены словно подтвердили это низким гулом.
Из тени вынырнул Влад. Он не убежал с другими, он остался здесь. Одним выверенным движением Влад вогнал свой кинжал под рёбра Ивлеву — точно в печень. Воздух вырвался из лёгких Ивлева с сиплым «хх…», он согнулся, уставившись в лицо Владу. Но вместо слов изо рта пошла кровь, и его шаги сбились с пульса приюта навсегда. Он рухнул на песок.
Освобождённый снова двинулся вперед, но теперь я видел, что правая нога у него не держит стойку — этому гиганту приходилось прихрамывать.
Он сделал широкий замах левой саблей. Потоки приюта хлынули ко мне из камня, проходя через стопы, голени, позвоночник. Они слились в единый нервный импульс в руке, сжимающей скальпель.
Секунда.
Я — сосуд, через который бил сам приют. А враг в замахе открыл шею. Так вот он — мой шанс.
Я рванул вперёд, чувствуя, как клинок в руке горит от перенапряжения. Резанул по линии, где сходились жизненные каналы ублюдка. Скальпель вошёл в шею Освобождённого с чистотой идеального надреза, без лишнего сопротивления.
Поток энергии, перерезанный этим движением, взорвался, вырываясь наружу ослепляющим светом и ударной волной. В них смешались моя сила и ярость приюта, оскорблённого этим вторжением. Тем, что его пытались выпить, выжать досуха. Освобождённого теперь разрывало изнутри, его собственная мощь обратилась против него.