Или проиграл.
Проиграл.
(Нет!)
— Ну же, — недовольно повторила Милина.
Кейдж заревел. Зверь заревел. Оборотень вновь терзался…
…потому, что киноактер Джонни Кейдж проткнул лезвиями его королеву…
Милина завизжала неправдоподобно-тонко, и кочевники вторили ей. Скользкая жабья кровь захлестнула Кейджа, Защитника и конвоиров. Королева чудовищ забилась в судорогах, а Джонни погружал его оружие все глубже в тело женщины. Словно в любовном экстазе.
— Верни — мне — душу! — проорал оборотень.
Не оборотень. Джонни Кейдж.
Номады, словно связанные жилами со своей маткой, рухнули в песок с нечленораздельным стрекотанием. Саб-Зиро соскочил со страшного алтаря, невзирая на боль в вывихнутых конечностях. Озираясь.
(издыхающий улей…)
Мутанты вздрагивали, в точности копируя предсмертные спазмы Милины. Джонни уже затих, и волчья луна навеки погасла в его сетчатке, вместе с признаками жизни. Милина, живучая, точно она и впрямь была насекомым, все еще шевелилась.
— Сзади! — воскликнул Саб-Зиро, потому что жуткий урод Джонни-Милина, словно сшитый красной шерстяной ниткой, подкрадывался к Китане. В последний час королева кочевников собиралась все-таки отомстить ненавистной сестре-клону.
Резкий выпад эденийской принцессы навсегда успокоил злого двойника.
Мутанты тоже не дергались. Китана подобрала вееры.
Лю Кэнг замер у трупов Джонни и Милины.
— Черт, — нарушил паузу Джакс. — Снова вляпались…
Он осекся. Словцо Кейджа.
— Лю, — позвала Китана. — Нам лучше идти, покуда мутанты не пришли в себя. Они не мертвы, как только рассохнутся их узы с Милиной, они оживут…
— Да, да, я знаю, — пробурчал Лю. Все еще стоя неподвижно над мертвыми. Саб-Зиро подошел к Кейджу, который теперь снова выглядел собой, не безобразным чудищем.
Смерть облагораживает оборотней.
Саб-Зиро отделил Джонни от искореженного трупа Милины. Саб-Зиро подумав, что начинает привыкать к ритуалу похорон, закрыл глаза киноактера.
— Позволь теперь мне, — выговорил Лю. Саб-Зиро кивнул. Лю пробудил Кейджа-истинного из-под шкуры Зверя, ему и быть могильщиком.
Лю Кэнг направил залп искристо-солнечного огня на Джонни, и он буквально испарил его — быстрая, красивая кремация. Даже пепла не осталось — и хорошо, ибо они возвращались в Не-Мир, где пепла более чем достаточно.
— Пойдем, — снова сказала Китана.
И они продолжили их Путь.
Их стало четверо.
А в остальном — все так же.
Аномалия перманентна — и скучна.
Не-Миру надоело прикидываться Внешними Мирами, как и выжженной саванной. Ныне он — лазурная водянистая синева, и капли, похожие на неизбывные слезы богинь-плакальщиц, стекают по скособоченному горизонту. Обстановка все ближе соприкасалась с галлюцинациями, хлюпающие мокрые разводы всплескивались от затрудненных шагов спутников. В первый день они лениво перебросились соображениями ЧЕМ предстал Не-Мир, вынесли вердикт: "Лучше не задумываться". Ибо изнанка разума высших сил слишком хороший ментальный сканер и аниматор кошмаров.
Они принципиально не обсуждали Кейджа. Это тоже декларировала тактика Не-Мира: проиграют, когда умрет последний — и потому нельзя задерживаться на промежуточных смертях. Приблизительно в этом духе выразилась Китана, когда Джакс попытался произнести эпитафию киноактеру.
Джакс проглотил фразу. Лю стиснул запястье своей избранницы, и в уголках губ его четко читалось: "Хорошо, что ты осталась жива…"
Смерть одного — только зарубка на шесте Дороги. Шест же устремлен в облака и подпирает стратосферу.
Теперь направляйся дальше.
Океанская рябь полосатыми меридианами колыхалась в воздухе, и не-вода была воздухом. Растения-водоросли подрагивали от несуществующего ветра или течения.
В псевдоморе "плавали" и суррогаты рыб, смахивающие на гусениц и карасей, крупные — с кошку величиной. Ими и питались путники, не имея иного выбора: вкус созданий Не-Мира оставлял желать многого.
Рыбы, водоросли и некрупные камешки. Больше ничего, хотя за день они проходили до двадцати километров. Дно океанское не блещет разнообразием пейзажей. Смены дня и ночи тоже не наблюдалось, они ложились спать исключительно по биологическим часам, отчего Джакс клялся придушить Саб-Зиро: Посвященному Холода требовалось ровно втрое меньше сна, чем майору. Уступал обычно Саб-Зиро.
Лю и Китана уединялись, давая понять, чтобы их не трогали. Похоже, они почти наслаждались походом… ибо они были вместе, и вряд ли нужно что-то еще.
Дабы скрасить унылые часы однообразной ходьбы, путники рассказывали истории — о себе и своих мирах.
Начала, как ни странно, Китана. Она поведала древнюю — даже по меркам Эдении легенду о Богах и Смертных, о том, как люди в гордыне их избрали жребий свободных душ, независимых от Богов. И разгневались тогда Боги, и породили Хаос… хотя, иные твердят, будто Хаос древнее всех миров и божеств. Точно одно: Хаос обрушился на людские души, и сделались они чудовищами, но и Богов крылья Искажения накрыли тенью, и были это страшные века, когда кровь лилась из ткани Вселенной, и сама смерть пресытилась. И взмолились тогда люди Богам, но иные говорят, будто и Боги умоляли людей, ведь Хаос уничтожал всех. И взошла Богиня — Солнечный Луч, а имя ее — Рэй, и сказала она: вот я, готова принять бой с Хаосом. И вышел юноша смертный, похожий на стальной клинок — и присоединился к Богине. И вместе они сразились с Хаосом, и одолели его, и заперли в Не-Мире. И простили тогда Боги людей, а люди — Богов, ибо лишь вместе победили они врага, и возликовали они, и устроили великий пир. Но печальна была Рэй, ибо полюбила она юношу смертного, и знала: недолог век его, она же навсегда верна ему останется, и обречена носить траур, пока все миры не вернутся к Единому Ничто.
И рекла Рэй: приму я участь смертной девы, останусь с нареченным моим, а иной награды не требую я. И разгневался отец ее, и сказал: умрешь ты с суженным твоим, но возродишься вновь и вновь, запертая плотью человеческой, и будешь ты — файоли, наслаждение и гибель смертным мужчинам. Сладостью напоишь ты последние их дни, но ужасен будет конец, ты же последуешь в небытие — всякий раз, и не прервется цикл сей, покуда благословенный и проклятый не вызволит твоего избранника — и тебя вместе с ним. И было по слову отца Рэй, и ныне Солнечный Луч — файоли, прекрасная и смертоносная…
— Печальная история, — прокомментировал Лю, прижимаясь покрепче к Китане.
Бессмертные платят за выбор — так же, как и люди. А что насчет лориенских владычиц?..
— Всего лишь легенда, — улыбнулась эденийская принцесса.
Саб-Зиро посмотрел вверх. Звезд, конечно, нет…
(а вот сказка Китаны — что ж, я готов поверить. Поведение вполне в стиле Древних Богов…)
— Эй, ты чего грузишься? — пихнул его в бок Джакс. Саб-Зиро заморгал: его редко ловили на какой-то реакции, очевидно маска соскользнула… Он пожал плечами:
— Да ничего, собственно. Извини, Китана, наверное я не очень внимательно тебя слушал, — он виновато улыбнулся, пряча неправду. — Я планировал наши дальнейшие действия…
— Тебя вообще пронять можно? — хмыкнул Лю. Он обиделся за Китану и ее историю.
Саб-Зиро смолчал. Вместо него заговорил Джакс. Майор в свойственной ему отрывистой манере рассказывал о Соне, о том, каким великим сыщиком, бойцом и "просто крутой девчонкой" она была. Лю кивнул. Он помнил лейтенанта Блэйд по первой Битве.
— Она всегда знала, в чем загвоздка! Ни один ублюдок ее не обдурил, да только благодаря ей мы сели на хвост банде Кэйно! И она же вроде убила этого урода… а он вон, живой-здоровый, черт, почему все лучшие помирают, а сволочи — живут?!
(потому что Древние Боги всеблаги и милостливы)
Саб-Зиро задержался, его обогнали шагов на пятнадцать.
— Джакс, — проговорил Лю. — Она же не умерла. Она жива и ты ее освободишь. У тебя одного здесь особая цель. Ты обязательно ее осуществишь! Обязательно.
— Хотелось бы верить, — Джакс пнул кочергоподобную водоросль, она бархатистой росянкой чмокнула его подошву. — Лю, а ты-то зачем опять ввязался в эту заварушку? Ну, помимо великого-долга-по-спасению-Земли… из-за мести?
— Э… — смешался Лю Кэнг. — Месть? Ну да, они ведь вырезали моих братьев — монахов Ордена Света… Шэнг-Цунг оставил его подпись на каждом трупе и на пепле самого Храма… полагаешь, я стерпел бы?!. И ведь я, дьявол подери, победил колдуна!..
Он запнулся.
— А еще… а еще я хотел хоть разок увидеть Китану, — Лю Кэнг обнял ее. Она негромко — янтарно — хихикнула. Смерть и месть, спасение и Честь — так благородно, но улыбка эденийской принцессы — не последний пункт списка. Ей это нравилось. Тем более, подобное руководило и самой Китаной.
— А ты? — она вспомнила про Саб-Зиро.
— Что — я? — раздалось издалека. Он нагнулся, обследуя невежливо растоптанную Джаксом росянку, едва избегнул ожога от растения-хищника. Остальные успели уйти на десять метров. Саб-Зиро пришлось нагонять их.
— Ты из-за брата, да?
— Да.
(а еще Рэйден, Китана… он превосходно умеет убеждать…)
Джакс исподлобья глянул на него. Джакс знал о Смоуке и Рокси… но он так же знал, что Саб-Зиро не любит распространяться о себе.
Он перевел тему, и Саб-Зиро порадовался, что его оставили в покое.
(простите, я — не оратор, я — экс-ниндзя и Посвященный Холода… Стихия мутирует характер по ее вкусу… и я не привык полагаться на слова)
А на следующий день затянувшееся однообразие прервалось.
На месте атмосферы-моря воздвиглись глобальные скалы, и спутники очутились у входа в пещеру.
— Я. Не. Хочу. Внутрь, — раздельно проговорил Джакс. Лаз, стиснутый сводами иссиня-черного обсидиана, навевал нехорошие мысли о…
(ловушке? Разве все это чертово место — не одна большая ловушка?!)
Лю Кэнг выступил вперед, тактильным восприятиям оценивая уровень опасности. Обрезал пальцы об острые края камней.
— Темно, — риторически вывел он.
— Как проницательно, — съязвил Джакс. — В общем, ребята, кто как — а я туда не полезу. Уж лучше болотное дно, чем клятая крысоловка! Хватит с меня Башни, Внешних Миров, этой чокнутой Милины… ясно, ребята?!