Тайная Зала напоминала чердак дома с привидениями, какие демонстрируют в фильмах ужасов. Она таилась. Капканом.
— Э… милое место, — прокомментировал Джакс, косясь на валяющийся по углам хлам.
Мезкий гнилой запах оседал в горле, но он двинулся вперед. Его звали, и он шел.
Лю и Саб-Зиро последовали за ним. Оба были готовы к возможной атаке, они осматривались.
С потолка спустился паук габаритами с котенка. Он неспешно пополз к Джаксу, тот отшвырнул насекомое пинком. Паук засучил жвалами, плюнул ядом, но майор игнорировал мезкое создание.
Его звали.
Он шел.
Гулкие шаги рассыпались крупой. Взметались облачка мышиной пыли, кое-где выныривали еще пауки и мокрицы, сороконожки и какие-то неизвестные науке твари. Впрочем, им было наплевать на вторженцев, они не служили Шао Канну.
— Джакс, — негромко произнес Лю. — Куда торопишься… это Башня, тут опасно…
Майор обернулся. Отсутствующе. Он открыл рот, чтобы ответить, но лишь отмахнулся и ускорил шаг.
Джакс почти бежал. Лю бросился задержать его, но Саб-Зиро покачал головой. Не надо.
(что ж, у каждого свой момент откровения… он — ввязался в Смертельную Битву ради напарницы, и именно ее он слышит… кого же еще, он всегда слышал ее, как я — Смоука… его предназначение — освободить ее, наверное, он достиг своей награды…)
Внезапно хлам зашевелился.
— Осторожней! — пискнул Лю.
Из недр Тайной Залы родился свет — бледный, будто лица призраков, и он вычертил фигуры из бесформенной массы. Ночью кошки серы, но не-свет вылепливает нужные ему статуи.
Точно горизонт скрутился в псевдо-человеческие создания — детские страхи о монстре из-под кровати, грязные чудища старых шкафов. Скелетики из коробочки.
С острыми зубами.
На путников, пошатываясь, надвигались манекены. Трещали дрянные спайки фанеры, неуклюже насаженные головы болтались под неестественными углами, но налакированные когти тянулись к чужакам. К Джаксу.
— Нет! — он врезался в толпу манекенов, и разноцветные парики, вместе с крысами, свившими в них гнезда, посыпались копошащейся густой массой. Фанера с хрупким хрустом проломилась под кулаком Джакса.
Манекены рассыпались на части, но части были живыми. Псевдо-живыми. Руки, постукивая нарисованными ногтями, по-крабьи поползли к Избранным Земли.
Куклы склонились над пришельцами. Безголовые, одноногие — они продолжали передвигаться, патологично и ненавидяще.
Они так же не служили Императору. Они разгневались, что нарушили их покой.
Саб-Зиро заморозил настигающих его манекенов, но их не сдерживал лед. Синеватые пласты налипли на фанеру, подобно сгусткам крови, но это не замедлило зомбированного перемещения.
Кулаки Джакса сминали, корежили и раздирали картон, но мельчайшие крупинки, поскребывая, крались к нему.
Нельзя убить то, что никогда не жило.
(но можно сжечь!)
Лю зашвырнул в манекенов залпом света-Огня. Его энергия — противостоит замогильному зареву, заставляющему картон атаковать.
— Сработало! — радостно заорал Джакс.
Огонь опрокинул злобно шипящих кукол, они грохнулись, лыбясь изгрызенными ртами и пустыми размалеванными глазницами. Они не кричали, они — горели… естественно, как обычнейшая куча старого барахла.
Привидение изгнано с чердака.
Но потом оно восстало.
(призраки-вечно-возвращаются…)
Теперь манекены были не пустышками. Словно огонь Лю счистил верхний слой, обнажая истекающую багрянцем плоть.
— Это… это мы! — отступил Лю, будто собственное пламя кусало его.
Наверняка, так и было. Сотни ксерокопированных Лю Кэнгов — искаженно-злобных, с вакуумом-аурой бесовской ненависти, тянули воняющие паленым картоном
(или кожей?)
лапы к его горлу.
Сотни неустойчивых и упорных зомби-Джаксов и Саб-Зиро мерно раскачивались, предвкушая смерть вторгшихся на их территорию.
— Не-ет! — заорал Джакс, разрушая толпу двойников.
Зазвенело стекло.
— Зеркало, — вымолвил Джакс. — Я разбил зеркало.
Осколки валялись у его ног, словно крохотные озера. Маленький ребенок внутри Джакса кричал: "О-о-о, разбить зеркало — это нехорошо, ох, нехорошо!"
Но атака манекенов завершилась.
— Мы на месте, — посылая к черту детей и запрятанный страх, проговорил майор.
О да.
Антураж заброшенного чердака-с-привидениями мутировал в египетскую пирамиду. Или в музей скульптур: в мягком, золотисто-песочном освещении, возвышались сотни людей. Они подрагивали, искажая ровное свечение.
Не манекенов. Людей.
— Дьявол, — ругнулся Джакс. Не поминай нечисть в аду. Происходящее — иллюстрация ада. Вот стоят — прикованные, и обветренные их губы молят о воде, и мускулы их распухли от стылых поз, и безумие распустилось горькими травами в разуме и склеившихся от гноя ресницах.
— Соня! — крикнул Джакс.
— Я… я здесь, — был ответ.
Достаточно, чтобы забыть о шевелящихся страдальцах. Их — много, но Джакс один, и только за единственной он явился на дно ада. Коцит клонирован, будто манекены, но достаточно разбить зеркала, чтобы треснули и наручники.
Избранные. У каждого ключик, только один. Все замки не отомкнуть. Извините.
Джакс бросился на разросшийся до размеров планеты призыв.
Лю Кэнг и Саб-Зиро ринулись было за ним, но вкрадчивое золото вросло неодолимой преградой. Не всякому — войти…
— Мы… мы тебя тут подождем, — неуверенно пробормотал Лю, но Джакс проигнорировал его. Саб-Зиро попытался изучить прикованных: нет ли где Синдел… он ведь обещал Реину, он помнит.
(нет… она — не тут. Иначе я бы сумел войти)
Джакс, спотыкаясь, несся к источнику заветного зова. Влажные от пота руки Канновских пленников тщилились задержать его, оцарапывая или гладя. Они стонали, точно бередя самые глубокие нарывы любой души. Они умоляли и грозили, они унижались и проклинали.
Джакс сдавил виски. Он едва не растянулся на шершавом плиточном полу, после того, как женщина, жутко похожая на его мать, вытолкала распухшими губами: "Спаси меня!"
Он отпихнул ее.
Он — за Соней, и только… Он убеждал себя, что все спасутся, когда уничтожат Канна, да, все будет отлично, все…
Но истина — ключ. Маленький, отлитый из червонного в красноту золота, и подходящий к любой — но одной скважине.
— Соня! — опять окликнул Джакс. Чтобы заглушить терзающие мольбы пленников.
Да. Она слышит, она откликается… она мучается, но жива. Он освободит ее, и потом они вместе прикончат ублюдка рогатого, и…
— Соня!..
Он остановился перед ней. Высокая светловолосая женщина, типичный образчик американской красоты, замерла в неестественной позе, с вывернутыми назад суставами. По уголкам рта ее стекала кровь, из глаз — слезы.
И она звала Джакса.
— Сей… сейчас, — он коснулся наручников. В голове гудело, пусто, тревожно — но и приятно.
Все плохое закончилось. Джакс обрел его приз. Смертельная Битва и мутанты, Лес и холод, шоканы и кентавры — перелистнутая страница, и шрифт ее стерся.
Боги не так и жестоки. В конце концов, он получил то, за чем явился.
Он успокаивающе улыбнулся Соне.
Ключик сработал, женщина повалилась на него — тяжело. Ноги не держали ее.
— Все будет хорошо, — Джакс обнял напарницу. — Все будет хорошо.
Он верил. В справедливость и Богов, в ключи и светлые небеса…
— А я так не думаю, — сказала Соня.
Не-Соня.
Джакс отпрянул. Его напарница — только что слабая, беспомощная, напрягла искаженно вздувшиеся мускулы. Она осклабилась.
— Я так не думаю, — повторила не-Соня.
И ее похожие на ветви деревьев пальцы обхватили шею Джакса. Зеркало, подумал он, слишком изумленный, чтобы реагировать адекватно. Ударить — невозможно… это ведь Соня… он ведь спас ее, правда?..
Правда?..
Медовые
(распущеные! Не в хвостике — распущеные… с ароматом сырой почвы!)
волосы женщины упали на темную кожу Джакса. Из вспоротых извращенно-длинными ногтями шейных вен хлынула густая темная кровь. Соня — вернее, существо, поселившееся в ее оболочке, припала к живительному ручейку.
Она звала его. Он пришел.
Круг замкнулся.
Зеркало, разметавшимися крупинками повторял Джакс. Я разбил зеркало. Плохая примета. Вероятно, не только для него.
— Спасайтесь! — успел выкрикнуть он, прежде чем темнота застлала его.
…Лю Кэнг и Саб-Зиро посмотрели друг на друга.
— Лю. Мне послышалось или…
— Нет, — Лю пригладил взъерошенный затылок нервным жестом. — Не послышалось… что-то случилось… Джакс!
Лю ударил в невидимую загородку. Бесполезно. Экранированно задрожало пространство, и в нем чудился хохот. Картонный. Зеркальный.
— Нет, нет, черт… — размахнувшись, двинул в плотное "никуда" Лю. С костяшек содрался верхний кожный слой. А из золотых плит засочился багрянец.
Багрянец — это понимание.
— Лю, — фальшиво-спокойно сказал Саб-Зиро. — Нужно уходить.
— А Джакс?!
— Он мертв, Лю. Башня поглотила его.
(да, и надо поторопиться, ибо она вечно голодна… очередное жертвоприношение… это — новый шрам… но мы ведь научились перешагивать?..)
Воин или нет, перешагивать — полезное искусство.
— Идем, Лю, — повторил Саб-Зиро.
— Дерьмо! — выругался Чемпион. — Как — меня — достала — подлость!..
Он постоял с десять секунд, злость кривила черты лица. Потом он мотнул головой:
— Ладно. Вперед.
Они не сделали и милиметра. Откуда-то с неба — с потолка, клацающего и хихикающего — обрушились крючья и веревки, и магический экран обвязал двух выживших мириадами волокон.
Лю забился, неистово вопя, срывая мелкие скребущиеся ниточки. Саб-Зиро наугад метнул лед, и холодные крупинки жалобно зазвенели о волшебный заслон. Инкрустацией их поражения.
Ловушка. Они сами явились сюда…
(опять… опять?!)
Из серого полумрака выступил Шэнг-Цунг.
— Не так быстро, Чемпион. Не так быстро, экс-Лин-Куэй. Не торопитесь, о благородные герои… ибо вы наконец-то в моих руках, — сказал он.