Уклоняться я не стал, потому что захотел проверить кое-что из своего старого арсенала. Дождался пока искрящийся поток энергии дойдет до моего лица, пропустил его чуть дальше, обхватил в полете двумя руками и последовательно применил три техники работы с внешней энергией.
Первая погасила скорость. Вторая отрезала связь потока с одаренным и сделала энергию нейтральной. Третья техника влила в нее долю моего потока, усилила и перенаправила атаку обратно в источник, из которого она вышла.
Желтый искрящийся снаряд дополнительно окрасился бордово-синими точками и полетел обратно втрое быстрее. Короткий вскрик и третий мужичок в камуфляже отбегал свое.
Каждая из трех техник требовала дополнительной подпитки от моего смешанного боевого потока и в моем нынешнем состоянии я успешно смог это исполнить.
Потому теперь широко улыбался, разглядывая в лесных дебрях последнего и самого опасного из всех нападавших.
Того самого, который и запустил крупнокалиберный снаряд с отравленными сюрикенами внутри.
Сила переполняла меня и в теле ощущалась легкость. Печать ныла, но вполне терпимо. Инъекция Романовых, это чудо какое-то, надо будет лично передать благодарность. Если меня вообще в обозримом будущем допустят на аудиенцию хоть к кому-нибудь.
С этой мыслью я наконец определил положение цели и без раздумий метнул в нее сгусток хаотической энергии. Сам в это время побежал параллельным курсом. Концентрированный удар хаоса с корнем вырвал дерево и раскрыл прятавшегося за ним лысого загорелого мужика с золотой серьгой в ухе.
Я тут же свернул в его сторону, намереваясь закончить все одним ударом, как и с остальными.
Модник отскочил от дерева, но вовремя заметил меня и вокруг него вспыхнули зеленые молнии. Я тут же сместил центр тяжести и облетел лысого модника по дуге, после чего приземлился на ноги в трех метрах позади.
Зеленые молнии перестали его защищать и медленно опустились не землю и теперь клубились по ней словно змеи. Техника отравленных потоков неприятная штука.
Одаренных с ней лучше убивать с расстояния, не позволяя их ядовитым энергетическим слепкам коснуться тебя.
— Допрыгался, шустряк, — облизнулся модник и вокруг нас вспыхнуло едко-зеленое пламя, отрезая мне путь к отступлению.
По чистой силе одаренный передо мной всего лишь ранга Ветеран, но плотность зеленых отравленных потоков впечатляла и дотягивала до силы техник Магистра. По первой же атаке я понял кто стоит за всем этим баловством, но раз представилась такая возможность спросить лично, зачем отказываться?
— Ловушка значит, — безразлично подметил я, — сколько Куракин вам заплатил?
— Не понимаю о чем ты, — мерзко усмехнулся лысый и крутанул циферблат на старинных часах.
Зеленое смертоносное кольцо вокруг начало смыкаться, но я и бровью не повел.
— Просто интересно сколько стоят ваши жалкие жизни, — пожал я плечами.
Не понимает он. Ага, конечно.
У каждого убитого мной слабака в камуфляже было по три дорогих артефакта. И каждый из них имел на себе тонкую, едва заметную вязь маячка слежения.
Неплохо, Куракин, неплохо. Двух зайцев одним махом. Думал, что в случае успеха сможет отследить наемников и не потеряет свои драгоценные артефакты, каждый из которых стоит как пара спорткаров. А в случае неудачи его горе-убийц, сможет отследить алчного меня.
То, что я попадусь на наживку и прикарманю себе парочку его вещиц, тощий боярин не сомневался. Из-за медальона что я снял с трупа его сына.
Ошибочка, свинорыл. Срать я хотел на твои артефакты. Чтобы меня убить придется постараться куда лучше. Интересно, почему он не пришел сам?
Неужто испугался из-за одного коротенького представления в коридоре? Не похоже на Куракина.
Принимая решение сегодня сбежать с острова, я искренне надеялся, что боярин ухватится за такую удобную возможность и придет мстить за сына лично. Ведь столько пафоса было в его словах, когда он размахивал своей тростью.
Поэтому встретить в лесу только нанятых левых наемников было разочаровывающе. Среди них ни одного боярина нет. И даже вассала.
— Ты оказался быстрее, чем предполагалось… — начал злорадно лепетать модник и даже расслабился.
Почувствовал вкус победы? Эх, я теряю хватку если враги позволяют себе так расслабляться в бою со мной. Гнусавый голос лысого мне не понравился, и я прервал его речь бесконтактной техникой, которой оборвал его связь с артефактом.
Все едко-зеленые техники вокруг тут же развеялись.
Без них модник сразу перестал умничать и удивленно захлопал глазами. Потом отчаянно начал крутить циферблат, но ничего не менялось. Тогда он перешел на мат и начал пятиться. Самое время, подумал я и медленно пошел в его сторону.
— Я… я… не хотел… это просто приказ… — язык лысого начал заплетаться, а в глазах плескался ужас.
Ну и наемники у Куракина, никакой силы воли. Такого даже допрашивать мерзко. И голос его бесячий еще слушать. И настроения никакого нет после того, как осознал, что лично боярин точно не появится.
— Ты закончил? — раздался властный женский голос за спиной.
Я обернулся и расплылся в довольной улыбке. На возвышении стояла Василиса Богданова без единой царапины с едва заметной парой капель крови на рукаве.
— Почти, — отозвался я, — языка тебе нашел. Безобидный и ручной. Займешься?
Богданова перевела свой полный отвращения взгляд на трясущегося от страха лысого модника и недовольно скривилась.
— Точно надо? — брезгливо уточнила Василиса.
— Его послал Куракин.
— Поняла, — смирившись с неизбежным ответила Богданова и стремительным шагом направилась в сторону лысого.
— Пожалуйста! Не надо! Я все скажу так! — в ужасе от исходящей от Василисы ауры залепетал модник и стал пятиться куда активнее.
— Конечно скажешь, — безжизненным и пробирающим до костей тоном ответила Богданова, и ее розовые лианы впились в тело жертвы.
По всему лесу разнесся душераздирающий крик боли.
Том 2. Глава 10
Спустя десять минут мы вернулись на изначальный курс, оставив позади шесть трупов и десятки миллионов рублей в виде брошенных артефактов. Если Богдановой было совершенно плевать на материальные блага, то меня этот факт слегка печалил.
Могли бы и с наличкой в карманах бегать по лесу. Мне бы не помешало немного деньжат. На голом энтузиазме и чистой силе далеко против совета не уедешь. Для решительных действий и реализации планов, нужны финансы.
А в этом мире мой род уничтожен. Все наследство ушло в счет погашения ущерба семнадцатилетней давности. Не осталось никаких предприятий, недвижимости или активов. Информацию никто не поставляет, и на голову не падают многомилионные заказы государственной важности.
Ладно, имеем то, что имеем.
Пара идей как выправить финансовое положение у меня есть. А то я пока живу за счет специфического бартера. Я Богдановой защиту додзе, спасение дочери и шоу программу с убийством Гурьева, а она мне лечение, отвары, документы и информацию. Похожая схема с Голицыными и Арсением.
Не то чтобы я жалуюсь, меня просто напрягает что такая схема работает пока меня считают полезным. А я не люблю зависеть от других. Мне больше по душе свобода действий и независимость, а последние дни меня все активнее пытаются ее лишить.
Причем как враги, так и союзники.
С этим надо разобраться. И начнем с Арсения, который сейчас мне задолжал больше всех и одной инъекции будет недостаточно. Да и за нее я расплатился диктофоном, так что пусть даже не заикается.
— Твоя работа завораживает, — искренне похвалил я Богданову, когда мы вернулись на изначальный маршрут.
— Спасибо, — самодовольно улыбнулась розовая фурия, — в мире найдется мало людей, кто скажет подобное после того, как воочию увидит мои методы допроса.
— Не сомневаюсь, — усмехнулся я, — они специфические, но мне нравится твой стиль.
— В том мире я такая же? — вдруг поинтересовалась Богданова.
— Представь, что дед выжил и добился ранга Абсолюта. Вершины личной силы, техник и влияния. И ты его любимая ученица, которой он доверяет больше, чем любимому внуку, — с нескрываемым уважением и маленькой ноткой обиды проговорил я.
Богданова расплылась в довольной ухмылке и грустно посмотрела на небо.
— Звучит как мечта.
— Для меня это было реальностью, — вздохнул я.
— Расскажи еще, — словно маленький ребенок, требующий сказку, начала клянчить Богданова.
Это не ее настоящее будущее, а лишь то, что было в параллельном мире. Тут это никогда не случится, поэтому я не видел ничего плохого в том, чтобы поведать больше. Тем более, таким образом мы мягко закрыли тему Аномалии и меня это устраивало.
Пока мы шли я тезисно рассказывал о судьбе Василисы Михайловны Богдановой, которую я знал в моем мире.
Пожалуй, это было действительно похоже на сказку. Жестокую, кровавую сказку о том, как маленькая брошенная девочка превратилась в бешеную розовую фурию, которую боялся весь мир.
— Знаешь, чего я не понимаю, — начал я, когда закончил рассказ, — почему ты так относишься к Кате?
— Моей Кате? — удивилась Богданова, — ты о чем?
— Отгораживаешь ее от всего. Заперла в оранжерее, будто она твоя садовница и скрываешь от нее все что происходит.
— Я оберегаю Катю, — грустно вздохнула Василиса, — она же моя дочь! С самого детства ей было тяжело. Катя воспринимает мир совершенно иначе.
Да почти все вокруг воспринимают мир иначе, чем садистка помешанная на опытах, но произносить я этого не стал.
— Варвара тоже твоя дочь, — парировал я.
— Так Варвара совершенно другая! Активная, боевая. Уже на третьем курсе она одна из сильнейших во всей Академии!
— Я знаю.
— Откуда… а точно, — покачала головой Василиса, — из-за своей тридцатилетней мудрости? Из-за того, что ты видел немного больше, думаешь, стал разбираться в моих дочерях лучше, чем я? Воспитать может их хочешь?
Я молча слушал как с ничего Богданова завелась. Любопытно. Не только у Кати в этом мире развился комплекс матери, но и в обратном направлении это тоже сработало. В моем мире Василиса бы ни за что не сказала ничего подобного о своей младшей дочери.