готовое для недостойных, умолкнет пред величием подвига, совершаемого многими, безвестно труждающимися посреди пустынь, лесов и болот необъятной России, в великой нужде, в холоде, в голоде, в нищете и нередко в обиде. Легионы этих тружеников стоят уже пред Богом молитвенниками за нас, и на их костях стоит наша Церковь… Слава и честь духовенству нашему, и да умножит ему благодать Божия и крепкую силу веры, и чувство любви и жалости к народу для учительства словом и делом» (123, с. 137, 139).
Думается, точнее всех определил роль Константина Петровича его воспитанник и его государь Александр III, назвавший Победоносцева «оберегателем достоинства Церкви».
Церковный воительМитрополит Антоний (Храповицкий)
Имя митрополита Антония (Храповицкого) занимает видное место в истории Русской Церкви в конце XIX – начале XX века. Известный богослов, деятельный администратор, ревнитель монашеского образа жизни – владыка Антоний обладал пламенной натурой и сильным, бойцовским характером. Мало было ему одного церковного служения, и потому он вторгался в общественно-политическую жизнь России, а в жизни церковной до Собора 1917 года неизменно выступал апологетом восстановления патриаршества.
За годы долгой жизни митрополита Антония вся его многогранная деятельность всецело направлялась им на благо Церкви и Родины, принесла немалую пользу, однако подчас в силу разных причин порождала конфликты и столкновения в церковной среде. «Умудренному многими испытаниями владыке митрополиту всегда была свойственна горячность темперамента… Он был увлекающимся человеком, склонным к крайностям и быстрым решениям, – отмечал Святейший Патриарх Алексий II. – И богословские воззрения, и церковно-канонические взгляды митрополита Антония несут на себе печать постоянного искания истины. Многие из них неоднократно подвергались критике» (13, с. I). В этом драматичном противоречии виден трагизм судьбы великого русского архиерея.
17 марта 1863 года в селе Ватагино Крестенецкого уезда Новгородской губернии, в помещичьей семье Павла Павловича Храповицкого появился на свет мальчик, третий сын. Он родился в день памяти преподобного Алексия, человека Божия, и потому получил имя Алексей.
Род Храповицких принадлежал к числу старых и почтенных дворянских родов. В семье почиталось образование; стараниями предков в имении была собрана богатая библиотека. Отец Алеши, Павел Павлович, окончил курс физико-математического факультета Петербургского университета. Храповицкие некогда были близки к царскому трону, хотя Павел Павлович почти всю жизнь прилежно служил в Дворянском, а затем в Крестьянском банках. Мать Алеши, Наталья Петровна (урожденная Веригина), также получила хорошее образование; она отличалась благочестием, часто посещала церкви и монастыри, дома много молилась и читала четверым сыновьям Евангелие.
Митрополит Антоний (Храповицкий)
Такое начало жизни Алексея Храповицкого, казалось, предвещало обычное ее течение, и действительно, два его старших и младший брат получили принятое в дворянской среде образование и состояли на гражданской службе. У Алексея все сложилось иначе. Что было причиной тому? Думается, сыграло роль и небесное покровительство преподобного Алексия, человека Божия, который, родившись в богатой и знатной семье, получив прекрасное образование и будучи обручен девице царского рода, оставил все это ради всецелого служения Богу. Преподобный Алексий постиг суетность скоропреходящих мирских благ и отрекся от них ради благ вечных… Очевидно, что большое влияние на формирование личности будущего митрополита оказала его мать, обладавшая сильным характером и пылкой натурой; ее глубокое и искреннее благочестие, ее материнская проповедь Благой вести нашли особенный отзвук в душе третьего сына. Немалое воздействие оказывали и регулярные посещения церковных богослужений в новгородских храмах, из которых Алеша особенно полюбил Софийский собор, в котором переживал благоговейную робость и светлое воодушевление (см. 102, кн. 1, с. 18–24).
Уже в детстве Алеша Храповицкий увлекается чтением книг религиозного содержания. Сильное впечатление произвело на него описание Оптиной пустыни, в которой был возрожден образ жизни и самый аскетический дух древнего монашества и старчества. Видимо, до него дошли и рассказы об Оптинских старцах, из которых в то время в России большой известностью пользовался старец Амвросий (Гренков). Среди волновавших его новгородских преданий Алеше оказались дороги рассказы о Патриархе Никоне, «ревностным почитателем» которого он оставался до конца жизни (102, кн. 1, с. 24). Правда, на недоуменный вопрос: «Почему у нас нет Патриарха?» – взрослые не смогли ему убедительно ответить. Мальчик смог оценить молитвенный строй богослужения в новгородских храмах, благоговейное служение белого духовенства и монашествующих, из которых его особенным обожанием пользовался викарный епископ Старорусский Феоктист (Попов), к огорчению паствы, переведенный в 1874 году в Симбирск. Глубокое впечатление на мальчика произвела фотография русских архиереев во главе с митрополитом
Киевским Арсением, рядом с которым сидел молодой митрополит Сербский Михаил: «Я любовался на нее с раннего детства, на заре своей жизни», – вспоминал позднее владыка Антоний (102, кн. 1, с. 25). Митрополит Михаил, изгнанный в 1869 году из Сербии королем Миланом за защиту интересов Церкви и нашедший приют в России, стал героем для Алеши Храповицкого. Во время поездки в 1870 году в Малороссию в Москве он был потрясен храмом Василия Блаженного (Покровским собором). «Ах, кто мог создать такую невероятную красоту!» – воскликнул мальчик. Все эти влияния и впечатления укладывались в одно русло, не просто православное, но строго аскетическое. Незаметно в сердце Алеши сложилось решение посвятить свою жизнь Богу в монашеском звании. Натура сильная и цельная, он, в отличие от большинства своих сверстников, не знал колебаний и не изменил своему решению.
Семья в 1871 году переехала в Петербург, где отец поступил на банковскую службу. Алеша вскоре стал принимать участие в архиерейских богослужениях в качестве жезлоносца и книгодержца в Исаакиевском, Казанском и других столичных храмах. К своим обязанностям мальчик относился с чрезвычайной собранностью и трепетом. Неудивительно, что, когда пришло время учебы, он попросил отдать его в духовное училище. Родители сочли это за детскую блажь, тем более что в то время считалось невозможным детям из высококультурных дворянских семей учиться с отпрысками бедного сельского духовенства – как из-за сословных различий, так и вследствие невысокого уровня подготовки в духовных училищах. Осенью 1872 года
Алеша отправился в 5-ю классическую гимназию. Приветливый, скромный, аккуратный, он пользовался уважением среди товарищей и стал одним из лучших учеников. Но, по окончании гимназии с золотой медалью, он вместе со знаниями вынес глубокое убеждение в «формализме и мертвящей черствости» тогдашней школы (102, кн. 1, с. 34).
В эти годы Алексей быстро развивался, однако сохранял обретенный в детстве строй духовной жизни: он не посещал танцевальных вечеров, избежал романтических волнений сердца, не любил театра (хотя родители, имевшие абонемент в Итальянской опере, иногда брали его с собой). Правда, пристрастием Алексея Храповицкого стали литературные вечера, во множестве устраивавшиеся в те годы в Петербурге. Но и в эти шумные собрания его влекла не столько любовь к русской литературе (которую он хорошо знал, любил и ценил), сколько поклонение тем высоким идеалам, которые воплощались в произведениях русских писателей, ведь патриотические и православные ценности воодушевляли А. Н. Майкова, графа А. К. Толстого, Я. Н. Полонского, И. С. Аксакова, Ф. М. Достоевского. Самое сильное впечатление на Алексея производил Ф. М. Достоевский, творчество которого всю жизнь привлекало его внимание. (Это послужило основанием для появления легенды, будто писатель описал Алешу Храповицкого под именем Алеши Карамазова, но на самом деле они не были знакомы.) В скромном гимназисте все более проявлялись редкие для юноши качества – цельность и целеустремленность всего строя его жизни.
Православная вера в эти годы дополнилась у Алексея глубоким и осознанным монархизмом. Он несколько раз видел вблизи царя и царскую семью; детский восторг скоро дополнился осознанным поклонением идее самодержавия. В столице тогда бурлили политические страсти, в обществе сформировались несколько течений, из которых меньшинство поддерживало политику государя Александра II, последовательно проводившего благие для России социально-экономические преобразования. Однако большая часть столичного и российского образованного общества поддалась соблазнам оппозиционности и либерализма, в атмосфере чего стали возможны покушения на Царя-Освободителя. В августе 1878 года, после спасения Александра II от покушения, Алексей Храповицкий по собственной инициативе выступил в актовом зале гимназии с патриотической речью. Позднее он направил в «Земледельческую газету» две статьи открыто монархического характера (102, кн. 1, с. 38). Не менее ярко характеризуют 15-летнего гимназиста и две другие публикации – на сельскохозяйственные темы, ибо Алексей любил деревню, а его любовь всегда была деятельной. В последних классах гимназии им была написана служба святым просветителям славян Кириллу и Мефодию, впоследствии одобренная Святейшим Синодом для богослужебного употребления (102, кн. 1, с. 39).
Вспоминая годы юности, владыка Антоний писал: «Наши современники нередко представляют этот промежуток времени, приблизительно лет в 12, временем застоя и самодержавного шаблона, но мы со всей решительностью будем утверждать противоположное. Никогда, кажется, ни раньше, ни позже, жизнь не предъявляла таких ярких откровений, как именно в эту краткую, но весьма красочную эпоху. В продолжение этой эпохи русские люди, и в особенности русские юноши, можно сказать, открыли Россию не как политическое целое, а именно как сокровищницу высоких идей и источник самых возвышенных и благородных стремлений». Между тем «нас, тогда еще мальчиков и юношей, так заколотили (конечно, не физически) постоянными указаниями на огромное превосходство в технике всякого рода западноевропейской жизни, что почти никто не смел себя называть русским патриотом, дабы не навлечь на себя насмешек над самым патриотизмом…» (102, кн. 1, с. 61–62). Алексей смел. Конечно, такой необычный юноша привлекал внимание – им заинтересовались духовные лица, которые посещали дом его родителей. Так он близко познакомился со знаменитым просветителем Японии архиепископом Николаем (Касаткиным) и его сотрудником игуменом Владимиром, тут же загорелся желанием сделаться миссионером и начал изучать японский язык. Этому желанию не суждено было сбыться (показательно тем не менее, что позднее в Японскую миссию отправился близкий владыке Антонию архимандрит Сергий (Страгородский), будущий Патриарх).