После Февральской революции владыка Антоний вынужденно подал прошение об увольнении на покой. Его репутация «монархиста», «реакционера» и «черносотенца» была слишком хорошо известна, и захватившие власть либералы не желали терпеть такого архиерея на Харьковской кафедре. В мае 1917 года состоялось официальное увольнение с назначением места жительства в Валаамском монастыре. В тиши русского севера владыка пишет сочинение «Догмат искупления», впоследствии вызвавшее бурную полемику среди православных богословов. Основным в искупительном подвиге Иисуса Христа он признает Гефсиманское борение, а не крестное мучение на Голгофе, в чем протоиерей Георгий Флоровский усматривает «непобежденный привкус психологизма», «решительное уклонение от святоотеческого предания», «рассудочность и примитивность доводов, какое-то богословствование от здравого смысла, который упрямо насилует свидетельства Откровения» (191, с. 434, 435), а митрополит Вениамин (Федченков) видел там «еретическое искажение догмата Искупления» (61, т. 2, с. 454). Но недолгим оказалось уединение на Валааме. Уже летом 1917 года на епархиальном собрании в Харькове владыка Антоний был избран архиепископом Харьковским и Ахтырским и утвержден в этом звании Синодом.
1917 год стал рубежным для Русской Церкви не только в силу революционных потрясений. В августе открылся Поместный Собор Русской Православной Церкви. Владыка Антоний стал членом Собора по должности епархиального архиерея, но также был избран от монашествующих. На Соборе владыка был избран одним из шести товарищей (заместителей) председателя – митрополита московского Тихона (Беллавина) и председателем Отдела единоверия и старообрядчества. Фактически в глазах соборян он стал воплощением определенного направления в церковной жизни, не встречавшего одобрение у церковных либералов, характеризовавших его как «лидера крайне правого крыла и ярого сторонника сохранения привилегий епископата», а в политической жизни – «крайне правого, реакционера», «довольно узкого русского националиста» (126, с. 40, 131). Владыка принимал активное участие в обсуждении многих вопросов, всегда имея свое мнение и твердо его отстаивая. Например, при обсуждении вопроса о выборности духовенства, владыка Антоний выступил решительно против этого, утверждая, что в обстановке тогдашней смуты большинство прихожан будут выдвигать на приход себе подобных и удобных, а епископ не решится им противоречить. В конечном счете предложенная им формулировка вошла в утвержденный Приходской устав. Ожесточенные споры разгорались и по вопросам о выборе архиереев, о единоверии, о гражданском и церковном браке и др. (см. 198, с. 37–44).
Горячий характер владыки Антония сказался в том, что он, для привлечения сердец членов Собора к идее патриаршества, организовал две поездки членов Собора в находившийся в 60 верстах от Москвы Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь, создание Патриарха Никона, где прочитал лекцию о нем. При рассмотрении вопроса о восстановлении патриаршества владыка Антоний произнес одну из самых горячих речей, ведь то было дело всей его жизни: «Патриаршество всегда было живо в сознании народном», – утверждал архиепископ Антоний. Будучи избранным одним из кандидатов на пост Патриарха, он первым набрал наибольшее число голосов, но воля Божия оказалась иной. 5 ноября 1917 года из трех кандидатов путем жребия был избран не «самый строгий» (владыка Антоний) и не «самый ученый» (владыка Арсений Стадницкий), а «самый добрый» – митрополит Московский Тихон (Беллавин). А владыка Антоний 28 ноября был возведен в сан митрополита, 7 декабря избран членом Священного Синода.
На братской трапезе в день настолования Патриарха Тихона владыка Антоний произнес приветственное слово, в котором сказал: «Ты, Святейший Патриарх, дарован нам Божиим чудом, и в этом светлый залог благой надежды на то, что служение твое, невзирая на все скорби окружающей нас жизни, невзирая на то, что поставление твое совершено в священнейшем из русских храмов с пробитым артиллерийским снарядом куполом, что эта богохульная пробоина совершена русскою рукою, а не внешними врагами России и Церкви, – невзирая на все это, будет служением плодоносным для веры и благочиния, ознаменованное несомненным проявлением среди нас перста Божественного Промысла… То смиренное и в смирении своем величественное настроение души, которое ты обнаруживаешь во все эти дни, та спокойная преданность воле Божией и забвение своей личности, своей личной жизни – это лучший залог благого поспешения в самых трудных и важных событиях, уже не скажу своей жизни, но в событиях мировой истории, в которые ты вступил в сей месяц 1917 года» (4, с. 60).
Деятельность Поместного Собора была нарушена разгоравшейся в России гражданской войной. Одной из первых жертв ее стал митрополит Киевский Владимир (Богоявленский). 19 мая 1918 года на старейшую Киевскую кафедру был избран митрополит Антоний. В то время на Украине подняли головы сторонники независимости, считавшие необходимым автокефалию Украинской Церкви. Митрополит Антоний, как русский патриот, был решительным противником идеи «самостийной Украины», но принял предложенное Всеукраинским церковным Собором компромиссное решение об автономии Украинской Церкви при сохранении канонической связи с Патриархом Всероссийским. 22 июля 1918 года митрополит Антоний председательствовал на Украинском Соборе, когда было принято решение об автономии.
О дружеском характере отношений между митрополитом Антонием и Патриархом Тихоном свидетельствует их переписка. Так, 24 сентября 1918 года святитель Тихон писал в Киев: «Наш Собор закончился 7/20 сентября. Следующая сессия не определена, когда созвать ее, а может быть, и совсем не будет до весны 1921 года. Уж очень трудно жить и работать при настоящих условиях… Опричники расстреливают нас, как куропаток… Теперь многие из нас бегут к Вам, но Вы к нам подождите» (157, с. 662).
Довелось пережить ему и тюремное заключение: в декабре 1918 года петлюровцы арестовали владыку Антония вместе с архиепископом Евлогием (Георгиевским). Испытание оказалось нелегким. В Тернополе их поместили в гостинице. У обоих владык провизии и денег не было. «Еврей-хозяин давал нам горячую воду с картофелем вместо супа и немного хлеба. Таково было все наше питание, – вспоминал митрополит Евлогий. – Комнату еврей не топил. Стояли морозы. Мы коченели: зимние рясы в стужу согревать нас не могли» (50, с. 294). Их перевезли из Киева в униатский монастырь в городе Бучач, в котором при захвате города польскими войсками, владыки оказались под арестом у поляков. Несколько месяцев пришлось провести в католическом монастыре под Краковом, фактически – в унизительном плену, но в конце концов благодаря посредничеству французской военной миссии их освободили. У 65-летнего митрополита Антония был выбор: уйти на покой, затвориться в каком-нибудь монастыре или вернуться в полное тревог и опасностей бурление церковной жизни. Он избрал второе.
В сентябре 1919 года митрополит Антоний вместе с войсками генерала А. И. Деникина находится на Кубани, в Ростове, Киеве и Екатеринодаре. Он, как старейший и авторитетнейший из иерархов в Белой армии, был избран почетным председателем Временного высшего церковного управления юго-востока России. После поражения Деникина владыка уезжает было в Грецию, но в Крыму укрепляет свои позиции генерал П. Н. Врангель, близкий ему по взглядам на будущее России, и глава ВВЦУ обосновывается в Симферополе. В ноябре 1920 года, после окончательного поражения Белого дела, митрополит Антоний навсегда оставляет Россию.
В ноябре 1920 года в Константинополе русские архиереи, бежавшие с Белой армией, обсуждали свое будущее. Владыка Антоний поначалу полагал, что за границей деятельность русского ВВЦУ следует прекратить, а духовное окормление русских беженцев должны взять на себя Православные Поместные Церкви. Однако, узнав о намерении генерала П. Н. Врангеля сохранить русскую армию для возобновления борьбы с большевиками, митрополит передумал. Он, очевидно, проникся ощущением необходимости сохранения духовной опоры Белого движения, а быть может, вдруг увидел себя одним из его лидеров. Показательно, что в апреле 1921 года на съезде русских монархистов в Германии митрополит Антоний был избран почетным председателем Высшего монархического совета.
На борту теплохода в константинопольском порту 19 ноября 1920 года состоялось заседание ВВЦУ, на котором был поставлен вопрос о статусе этого органа, за границами России ставшего ВВЦУЗ. Вопрос был решен быстро. 2 декабря 1920 года решением Вселенской Патриархии русские архиереи получили дозволение образовать «временную комиссию» для «пастырского обслуживания населения», для «надзора и руководства общецерковной жизнью русских колоний в пределах православных стран» (129, т. 3, с. 649). При этом Вселенская Патриархия сохраняла свой контроль над русскими церковными организациями. Данное решение не имело прецедентов и, как все понимали, во многом было вызвано общепризнанным авторитетом митрополита Антония в православном мире, уважением, которое питали лично к нему главы Поместных Церквей.
Воспользовавшись доброжелательным и сердечным отношением к русским беженцам Сербского Патриарха Димитрия, ВВЦУЗ переехало в Сербию. 21 ноября – 3 декабря 1921 года в городе Сремски-Карловцы с согласия Патриарха Димитрия состоялось общее собрание представителей Русской заграничной Церкви, позднее переименованное в Русский всезаграничный церковный Собор (о чем владыка Антоний в сентябре сообщил Патриарху Тихону и получил его благословение – 157, с. 192).
Председателем Собора был избран митрополит Антоний, в своих выступлениях заявивший открыто о верности идее монархии. Владыке Антонию, как естественному главе Русской Церкви за границей, предложили звание наместника Патриарха Всероссийского, но Патиарх Тихон не утвердил это предложение, и Антоний именовал себя председателем ВВЦУЗ. Собор поддержал идеи о восстановлении в России монархического строя, о возвращении в страну династии Романовых, а также призвал представителей мировых держав, собравшихся в Генуе впервые с участием представителей Советской власти, не признавать власти большевиков в России и помочь Белому движению в вооруженной борьбе против Советской власти.