Глава 23Возвращение в Бориславль
Мирослав задумчиво хмыкнул. Второй раз он слышит о необычайной силе тех, кого Подгорный Союз отправит на турнир. И уж Малина-то точно не стала бы беспокоиться зазря. Так что с ними придётся быть особо бдительным.
«Я верю, что ты сможешь превзойти всех в этом мире. Но в сражениях на турнире нужна команда. Надеюсь, что случившееся в ТОТ ДЕНЬ… Надеюсь, что это не уничтожило твою веру в людей, и тебе удастся найти тех, с кем ты сможешь сражаться плечом к плечу. И коли уж о том зашла речь… Клянусь своей душой — я к тому, что случилось, не причастна…»
Чернила частично смазались на этой части текста, словно бы их окропили водой.
'Опять испортила письмо… Но просто должна была это сказать, ведь ты погиб практически мгновенно и имеешь право подозревать каждого из нас… Ладно, надеюсь, ты простишь мою неаккуратность. Кажется, что я никогда не смогу вспомнить о тех событиях без слёз. Так что красивого письма не получится.
Ну да довольно обо мне. Жаль, обратное письмо передать не выйдет. Так что буду ждать встречи. Надеюсь, что инструменты, которые я отправила, тебе пригодятся. В том же, что ты достигнешь победы на турнире, и мы вскоре встретимся, даже не сомневаюсь.
Одолей всех, Ясно Солнышко.
Твоя — Малинка.'
Мирослав уткнулся лицом в стол. Горло стиснули стальные тиски, а сердце ныло так, словно в него воткнули рыболовный крючок и пытаются вытащить наружу.
«Она здесь… Она правда здесь… Я не ошибся…»
Юношу одолевала целая смесь чувств. Радость от того, что сможет вновь увидеть Малину. Горечь от того, что она ожидает, что он станет её подозревать в причастности к своему убийству, а ещё больше от того, что он и подозревал. Гнев на Триглава, который обставил всё так, чтобы исполнились его планы вне зависимости от того, чего это будет стоить исполнителям.
«И хуже всего то, что я до сих пор не уверен, что точно могу её вычеркнуть из списка потенциальных убийц… О том, что произошло тогда на горе, почти ничего не удаётся вспомнить. То, что Малина погибла ещё ничего не доказывает. Ведь как именно это случилось неизвестно. В конце концов, я был уверен в каждом из них, и вот во что это вылилось. Да, Малина вышла на связь и решила помочь, но потому ли это, что она невиновна и мы всё ещё друзья, или из-за договорённости с Триглавом? Даже думать о таком противно… Но вместе с тем, пока не посмотрю ей в глаза, не смогу быть уверен окончательно. Ох… Почему всё должно быть так? Где я тогда ошибся?»
Мирослав стиснул кулаки до белизны, борясь с бессмысленным гневом на себя, друзей, богов и весь мир. И вдруг он ощутил, как устанавливается связь, и мелодичный голос Юды принимается напевать в его голове.
Злато с самоцветами в кошеле моём,
Да нету товарищей, чтоб быть радым в том.
Гремит имя славою, всем тут мил мой лик,
Да на сердце тошно, не рад я ни на миг.
Все здесь лишь знакомцы мне.
Привет да будь здоров.
А кто другой и вовсе так.
Готов вмиг стать врагом.
Одиноко дубочку во поле расти.
Тоскливо молодцу одному брести.
Тянется дубочек да к лесу ветвями.
Сердце моё тянется к временам с друзьями.
Ой сковать бы душеньку.
Панцирем сокрыть.
Чтоб не страдать сердеченьку.
С тоски волком не выть.
Да сияет солнышком,
Вольная душа.
Воспаряет соколом,
В сини небеса.
Одиноко дубочку во поле расти.
Тоскливо молодцу одному брести.
Тянется дубочек да к лесу ветвями.
Сердце моё тянется к временам с друзьями.
Исподволь кулаки Мирослава разжались и он печально улыбнулся.
' — А эта была прямо про меня…'
' — Так ведь она и есть про тебя.'
' — У тебя определённо талант. Спасибо, Юда. Немного легче на сердце стало.'
' — Рада служить, хозяин! Когда навестишь нас с Сереньким?'
' — Мне нужно в Бориславль. Как освободится время, так сразу к вам.'
«- Уууу. Лаааадно.»
Мирослав пополнил запасы и через пару дней покинул Китеж. Первым делом по прибытии в Бориславль он отправился в академию.
— О, Дарён, а ты разве не помер? — удивлённо вздёрнул брови привратник Федот.
— Твоими надеждами уцелел, — усмехнулся Мирослав и распахнул калитку во вратах, после чего отправился к административному зданию.
— Дарён! Поганец этакий! — тут же вскочил на ноги ректор с беззлобным ворчанием, — Ни стыда ни совести! Почему не явился отчитаться, что жив-здоров? Почему до меня от третьих лиц информация о твоих подвигах доходит? Совсем никакого уважения к старшим!
— Приношу свои искренние извинения, господин ректор, — улыбнулся Мирослав, — Но по сути я лишь выполнял ваши указания.
— Это ещё какие?
— Долг богатыря — защищать людей. Немало жизней спасено было благодаря тому, что я первым делом в Китеж отправился.
— Это ты, конечно, молодец, — прищурился Доброгнев, — Да только ты про ту беду только прибыв туда и узнал. Так что нечего тут оправдываться моими наставлениями!
— Каюсь, каюсь, — развёл руками юноша, — Но у меня и другие важные дела там были, а если бы не то происшествие, то к вам бы прибыл спустя всего несколько лишних дней.
— Ой, ладно, вертишься как уж на сковородке, — махнул на него рукой ректор, опускаясь в кресло, — Садись да выкладывай, что там с тобой приключилось в Твердыне и после.
Мирослав повторил заготовленную историю о своём тяжком выживании за Змеиным Хребтом, рассказал немного о борьбе с эпидемией, а после принялся спрашивать уже о том, что интересовало его самого.
— Моя команда в академии?
— Нет, отправились тренироваться в одну из усадеб Клыковых. Та что у Сосновки, это Всемила просила тебе передать, когда вернёшься. Любой извозчик найдёт. Хотя толку вам уже с тех усиленных тренировок не будет.
— Это ещё почему?
— Тут вот какое дело. Где-то через месяц после случившегося в Твердыне я ребятишек к себе вызвал, чтобы назначить им наставника на замену и подобрать члена команды, чтобы тренироваться впятером, как положено. Да и на случай, если ты не вернёшься… — ректор сделал паузу, — Уж не обижайся, но я не ожидал, что ты выживешь в таких ужасных условиях. Мало кто ожидал бы.
— Ничего, я понимаю, — кивнул Мирослав, — Мне очень повезло пережить попадание за Змеиный Хребет. Так что вы действовали вполне рационально. Нельзя из-за сентиментальности лишить академию шанса показать себя на турнире, который всего раз в девять лет случается.
— Благодарю за понимание, — сказал Доброгнев, — Так вот. Я вызвал их к себе, а они все разом мне отказали. В обоих предложениях. Мол, справятся и сами, пока Зубр не поправится, а замена вообще не понадобится, ведь скоро ты вернёшься.
— Что, прям все? — вздёрнул бровь юноша, — Даже Ратибор?
— Он это первым и сказал, — кивнул ректор, — Уж я сам удивился. Похоже, что твои товарищи верят в тебя больше, чем кто бы то ни было.
— Так. Ладно, а дальше что? Вы их в назидание от турнира отстранили? — предположил Мирослав.
— Была у меня такая мысль, — усмехнулся Доброгнев, — Не серьёзно, конечно, а пока не поумнеют и не примут мои условия.
— Но? — догадался юноша.
— Но решил, что они и без того шокированы потерей товарища, так что просто отпустил их, чтобы подумали месяцок-другой.
— Тогда в чём проблема?
— Князь, — буркнул ректор, нахмурившись, — Уж не знаю, как он прознал об этой беседе, но имеем, что имеем. Рассвирепел Изяслав жутко, так что даже указ, который он прислал, сочится гневом, хотя обычно писарь приводит такие тексты к приличному виду. Если коротко — сын проявил себя как мягкотелое позорище, а потому ему участвовать в турнире запрещено во благо княжества.
Мирослав похолодел. Последняя часть фразы резанула его по сердцу сильнее, чем любое оскорбление смогло бы. Именно сейчас, когда он убедился в том, что Малина здесь. Когда исполнился решимости увидеть её любой ценой. Именно теперь всё рушится, даже не успев начаться. И всё из-за прихоти треклятого князя.
«Ему ведь раньше и дела не было до воспитания сына. Но вот сейчас в самый неподходящий момент решил преподать Ратибору урок. Как-то это подозрительно. Не против меня ли эта ситуация устроена? Не захотел служить ему добровольно, теперь будет давить через то, что мне важно? Не удивлюсь, если кто-то из ребятишек сболтнул лишнего перед родными и князь это всё решил использовать.»
— Ой не нравится мне твой взгляд, мальчишка, — сказал ему ректор, — Не наделай глупостей.
Юноша одёрнул себя и натянул улыбку.
— Вы просто застали меня врасплох, господин ректор. Не беспокойтесь, я не доставлю академии проблем.
— Я не за академию беспокоюсь, Ты очень многого достиг за столь короткий срок. Тебя определённо ждёт великое будущее, — покачал головой тот, — Но сияние собственной славы может ослеплять и не позволять разглядеть опасность. В твоём взгляде я вижу решимость. Готовность сражаться за свою цель. Но даже со всеми своими достижениями — ты князю не ровня. Здесь его земля и его закон. Не стоит испытывать судьбу. Особенно зная, что мы говорим об Изяславе. Если прогневишь его достаточно сильно, то можешь лишиться жизни, даже если последствия для княжества будут серьёзными.
— Спасибо за заботу, ректор, — улыбнулся Мирослав уже более искренне, — Но то, что вы мне сказали, я знаю и сам. Поэтому явлюсь к князю просить, а не требовать. Он заинтересован в моих талантах, так что мы наверняка сможем договориться.
— Советую начать с даров. Потому что доходили до меня слухи, что он тобой недоволен. Его подданный представлял Семикняжие без его ведома в очень важном деле, а значит, ему с этого никакой славы не достанется и даже наоборот.
— Вы правы, ректор, — кивнул Мирослав, — Начну определённо с даров.
«Хотя я совершенно не виноват в том, что ситуация сложилась именно так. Но если хочу добиться того, чтобы Ратибору дозволили участвовать в турнире, другого выхода нет.»