те, что наконец начинаете двигаться без костылей этих обусловленных состояний. Будда описывал постижение, превосходящее то, что возникает при поддержке джханы:
Есть такая сфера бытия, где нет ни земли, ни воды, ни огня, ни ветра; нет опыта бесконечности пространства, бесконечности сознания, отсутствия чего бы то ни было или даже ни-восприятия-ни-невосприятия; там нет ни этого, ни другого мира, ни луны, ни солнца; я также говорю, что там нет ни прихода, ни ухода, ни пребывания в покое, ни умирания, ни появления снова; это не имеет основания, развития и опоры. Это конец страдания[20].
Подсчёт дыханий
Когда вы направляете внимание на восприятие дыхания возле ноздрей, в паузе между вдохами начните вести счёт. Сделайте вдох, сделайте выдох, посчитайте 1; вдох, выдох, посчитайте 2; вдох, выдох, посчитайте 3. Считайте дыхания от 1 до 10, затем обратно, затем снова от 1 до 10. Ограничение счёта числом 10 ослабляет склонность искать достижений. После нескольких циклов вам, возможно, станет легче сосредоточиться на простой активности дыхания. В этом упражнении на первый план выходит направляющая роль внимания. В упражнениях на подсчёт может таиться опасность: если слишком сосредоточиться на представлении о числах, при машинальном подсчёте это вводит в лёгкий транс. Этой опасности можно избежать, если поддерживать интерес к опыту каждого отдельного дыхания.
Глава 3. Счастье
Ни то счастье, что находят в чувственных удовольствиях,
Ни какое угодно небесное блаженство
Не стоит и шестнадцатой доли
Счастья, которое возникает с прекращением страстного желания.
Все стремятся к счастью, а не к страданию. Мы стремимся к приятному и плодотворному опыту. Мы избегаем неудобного или неприятного. Само по себе желание счастья – не проблема. Проблемы возникают, когда мы ограничиваем счастье узкой сферой чувственности и личного комфорта. Духовная жизнь даёт нам возможность испытать глубокую радость, не зависящую от чувственного удовольствия.
В сердце буддийских учений лежит признание четырёх благородных истин – нужно: понять истину страдания; отбросить причину страдания; постичь прекращение страдания; и двигаться по пути, ведущему к прекращению страдания.
Эти учения могут создавать впечатление, будто буддизм – это мировоззрение, где подчёркивается роль страдания. Тем не менее Будда постиг эти истины после того, как его сознание прониклось возвышенным счастьем джханы. Счастье – необходимый контекст для освобождающего постижения базовых истин о неудовлетворённости.
В этой главе я рассматриваю джхану с точки зрения удовольствия. В сферу удовольствия входит привычное счастье приятных умственных и физических переживаний, а также возвышенное счастье, связанное с тонким состоянием беспристрастности. В следующих главах даются пошаговые наставления по достижению каждого уровня поглощения, где каждую джхану сопровождают только ей свойственные качества удовольствия.
На изображениях и в рассказах о нём Будда предстаёт счастливцем, жившим простой жизнью отшельника, который наслаждался спокойной ясностью медитационной практики и вёл к пробуждению процветающую общину ищущих. Похоже, он жил удовлетворённо и беззаботно, общаясь со своими учениками сострадательно, и его сострадание порой было мягким, а порой резким. Будда отличался выдающимся остроумием и иногда излагал глубокие вопросы в форме забавных анекдотов и каламбуров. Говоря на простом языке, Будда оставался близким сердцам и настрою людей. Древние учения изобилуют шутками (которые часто поясняются в примечаниях переводчика, поскольку игра слов – один из основных приёмов, передающих юмор Будды).
Когда сегодня я излагаю беседы Будды, мои ученики часто хохочут над необычными поворотами, беспардонными наставлениями и забавными сравнениями, которыми наполнены эти древние учения. Будда чередовал глубокие учения о природе страдания с шутками, связанными, например, с именем спрашивающего. Он с поразительным юмором относился к человеческим слабостям. Он дразнил ученика Малункьяпутту, который бесконечно задавал скептические вопросы. Он утешал отчаявшегося достопочтенного Сону музыкальными сравнениями[22]. Он утешил глупца Чулу Пантхаку, когда тот рыдал у монастыря[23]. Он обхитрил Нанду, который боролся со страстным желанием, пообещав тому пятьсот нимф с розовыми стопами[24]. Он радовал как сердца торговцев, так и солдат, гончаров, земледельцев, царей, цариц и проституток. Будда побуждал, наставлял, подталкивал и утешал своих сторонников, чтобы пробудить их к освобождающей истине. Он никоим образом не был угрюмым типом.
Община учеников, которые практиковали с Буддой, тоже была счастливой и жизнерадостной. Из-за связи буддизма со страданием может возникнуть представление, будто ученики были мрачным орденом отчуждённых от мира отшельников, полных неприятия и недовольных, которые эгоистично стремились полностью отойти от общества ради личного удовлетворения. Это совершенно не так. Древние документы о служении Будды описывают дружелюбную, преданную, весёлую и счастливую общину. Однажды царь Пасенади из Косалы посетил Будду. Увидев радость и счастье, которые царили в общине, он вознёс хвалу монашеской сангхе. Царь заметил: «Здесь я вижу бхиккху, улыбающихся и весёлых, искренне радостных, счастливых, с безупречными органами чувств, живущих непринуждённо, тихих, питающихся тем, что подают другие, живущих с умом столь же отстранённым, как у дикого оленя»[25]. Царь объяснял весёлость монахов не только дружелюбным общественным порядком, но и глубиной внутреннего счастья, доступной тем, кто овладел джханой.
Когда Будда излагал свою практику, он описывал радость, независимую от телесного комфорта и безучастную к тяготам голода, болезни и словесных оскорблений, – превосходящую всё, что можно испытать через органы чувств[26]. «Существует два вида счастья: счастье, к которому следует стремиться, и счастье, которого следует избегать, – говорил Будда. – Когда я замечал, что в погоне за таким счастьем неблагие факторы возрастают, а благие ослабевают, тогда я знал, что такого счастья следует избегать. Когда я замечал, что в погоне за таким счастьем неблагие факторы ослабевают, а благие возрастают, тогда я знал, что такое счастье следует искать»[27]. Будда спрашивает нас – какие занятия ведут к развитию благих сил? И какие занятия ведут к процветанию неблагих сил? Будда проповедовал разумный, долгосрочный и устойчивый подход к счастью, не соглашаясь безропотно принимать ограниченные традиционные блага.
Будда описал иерархию счастья, состоящую из трёх частей, которые традиционно обозначают как мирское счастье, духовное счастье и счастье более духовное, чем духовное. Мирское счастье основано на чувственных удовольствиях, которые мы испытываем от зрительных образов, звуков, запахов, вкусов, прикосновений и даже мыслей, «желанных, прекрасных, приятных, дорогих, связанных с чувственными удовольствиями, соблазнительных»[28]. Многие из нас не ведают другого счастья, но существует более глубокое наслаждение, чем исходящее от органов чувств. Это высшее удовольствие отражается в состояниях восторга, радости и беспристрастности, которые развиваются посредством сосредоточения и очищаются в джхане. В учениях говорится:
Существует пять нитей чувственного удовольствия. Какие пять? Формы, распознаваемые глазом, желанные, прекрасные, приятные, дорогие, связанные с чувственными удовольствиями, соблазнительные. Звуки, распознаваемые ухом… Запахи, распознаваемые носом… вкусы, распознаваемые языком… осязаемые объекты, распознаваемые телом, желанные, прекрасные, приятные, дорогие, связанные с чувственными удовольствиями, соблазнительные. Таковы пять нитей чувственного удовольствия. Удовольствие и радость, возникающие в зависимости от этих пяти нитей чувственного удовольствия, – их называют чувственным удовольствием.
Если кто скажет: «Это высшие удовольствие и радость, которые испытывают существа», я не соглашусь с этим. Почему? Потому что существует другой вид счастья, более прекрасный и возвышенный, чем это. Что же это за счастье? Здесь, оставив чувственные удовольствия, оставив неблагие качества, человек входит в первую джхану и пребывает в ней[29].
Джхана – альтернатива для тех, кто желает отойти от привычной одержимости чувственным удовольствием. Каждый уровень джханы отличается всё более утончёнными качествами удовольствия. Непосредственный опыт более возвышенного счастья в состояниях джханы порождает соответствующее бесстрастие к более грубым удовольствиям. Вместо того чтобы противиться влечению к удовольствию, Будда искусно вызывал в уме естественный интерес к счастью, чтобы тот познал более устойчивое счастье, чем то, которое могут дать чувственные наслаждения. Грубые удовольствия больше не привлекают, когда нам открывается нечто лучшее. Мой учитель Пападжи часто говорил, что, когда попробуешь хорошего пчелиного мёда, больше не захочешь есть грубый коричневый сахар.
Будда не прекратил исследовать счастье, ограничившись «духовным счастьем» состояний сосредоточения. Открытое им счастье включало в себя и радость, присущую пробуждению. Это непревзойдённое счастье проявляется в освобождённом уме, где нет привязанностей, открытом прозрению и не ограниченном временными рамками состояний сосредоточения. Будда описывал это непоколебимое счастье как «более духовное, чем духовное», более возвышенное, чем преходящие удовольствия и чувственные стремления, а также медитативные достижения, связанные с сосредоточением.