и его матросов.
Как только Наполеон узнал о беспорядках и об убийствах, происходивших в тылах армии, он послал в Венецию своего адъютанта Жюно и поручил ему вручить Сенату следующее письмо, помеченное «Юденбург, 9 апреля 1797 года»: «Во всех материковых владениях подданные светлейшей республики призваны к оружию. Объединяющим их лозунгом является: смерть французам.
Число солдат Итальянской армии, ставших их жертвами, доходит уже до нескольких сотен. Вы напрасно делаете вид, что дезавуируете сборища, которые созданы вами самими. Неужели вы думает, что, удалившись в глубь Германии, я не имею власти заставить уважать солдат первого народа в мире?
Неужели вы думаете, что легионы Итальянской армии могут оставить без наказания убийц, покрытых кровью наших братьев по оружию? Нет француза, у которого поручение выполнить эту месть не утроило бы его мужества и его сил… Не воображаете ли вы, что теперь все еще век Карла VIII[70]? С той поры настроение в Италии сильно изменилось!» У Жюно было приказание лично прочесть это письмо в Сенате и выразить все негодование главнокомандующего. Но страх уже раньше охватил Венецию.
Престиж власти исчез. Стало известно, что Рейнские армии совсем не начинали военных действий, что Жубер со своим корпусом стоит в Виллахе, что Виктор подходит к Вероне, что французы уже двинулись к лагунам и, наконец, что Наполеон, победив во всех боях, привел в ужас самую Вену, только что заключил перемирие с эрцгерцогом и император прислал к нему просить мира. Французский посланник Лаллеман представил Жюно Сенату. Жюно выполнил свою миссию со всей прямотой и резкостью солдата. Сенат униженно оправдывался. Друзья свободы подняли голову и предчувствовали свое торжество.
Депутация из сенаторов была послана в Грац, к главнокомандующему, чтобы предложить ему все возмещения, какие он пожелает. Ей была дана особая инструкция подкупать всех, кто пользуется его доверием. Все оказалось бесполезным. В то же время Сенат отправлял курьера за курьером в Париж и предоставил значительные суммы в распоряжение своего посланника в надежде склонить на свою сторону вожаков Директории и побудить их к посылке главнокомандующему Итальянской армией распоряжений, могущих спасти аристократию. Этот путь интриг привел к цели в Париже. Венецианскому посланнику, раздавшему на 10 миллионов переводных векселей, удалось добиться приказаний, которых он просил.
Но эти приказания были составлены без соблюдения всех установленных законом форм. Депеши, перехваченные в Милане, дали Наполеону возможность расстроить эту интригу. У него в руках оказался список тех, кому были розданы деньги в Париже. Он аннулировал все своей властью. 3 мая Наполеон в Пальманове обнародовал объявление войны Венецианской республике, основанное на принципе: противопоставлять силе силу. Его манифест был составлен в таких выражениях:
«Пока французская армия находилась в ущельях Штирии, оставив далеко в тылу Италию и свои основные базы, в которых имелось лишь небольшое число батальонов, Венецианское правительство повело себя следующим образом: оно воспользовалось Святой[71] неделей, чтобы вооружить 40 000 крестьян, присоединило к ним десять словенских полков и, организовав из них отряды, расставило во многих пунктах с целью прервать коммуникации армии.
Из самой Венеции отправляются специальные комиссии, ружья, снаряжение всякого рода, пушки, чтобы завершить организацию различных частей.
В материковых владениях Венеции арестованы все, кто приветствовал нас при встрече. Осыпаются благами и пользуются полным доверием правительства те, кто известен как ярый ненавистник французского имени, а особенно четырнадцать веронских заговорщиков, которых проведитор Приули арестовал три месяца назад как уличенных в заговоре, имевшем целью вырезать всех французов. На площадях, в кафе и в других общественных местах Венеции оскорбляют французов, называя их якобинцами, цареубийцами, безбожниками; их изгнали, наконец, из города и запретили им доступ туда.
Призвано к оружию население Падуи, Виченцы, Вероны для усиления воинских частей и для устройства новых сицилийских вечерен[72]. «Нам суждено, – говорят венецианские офицеры, – проверить правильность поговорки, что Италия – могила французов».
Духовенство с кафедр проповедует крестовый поход, а духовенство во владениях Венеции всегда говорит только то, что угодно правительству.
Памфлеты, коварные воззвания, анонимные письма печатаются по городам, и брожение начинает возникать везде. А ведь в государстве, где не разрешена свобода печати, где правительство внушает страх и в то же время тайную ненависть населению, типографии печатают, а авторы пишут только то, чего хочет Сенат.
Все как будто обещало успех коварному проекту правительства: всюду течет французская кровь; на всех дорогах перехватываются обозы, курьеры и все, что принадлежит армии.
В Падуе убиты один батальонный командир и еще два француза. В Кастильоне-де-Мори солдаты разоружены и перебиты. На больших дорогах из Мантуи в Леньяго, из Кассано в Верону убито больше 200 французов.
Два батальона, желая присоединиться к армии, встретили в Киари венецианскую дивизию, попытавшуюся помешать их движению. Завязался упорный бой, и наши храбрые солдаты прошли по трупам своих врагов.
В Валеджио произошел другой бой. В Дезенцано тоже пришлось драться. Французы повсюду были в меньшинстве, но они не привыкли считать своих противников.
На второй день Пасхи в Вероне под звон колокола происходит резня всех французов. Не щадят ни больных в госпиталях, ни выздоравливающих, которые прогуливаются по улицам. Пронзенных тысячами ударов кинжала, их сбрасывают в Адидже. Таким образом убито больше 400 солдат.
В течение восьми дней венецианская армия осаждает три веронских замка. Пушки, выставленные ею на позиции, отнимаются у нее штыковым ударом. Город поджигается; обсервационный корпус, прибывший в этот момент, обращает в бегство этих трусов и захватывает 3000 пленных, в том числе несколько генералов.
Дом французского консула на острове Занте сожжен. В Далмации венецианский военный корабль принимает под свою защиту австрийский конвой и дает несколько выстрелов по корвету «Ла-Брюн».
«Освободитель Италии», корабль республики, вооруженный только тремя или четырьмя небольшими пушками, пущен ко дну в венецианском порту по приказанию Сената. Молодой и многообещающий Ложье, лейтенант флота, командир этого корабля, заметив, что его обстреливают с форта и с адмиральской галеры, находящейся на расстоянии пистолетного выстрела, тотчас же приказывает своему экипажу спуститься в трюм; оставшись один, он поднимается на капитанский мостик среди града пуль и, обратившись к убийцам, пытается умерить их исступление, но тут же падает замертво.
Его экипаж бросается вплавь, и за ним гонятся шесть шлюпок с войсками, состоящими на жалованье у Венецианской республики. Они рубят топорами матросов, пытающихся спастись в море. Одному боцману, раненному несколькими ударами, ослабевшему, истекающему кровью, удается благополучно добраться до берега и ухватиться за деревянный выступ в стене портового замка, но сам комендант отрубает ему кисть руки.
Вследствие вышеизложенных претензий и на основании раздела XII статьи 328 конституции республики[73] и вследствие необходимости принятия неотложных мер главнокомандующий:
– предписывает французскому посланнику при республике Венеции выехать из названного города;
– приказывает представителям Венецианской республики в Ломбардии и материковой Венеции выехать оттуда в 24 часа;
– приказывает всем дивизионным генералам поступать с войсками Венецианской республики, как с врагами, и распорядиться о снятии во всех материковых городах изображения льва Святого Марка.
Завтра в приказе будут даны особые распоряжения о дальнейших боевых действиях».
После прочтения этого манифеста оружие выпало из рук олигархов, которые не думали больше об обороне. Большой совет аристократии сложил с себя обязанности и передал народу верховную власть. Последняя была вручена муниципалитету.
Таким образом, эти столь гордые фамилии, с которыми так долго считались, которым столь чистосердечно предлагали союз, пали, не оказав никакого сопротивления. Тщетно в охватившем их унынии просили они помощи у Венского двора. Этот двор остался глух ко всем их представлениям: у него были свои виды.
16 мая Бараге-д’Илье вступил в Венецию, приглашенный жителями, которым угрожали словенцы. Он занял форты батареи и водрузил трехцветное знамя на площади Святого Марка. Партия свободы тотчас же созвала общее народное собрание. Власть аристократии была навсегда уничтожена. Провозгласили вновь демократическую конституцию 1200 года.[74]
Дандоло, человек энергичный, горячий энтузиаст свободы, очень честный, один из самых выдающихся адвокатов, стал во главе всех дел города.
Лев Святого Марка и Коринфские кони были перевезены в Париж. Венецианский военно-морской флот состоял из двенадцати 64-пушечных кораблей и стольких же фрегатов и корветов; их снарядили и отправили в Тулон.
Корфу являлся одним из важнейших владений республики. Генерал Жантийи, тот самый, который отвоевал Корсику, отправился к Корфу с четырьмя батальонами и несколькими артиллерийскими ротами на борту эскадры, составленной из венецианских кораблей. Он завладел этим островом, подлинным ключом Адриатики, так же как и остальными Ионическими островами: Занте, Чериго, Кефаллиния, Сент-Мор (древняя Итака)[75] и др.
Пезаро возбудил всеобщее негодование. Он погубил свое отечество, а сам бежал в Вену. Батталья искренне сокрушался о гибели своего отечества. Давно осуждая путь, которому следовал Сенат, он заранее предвидел эту катастрофу. Он умер через некоторое время, оплакиваемый все